— Почему сегодня ты так глубоко ныряешь? Мне казалось, ты почти не пьешь.
— О, вовсе нет, — сказала она лениво, проводя рукой по волосам. Глаза ее были обольстительно прищурены, она сидела в большом кресле, поджав под себя ноги. — Но вино заставляет меня забыть о тормозах и дает толчок моей фантазии. Не пойти ли нам наверх, раз ваши гости исчезли?
Перспектива общения с Тэмсин, еще более расторможенной и полной фантазий, была пьянящей. Ее фиалковые глаза манили, звали его, легкое тело, изогнувшееся в кресле, излучало желание. Никогда не будет в его жизни женщины, подобной этой.
— Прости меня, — сказал он. — У меня есть кое-какая работа в библиотеке.
Это пренебрежение было столь неожиданным, что Тэмсин продолжала ошеломленно смотреть на уже закрывшуюся за ним дверь. Слезы обжигали, и она сердито заморгала, чтобы смахнуть их. Она весь вечер предлагала ему мир, и, казалось, он готов был его принять, покончить с их ссорой. И так холодно отвернуться от нее…
Но она не должна потерпеть поражение! Ее рот упрямо сжался.
Глава 19
Гарет брел домой, в Тригартан, по лунной дороге, печально обдумывая свое положение: в маленькой корнуолльской рыбачьей деревушке не было развлечений. В тавернах Фоуи оказалось прискорбно мало молодых бабенок, готовых пуститься во все тяжкие с высокородным представителем высшего общества. Хотя хозяйка «Корабля» подмигнула ему и разрешила скромную ласку — прикоснуться к ее перезрелой груди, когда наклонилась над столом, подавая кружку джина с водой. К сожалению, в этот момент на сцене появился ее муж, внешне приветливый и добродушный, но со столь мощными бицепсами, что они вполне могли соперничать с ручищами Габриэля, с которым хозяин выпивал в глубине пивной.
Удивительная внешность у этого шотландца. По-видимому, он вроде телохранителя, очень странный тип. Собственно говоря, решил Гарет, скромно рыгнув, все это дело чрезвычайно странное, с какой стороны ни посмотри: Джулиан покидает свои любимые поля сражений и играет роль опекуна при никому не известной испанской девице. Конечно, он делает это по приказу герцога Веллингтона, и это все объясняет. Джулиан так неукоснительно следует своему долгу, Решив пройти по проселочной дороге, Гарет попытался нырнуть в отверстие в изгороди, но нога зацепилась за перекладину, и он чуть было не полетел головой вперед. Тихонько ругаясь, он восстановил равновесие и пошел дальше через поле.
Близнецы Пенхэлланы также находились в таверне и пили, сидя в углу. Он обменялся с ними кивками, но в Лондоне они не принадлежали к одному кругу, поэтому у него не возникло потребности пойти на большее сближение. В этих двоих было нечто чертовски подозрительное… В Пенхэлланах текла дурная кровь, и всем это было известно.
Гарет все-таки нырнул в отверстие в живой изгороди из колючих кустов ежевики и остановился. Внизу и позади огни Фоуи уже погасли, горел, раскачиваясь, лишь фонарь на набережной на случай, если бы кто-нибудь пожелал ночью переправиться через реку. Впереди виднелись только поле и вершина утеса. До него доносился плеск волн у берега, у подножия. Черт возьми, он ведь не заблудился? Следовало идти по дороге. Гарет посмотрел вверх, на звездное небо, напрягая зрение и пытаясь определить расстояние, и уловил блеск огонька сквозь стволы деревьев впереди. Он понял, что, должно быть, это ворота Тригартана.
С удвоенной энергией Фортескью зашагал дальше и почувствовал огромное облегчение, когда узнал каменные ворота в конце дорожки. Часы, вынутые из нагрудного кармана, показывали одиннадцать. В Лондоне ночь только бы начиналась, а здесь в это время он мог рассчитывать лишь на то, что будет слушать шум моря да крики сов.
Когда он приблизился к дому, поперек тропинки упала огромная тень. Сердце подпрыгнуло и остановилось где-то в горле. Он круто повернулся и увидел гиганта Габриэля с фонарем в руке. Габриэль дружески улыбнулся:
— Надеюсь, вечер был для вас приятным. Славная компания, эти уроженцы Корнуолла.
Гарет оцепенел от того, что слуга заговорил с ним с такой фамильярностью.
— Послушайте, приятель…
— Ох, малый, я тебе не приятель. — Габриэль произнес это тем же дружеским и приветливым тоном. — К тому же я не слуга. Моя работа заключается в том, чтобы приглядывать за девчушкой, как я это понимаю. Потому избегай всяких недоразумений и помни об этом. А теперь доброй ночи.
Габриэль повернулся и направился к торцу дома, потом остановился и поглядел через плечо.
— Кстати, малый, я бы на твоем месте не уделял слишком много внимания жене Джебедии.
И он ушел, насвистывая, и скрылся за углом дома, оставив Гарета в молчаливом негодовании и изумлении.
«Да, — подумал Габриэль. — Этот зять полковника — сущий болван. Дай ему в руки пистолет, и он прострелит собственную ногу. Не может остановиться, если начинает пить». Габриэль вошел во двор, где помещались конюшни, и по лестнице поднялся в чисто выбеленную комнату, которую разделял с Хосефой. Он предпочитал уединение этого помещения любому другому в главном здании, и спальня над конюшней была ему милее, потому что походила на простые комнатки в деревенском доме, к которым привыкли Хосефа и он.
Верная спутница тихонько приветствовала его, когда, нырнув под низкую притолоку, он вошел в веселую и чистенькую комнатку. У его женщины был талант: она умела создать уют и атмосферу дома везде, куда бы их ни забросила судьба, даже в самых неподходящих для этого местах. По правде говоря, как часто утверждал Габриэль, она смогла бы устроить дом даже под кактусом. Он плюхнулся на низкий стул, а Хосефа захлопотала вокруг, стаскивая с него сапоги, — Сегодня вечером мне встретились кузены нашей девчушки, — сказал он, расстегивая рубашку, пока Хосефа наливала ему вечернюю кружку рома. Женщина кивнула, в глазах ее блеснуло внимание. — Право же, мерзкая на вид парочка, — продолжал он, раздеваясь. — За ними стоит последить.
Хосефа собрала его одежду, упавшую на пол, заботливо сложила ее и спрятала в деревянный сундук. Пока Габриэль раздумывал, она не произнесла ни слова, а он излагал обрывки разговоров, скорее затем, чтобы прояснить собственные мысли, чем для того, чтобы поделиться с ней. Но Хосефа слушала и кивала, и он знал, что она все запоминает, и если бы ему когда-нибудь потребовался совет, она охотно и разумно высказала бы его, но только в том случае, если бы он об этом попросил.
Шотландец осушил кружку и с блаженным стоном упал на постель, и пружины заскрипели под его тяжестью. Хосефа улеглась рядом с ним, и он потянулся к теплой, податливой округлости ее тела и зарылся головой в мягкую грудь. Она пробормотала что-то ласковое и обвила его своими пухлыми руками.
— Ты жемчужина, женщина, — бормотал Габриэль, а она, улыбаясь, поглаживала его спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115