Похожа я на Сесиль? Блестящие черные глаза Хосефы обежали ее легкую фигурку с головы до ног.
— Клянусь жизнью, дорогая! — произнесла она, и ее глаза увлажнились. Она улыбнулась и начала суетиться вокруг своей питомицы, наклоняясь, чтобы разгладить юбку и поправить шлейф.
Раздался стук в дверь.
— Можно войти? — спросила Люси, просовывая голову в дверь. — О Тэмсин, — воскликнула она, входя в комнату, — какая вы красавица!
— Чепуха, — отозвалась Тэмсин, слегка покраснев. — Я тощая и смуглая, а волосы мои не по моде коротки.
— Нет, — возразила Люси, качая головой. — Вы совершенно не правы. Вы выглядите чудесно. Какая-то совсем другая… но красивая.
Она повернулась, чтобы критически оглядеть себя в зеркале.
— Минуту назад мне нравилось мое платье, но теперь оно мне кажется будничным и скучным по сравнению с вашим.
— Глупости, — снова возразила Тэмсин, смеясь, — вы напрашиваетесь на комплименты. Стыдитесь, Люси.
Люси смущенно рассмеялась и поправила локон. Она знала, что выглядит хорошенькой и элегантной. «И все же, — подумала она, разглядывая Тэмсин в зеркале, — при виде Тэмсин захватывает дух… может быть, потому, что она такая необычная».
— Ну, если вы готовы, пойдемте вниз. Я уверена, что Джулиан и Гарет уже там, — Идите, — сказала Тэмсин, вдруг почувствовав потребность в одиночестве собраться с мыслями. — Я приду вслед за вами, через несколько минут.
Люси заколебалась, но потом вышла, пожав округлыми кремовыми плечами.
Тэмсин подошла к окну, отдернула занавески и устремила взгляд на лужайку и видневшееся за ней море. Был восхитительный летний вечер, полумесяц луны повис над горизонтом, и в темнеющем небе появились первые бледные звезды.
Сесиль однажды описала ей свое любимое платье. Оно было из серебряных кружев и кремового шелка. Сегодня ее дочь явится перед Седриком Пенхэлланом в платье тех же цветов. Правда, покрой несколько иной. Во времена Сесили носили кринолин и плотно облегающий корсет, ее дочь была одета в платье на чехле, облегавшем фигуру, как паутинка. Но ее фиалковые глаза были такими же лучистыми и глубокими, как у матери, и их блеск оттеняло матовое мерцание платья. И серебристые волосы, и фигура такая же легкая и стройная… Узнает ли Седрик Пенхэллан свою сестру?
Она прикоснулась к медальону, который носила на шее, черпая силу и решительность в образах Сесили и Барона. Они улыбались ей с портрета, спрятанного под изящной филигранной серебряной крышкой. Потом подошла к двери решительным и твердым шагом.
В холле у подножия лестницы Джулиан нетерпеливо ожидал ее. Первые гости должны были появиться с минуты на минуту, и он хотел удостовериться, что с Тэмсин все в порядке и что она не надела на себя рубины и алмазы. Он увидел ее на верхней площадке лестницы и окликнул:
— Поторапливайся, Тэмсин, гости сейчас начнут собираться. Она сбежала к нему вниз, как всегда, оживленная, одной рукой небрежно придерживая юбку с развевающимся сзади шлейфом.
— Прошу прощения. Я не хотела заставить вас ждать. Сияя улыбкой и слегка склонив головку набок, как малиновка, она перепрыгнула через последнюю ступеньку.
— Ну, как вы думаете, милорд полковник? Я выдержу экзамен?
— Бог мой, — выдохнул он тихо.
— Что-нибудь не так? — Ее улыбка потускнела.
— Да, — ответил он. — Дамы не мчатся по лестнице, будто за ними гонятся все дьяволы ада. Вернись и спустись, как полагается.
— О, очень хорошо.
С комическим вздохом Тэмсин снова подобрала юбки и помчалась вверх по лестнице. На верхней площадке она остановилась, повернулась, положив одну руку на перила, и грациозно поплыла вниз, в холл.
Джулиан стоял внизу, положив руку на перила и поставив ногу на нижнюю ступеньку, и наблюдал за ней критически. Изысканное платье не могло скрыть бурлившей в ней чувственности, и сияние глаз усиливалось по контрасту с прозрачностью кожи. Бледные цвета и тонкий материал только подчеркивали ее бьющую через край живость. Ему хотелось схватить ее, прижаться губами к изящному изгибу, в том месте, где граничат шея и плечо, вдохнуть медовый аромат ее кожи, пробежать пальцами по шапочке сверкающих волос…
Ему хотелось предъявить права на нее, держать ее в объятиях, будучи уверенным в своем праве на обладание ею. Ему хотелось объявить об этом праве всему миру.
Когда она приблизилась, он поднес ее руку к губам, как и полагалось приветствовать дам.
— Попытайся не забывать ни на минуту в; течение всего вечера, что ты не должна скакать как жеребенок. — Сент-Саймон выпустил ее руку и отвернулся.
Тэмсин прикусила губу. Она не рассчитывала на комплименты, но было бы славно, если бы он встретил ее чуть поприветливее и не отчитывал, как школьницу.
В течение двух следующих часов, пока дом наполнялся смеющимися и щебечущими гостями, Джулиан наблюдал за ней. Она стояла на верхней ступеньке лестницы рядом с Люси, которая приветствовала всех прибывающих гостей и каждому представляла Тэмсин. Он замечал, против воли восхищаясь ею, что в ее беглой английской речи появился сильный испанский акцент, и это делало ее еще более экзотической и необычной. Он видел, как вокруг нее толпились молодые люди и оглушительно смеялись каждой ее шутке, заглядывая с восторгом и обожанием в ее сияющее лицо. И мужчины более зрелого возраста, пользуясь этим преимуществом, старались прикоснуться к ее плечу и отечески похлопывали по руке, а она улыбалась им и флиртовала напропалую с невинным очарованием, разящим наповал.
Удивительное представление, размышлял Джулиан. Никто, видя ее такой, не поверил бы, что она может быть свирепой жилистой воительницей, или неукротимой фурией Бадахоса, или усталым почерневшим от пороха подручным канониров на борту «Изабеллы». И все эти Тэмсин, Виолетты и Фиалки были знакомы ему, все они ему принадлежат, думал он, и его охватывало всепоглощающее томление, и он уже был не властен над этим водоворотом чувств, над омутом, в который его засасывало. А юная, блестящая лицедейка чувствовала себя, как рыба в воде. Она играла роль, и он один знал об этом.
Но настоящая, подлинная Тэмсин принадлежала только ему одному. И ему хотелось выхватить ее из круга этих разомлевших и глупых прыщавых юнцов и объявить всему миру о своих правах.
Безумие. Совершеннейшее безумие. Он так же подпал под ее чары, как и все остальные, кто присутствовал в этой комнате. Он знал, что она такое. Незаконнорожденная, полукровка, разбойница, дикарка, не имеющая принципов и не ведающая о приличиях.
— Удивительное сходство, не правда ли? — произнес дребезжащий голос у его локтя.
Он очнулся от своего полусна и с вежливой улыбкой повернулся к древней леди, стоявшей рядом с ним, которая опиралась на палку с серебряным набалдашником и сгибалась над нею почти вдвое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Клянусь жизнью, дорогая! — произнесла она, и ее глаза увлажнились. Она улыбнулась и начала суетиться вокруг своей питомицы, наклоняясь, чтобы разгладить юбку и поправить шлейф.
Раздался стук в дверь.
— Можно войти? — спросила Люси, просовывая голову в дверь. — О Тэмсин, — воскликнула она, входя в комнату, — какая вы красавица!
— Чепуха, — отозвалась Тэмсин, слегка покраснев. — Я тощая и смуглая, а волосы мои не по моде коротки.
— Нет, — возразила Люси, качая головой. — Вы совершенно не правы. Вы выглядите чудесно. Какая-то совсем другая… но красивая.
Она повернулась, чтобы критически оглядеть себя в зеркале.
— Минуту назад мне нравилось мое платье, но теперь оно мне кажется будничным и скучным по сравнению с вашим.
— Глупости, — снова возразила Тэмсин, смеясь, — вы напрашиваетесь на комплименты. Стыдитесь, Люси.
Люси смущенно рассмеялась и поправила локон. Она знала, что выглядит хорошенькой и элегантной. «И все же, — подумала она, разглядывая Тэмсин в зеркале, — при виде Тэмсин захватывает дух… может быть, потому, что она такая необычная».
— Ну, если вы готовы, пойдемте вниз. Я уверена, что Джулиан и Гарет уже там, — Идите, — сказала Тэмсин, вдруг почувствовав потребность в одиночестве собраться с мыслями. — Я приду вслед за вами, через несколько минут.
Люси заколебалась, но потом вышла, пожав округлыми кремовыми плечами.
Тэмсин подошла к окну, отдернула занавески и устремила взгляд на лужайку и видневшееся за ней море. Был восхитительный летний вечер, полумесяц луны повис над горизонтом, и в темнеющем небе появились первые бледные звезды.
Сесиль однажды описала ей свое любимое платье. Оно было из серебряных кружев и кремового шелка. Сегодня ее дочь явится перед Седриком Пенхэлланом в платье тех же цветов. Правда, покрой несколько иной. Во времена Сесили носили кринолин и плотно облегающий корсет, ее дочь была одета в платье на чехле, облегавшем фигуру, как паутинка. Но ее фиалковые глаза были такими же лучистыми и глубокими, как у матери, и их блеск оттеняло матовое мерцание платья. И серебристые волосы, и фигура такая же легкая и стройная… Узнает ли Седрик Пенхэллан свою сестру?
Она прикоснулась к медальону, который носила на шее, черпая силу и решительность в образах Сесили и Барона. Они улыбались ей с портрета, спрятанного под изящной филигранной серебряной крышкой. Потом подошла к двери решительным и твердым шагом.
В холле у подножия лестницы Джулиан нетерпеливо ожидал ее. Первые гости должны были появиться с минуты на минуту, и он хотел удостовериться, что с Тэмсин все в порядке и что она не надела на себя рубины и алмазы. Он увидел ее на верхней площадке лестницы и окликнул:
— Поторапливайся, Тэмсин, гости сейчас начнут собираться. Она сбежала к нему вниз, как всегда, оживленная, одной рукой небрежно придерживая юбку с развевающимся сзади шлейфом.
— Прошу прощения. Я не хотела заставить вас ждать. Сияя улыбкой и слегка склонив головку набок, как малиновка, она перепрыгнула через последнюю ступеньку.
— Ну, как вы думаете, милорд полковник? Я выдержу экзамен?
— Бог мой, — выдохнул он тихо.
— Что-нибудь не так? — Ее улыбка потускнела.
— Да, — ответил он. — Дамы не мчатся по лестнице, будто за ними гонятся все дьяволы ада. Вернись и спустись, как полагается.
— О, очень хорошо.
С комическим вздохом Тэмсин снова подобрала юбки и помчалась вверх по лестнице. На верхней площадке она остановилась, повернулась, положив одну руку на перила, и грациозно поплыла вниз, в холл.
Джулиан стоял внизу, положив руку на перила и поставив ногу на нижнюю ступеньку, и наблюдал за ней критически. Изысканное платье не могло скрыть бурлившей в ней чувственности, и сияние глаз усиливалось по контрасту с прозрачностью кожи. Бледные цвета и тонкий материал только подчеркивали ее бьющую через край живость. Ему хотелось схватить ее, прижаться губами к изящному изгибу, в том месте, где граничат шея и плечо, вдохнуть медовый аромат ее кожи, пробежать пальцами по шапочке сверкающих волос…
Ему хотелось предъявить права на нее, держать ее в объятиях, будучи уверенным в своем праве на обладание ею. Ему хотелось объявить об этом праве всему миру.
Когда она приблизилась, он поднес ее руку к губам, как и полагалось приветствовать дам.
— Попытайся не забывать ни на минуту в; течение всего вечера, что ты не должна скакать как жеребенок. — Сент-Саймон выпустил ее руку и отвернулся.
Тэмсин прикусила губу. Она не рассчитывала на комплименты, но было бы славно, если бы он встретил ее чуть поприветливее и не отчитывал, как школьницу.
В течение двух следующих часов, пока дом наполнялся смеющимися и щебечущими гостями, Джулиан наблюдал за ней. Она стояла на верхней ступеньке лестницы рядом с Люси, которая приветствовала всех прибывающих гостей и каждому представляла Тэмсин. Он замечал, против воли восхищаясь ею, что в ее беглой английской речи появился сильный испанский акцент, и это делало ее еще более экзотической и необычной. Он видел, как вокруг нее толпились молодые люди и оглушительно смеялись каждой ее шутке, заглядывая с восторгом и обожанием в ее сияющее лицо. И мужчины более зрелого возраста, пользуясь этим преимуществом, старались прикоснуться к ее плечу и отечески похлопывали по руке, а она улыбалась им и флиртовала напропалую с невинным очарованием, разящим наповал.
Удивительное представление, размышлял Джулиан. Никто, видя ее такой, не поверил бы, что она может быть свирепой жилистой воительницей, или неукротимой фурией Бадахоса, или усталым почерневшим от пороха подручным канониров на борту «Изабеллы». И все эти Тэмсин, Виолетты и Фиалки были знакомы ему, все они ему принадлежат, думал он, и его охватывало всепоглощающее томление, и он уже был не властен над этим водоворотом чувств, над омутом, в который его засасывало. А юная, блестящая лицедейка чувствовала себя, как рыба в воде. Она играла роль, и он один знал об этом.
Но настоящая, подлинная Тэмсин принадлежала только ему одному. И ему хотелось выхватить ее из круга этих разомлевших и глупых прыщавых юнцов и объявить всему миру о своих правах.
Безумие. Совершеннейшее безумие. Он так же подпал под ее чары, как и все остальные, кто присутствовал в этой комнате. Он знал, что она такое. Незаконнорожденная, полукровка, разбойница, дикарка, не имеющая принципов и не ведающая о приличиях.
— Удивительное сходство, не правда ли? — произнес дребезжащий голос у его локтя.
Он очнулся от своего полусна и с вежливой улыбкой повернулся к древней леди, стоявшей рядом с ним, которая опиралась на палку с серебряным набалдашником и сгибалась над нею почти вдвое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115