Он цеплялся за нее, когда пламя спадало. Он цеплялся за нее тогда, когда понял, что только одна нога не дает ему найти ее, и когда он заставил себя сломать кость, и потом, когда он… позволил зверю завладеть им, чтобы можно было…
Эмма опустила голову, давясь сухими спазмами. Лахлан цеплялся за свою ненависть, пока не нашел ее – ту, которую он ощутил наверху, ту, которая должна была его спасти…
А потом он сражался ради нее со своей ненавистью.
Эмма изумилась тому, что Лахлан ее не убил. Как ему удалось не поддаться смятению и ненависти, примешивавшимся к его потребности овладеть ею и найти забвение? Почему он не взял ее со зверской жестокостью, пока его кожа продолжала пылать?
Лахлан не хотел, чтобы она узнала о его муках – и теперь она поняла почему. Она знала, что ей следовало бы рассказать ему о приходящих во сне воспоминаниях, но что она могла бы сказать про это? Что она пережила апокалиптическое озарение? Что она наконец узнала, как именно его терзали, – и что она уверена, что ничего худшего ни одному существу переносить не приходилось?
И как сказать ему о том, что это с ним проделал ее отец?
«Злобные, мерзкие паразиты, которым место в аду».
Ее чуть не вырвало, однако она сумела справиться с собой. Она не боялась, что Лахлан мог ее за это возненавидеть, но это обжигало бы, кипело, словно капля едкой кислоты на коже. И постоянно подтачивало бы его силы. Ее отец уничтожил почти всю его семью – родных, которых он, несомненно, любил.
Теперь, когда она знала все, что пришлось перенести Лахлану, знала его мысли и клятву отомстить, горячий стыд захлестывал ее при воспоминании о том, как она спорила с ним из-за его стремления к возмездию.
Особенно сейчас, когда намеревалась навсегда отнять у него возможность отомстить.
Ее решение было… окончательным. Пока она лежала в Кайнвейне на холодном полу, посреди той бойни, ее ум стремительно работал. Горький стыд сменился знаменитой гордостью валькирий и чувством чести, которое наконец-то пришло к ней. Недостойная. Испуганная. Слабая. Эмма Покорная. Теперь уже – нет.
Потому что – и это было странно – теперь, когда ее эмоции стихли и она получила возможность мыслить более четко, она все равно поступила бы точно так же.
Ее пугало то, насколько решительно она была настроена. Да, прежняя Эмма все еще пряталась где-то в уголке ее сознания, вереща о том, насколько это глупо.
Но новая Эмма понимала, что это не глупость заставляет ее рисковать жизнью: ей просто так стыдно, что уже не страшно. Ей необходимо это сделать, чтобы исправить дела со своим ковеном и Лахланом.
Лахлан! Великодушный король, в которого она безоглядно влюбилась. И за него она будет сражаться неотступно.
Ее отец – ее крест. Она явилась сюда, чтобы убить Деместриу.
* * *
В течение всего адского часа, пока Харманн вез Лахлана на частный аэродром, тому приходилось постоянно бороться с потребностью принять облик оборотня. Ему так и не удалось сойти с бритвенно-тонкой границы и начать рассуждать так четко, как следовало бы. Эмма в плену у вампиров, а Гаррет в плену у валькирий!
Проклятие оборотней. Сила и ярость, которые двигали ими в битве, становились помехами во всех других ситуациях. Чем больше они чем-то дорожили, тем отчаяннее зверю хотелось подняться, чтобы это защищать.
Лахлан рассчитывал на то, что вампиры забрали Эмму в Хелвиту, к Деместриу, хотя они вполне способны были доставить ее к Айво или этому Кристофу. Он отправил Касс найти Уиллема и Манро, собрать как можно быстрее оборотней – столько, сколько удастся найти за это время – и направиться к замку Кристофа. Лахлан знал, что Кассандра это сделает. Когда Эмма исчезла, Касс один раз заглянула ему в глаза – и наконец все поняла.
Но что, если Лахлан ошибается относительно того, куда именно ее забрали? Что, если он и на этот раз не сможет отыскать Хелвиту? Казалось, что теперь, когда он полностью осознал все случившееся, он потерял способность мыслить.
Все случившееся… Гаррета тоже захватили в плен. Его как-то сумели поймать. Как-то? Воочию видев демонстрацию меткости Люсии, силы Реджин, скорости Никс и злобной сосредоточенности Кэдрин, Лахлан понял, что недооценил противника.
– Гаррета взяли в плен, – сообщил он Бау, позвонив ему из машины, которую Харманн гнал по туманным шотландским дорогам. – Верни его.
– Проклятие! Все не так просто, Лахлан.
Все было очень просто. Лахлан хотел, чтобы Гаррет оказался на свободе. Бау был сильным оборотнем и славился своей безжалостностью.
– Освободи его! – прорычал он.
– Не сможем. Я не хотел тебе говорить, но его охраняют чертовы призраки.
Гаррет, последний из его кровных родичей, оказался в плену под охраной их древних врагов, в руках безумного, злобного существа.
И… Эмма его оставила.
Намеренно его оставила. Сделала сознательное усилие для того, чтобы его покинуть, и для этого подползла к протянутой руке вампира.
Все затянулось алой дымкой.
«Нет, с этим надо справиться». Лахлан снова и снова перебирал все, что знал об Эмме, пытаясь понять, почему она это сделала.
За ней охотились вампиры. Оказывается, это она была им нужна. Для чего? Для которой из сторон? Анника – ее приемная мать. Эмма говорила, что ее родная мать была родом из Лидии. Елена. Это у нее она унаследовала свою внешность.
Когда они подъезжали к аэродрому, взошло солнце. Лахлан взревел от досады, ненавидя дневное светило, не желая больше видеть его восхода. Эмма находится неизвестно где, а его нет рядом, чтобы ее защитить. Может быть, сейчас ее прибили колом к земле где-то под открытым небом!
«Думай! Перебери все, что ты о ней успел узнать. Семьдесят лет. Колледж…»
Он нахмурился. Ему уже случалось видеть женщин из Лидии. У них была светлая кожа, как у Эммы, но темные, очень темные волосы и глаза. Эмма была светловолосая, а глаза у нее были голубые.
Значит, ее отцом может оказаться…
Лахлан окаменел. Нет. Невозможно.
Эмма спросила его: «А что, если он – мой отец?» А Лахлан ей ответил… он ответил, что потомством Деместриу могут быть только злобные, мерзкие паразиты. Нет.
Даже если он способен будет признать, что она – дочь Деместриу, он все равно не сможет смириться с тем, что сейчас она оказалась во власти короля вампиров, что ее могли толкнуть туда его необдуманные слова.
Он толкнул ее в Хелвиту, к Деместриу, который разорвет собственную дочь на куски, не моргнув своим красным глазом, – даже если она будет умолять его о смерти.
Если Лахлан до нее не доберется… Теперь ему необходимо не просто найти Хелвиту, а найти ее как можно скорее. Он уже обошел и облазил всю ту часть России – но безуспешно. Возможно, что в последний раз ему удалось подобраться близко – но тут его обнаружили и избили вампиры:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72