Если бы Эмма могла почувствовать такое же желание и агрессивность, он не испугал бы ее настолько сильно. Он поклялся, что запрет ее в каком-нибудь надежном месте, – но при этом прекрасно понимал, что ничто не помешает ему до нее добраться.
Насколько проще было бы, если бы его подруга была членом клана!
Но тогда у него не было бы Эммы!..
Ближе к закату, постучав, к ним вошли две горничные, чтобы распаковать и разложить одежду Эммы.
– Позаботьтесь о ее вещах, – приказал Лахлан, отходя от ее кровати. – Но не прикасайтесь к ней.
Оставив их с изумленно округлившимися глазами, он прошел через задвинутые шторы, чтобы выйти на балкон. Встав там, он стал смотреть на заходящее солнце, любуясь их домом, холмами, поросшими лесом, и надеясь, что Эмма со временем полюбит эти места.
Когда солнце село, он вернулся и нахмурился, обнаружив горничных в паре шагов от кровати. Они разглядывали Эмму и перешептывались. Конечно, они не посмели бы до нее дотронуться – но они были юными оборотнями и, наверное, никогда в жизни не видели вампира.
Лахлан как раз собирался приказать им уйти, когда Эмма быстро открыла глаза – и грациозно поднялась. Горничные заверещали от страха. Эмма поспешно отодвинулась к изголовью и зашипела вслед убегающей парочке.
Лахлан предвидел, что все будет непросто.
– Успокойся, Эмма, – проговорил он, быстро подходя к ней. – Вы напугали друг друга.
Эмма несколько секунд смотрела на дверь, а потом ее взгляд скользнул по его лицу. Ее щеки побледнели – и она быстро отвела глаза.
– Твои раны хорошо заживают.
Она ничего не ответила – только молча провела кончиками пальцев по груди.
– Когда ты снова попьешь, они заживут окончательно. Он сел рядом с ней и начат закатывать рукав – но Эмма отшатнулась от него.
– Где я?
Она быстро обвела глазами комнату и, наконец, остановила взгляд на изножье кровати. Она внимательно осмотрела тонкую резьбу на дереве, а потом повернулась, чтобы увидеть изголовье с инкрустированными символами. В комнате сгущалась тьма. В бликах света, отбрасываемых пламенем камина, казалось, будто символы двигаются.
Мастера начали изготавливать эту кровать в тот день, когда Лахлан родился, – но она предназначалась не только ему, но и ей. Он часто лежал там, где сейчас сидела она, завороженно любуясь резьбой, представляя себе свою будущую подругу.
– Ты в Кайнвейне. Ты в безопасности. Здесь тебе ничего не угрожает.
– Ты их всех убил?
– Да.
Она кивнула, явно довольная этим фактом.
– Ты не знаешь, почему они вдруг напали?
– Это ты меня спрашиваешь? Она попыталась встать.
– Что ты собралась делать? – возмутился он, заставляя ее лечь обратно.
– Мне надо позвонить домой.
– Я вчера ночью позвонил тебе домой.
Глаза Эммы расширились, а на лице отразилось явное облегчение.
– Ты клянешься? Когда они за мной приедут?
Он огорчился тем, как она обрадовалась перспективе уехать от него – однако не мог ее в этом винить.
– Я говорил с Анникой и теперь знаю, кто они. И кто ты.
– И ты им сказал, что ты оборотень? Лахлан попытался подавить раздражение.
– Ты стыдишься того, что им известно, что ты со мной?
– Конечно.
Он гневно процедил:
– Потому что ты считаешь меня животным?
– Потому что ты – враг.
– Я не враждую с твоей семьей. Эмма недоверчиво выгнула брови:
– Оборотни не воевали против моих теток?
– Только во время последнего приращения. Всего пятьсот лет назад.
– И тогда ты убил кого-то из них?
– Я никогда не убивал валькирий, – ответил Лахлан, не покривив душой, однако мысленно признался себе, что это случилось просто потому, что он ни разу не столкнулся ни с одной.
Глава 19
Эмму все еще пробирала дрожь при мысли о том, что она увидела во время нападения вампиров.
К несчастью, теперь она совершенно точно знала, как выглядит Лахлан в тот момент, когда он превращается в оборотня. Казалось, будто на него наложилось неустойчивое изображение проектора, которое мигало и высвечивало нечто зверское и жестокое, смотревшее наружу с полной одержимостью.
И теперь она оказалась в постели у этого существа!
– Эмма, то, что ты видела прошлой ночью, – это не вся моя суть. – Пламя камина бросало тени на его лицо, напоминая ей о том, что она видела. – Это только малая часть меня, и я в состоянии этой частью управлять.
– Управлять? – Она медленно кивнула. – Значит, ты сознательно решил наброситься на меня в поле и в парижской гостинице? И ты действительно хотел меня задушить?
– Мне надо кое-что тебе объяснить. Ты знаешь, что я был в плену у Орды, но ты не знаешь, что меня… пытали. Это подействовало на мое поведение и на мои мысли.
Она знала, что его пытали, – она только не знала, как именно.
– Что они с тобой делали?
– Не хочу обременять тебя подробностями. Почему ты не сказала мне, что ты наполовину валькирия?
– А что бы при этом изменилось? Я все равно вампир, а мои тетки – твои враги.
– Нет, они мне не враги! – снова заявил он. – Я не считаю своими врагами маленьких волшебных женщин, которые живут на другом континенте.
Его пренебрежительные слова задели ее не меньше, чем если бы он признал себя их врагом.
– Когда Анника за мной приедет? Он прищурился.
– Ты пообещала мне, что останешься до полнолуния. Эмма ахнула.
– Ты ведь не… Она за мной не едет?
– Сейчас – нет.
От изумления ее губы приоткрылись.
– Невероятно! Но с учетом того, что ты из прошлого, я подскажу тебе кое-какие правила. Одно правило такое: если меня чуть не убили вампиры, я имею право на свободный выход и не обязана оставаться до полнолуния. – Она отогнула второй палец. – Еще одно правило такое: раз мои тетки теперь знают, кто ты, они убьют тебя, если ты немедленно не отправишь меня в ковен. Так что разумнее отпустить меня как можно скорее.
– Если они сумеют найти это место, что ж, они заслуживают право попытаться и проникнуть сюда.
Поняв, насколько решительно он настроен стоять на своем, Эмма почувствовала, что у нее начали дрожать губы.
– Ты не хочешь отпустить меня к родным, тогда как знаешь, что они нужны мне больше всего?
Слезы покатились у нее по щекам. Прежде ее слезы внушали ему отвращение. На этот раз Эмме показалось, будто ему… мучительно больно. Он поспешно поднял руку, чтобы стереть их.
– Если ты хочешь вернуться домой, то вернешься. Просто не сейчас, а через несколько дней.
Не пытаясь скрыть досады, Эмма спросила:
– Что изменится через несколько дней?
– Я могу задать тебе тот же вопрос.
Она сжала зубы, пытаясь справиться с раздражением и бесполезными слезами.
Он обхватил ее лицо ладонями и погладил по щеке большим пальцем. Хриплым голосом он проговорил:
– Эмма, если тебе осталось быть со мной так недолго, мне не хотелось бы с тобой ссориться. А пока разреши мне показать тебе Кайнвейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72