– У нее острые уши?
– Она наполовину валькирия, – объяснил Лахлан. – Росла в ковене, где ее прятали от Орды.
– Тогда дела стали еще интереснее, – заметил Бау, хотя его лицо не отразило особого интереса.
Эммалайн содрогнулась и уткнулась лицом Лахлану в грудь. Бау внимательно посмотрел на него.
– Никогда не видел тебя таким усталым. Иди помой свою малютку-валькирию и поспи. – Хотя на часах было всего восемь утра, он добавил: – А я налью себе виски.
Ближе к вечеру Бау решил, что Лахлан полностью сбрендил.
Налив себе очередную порцию виски и задумчиво с ней расправляясь, Бау признался себе, что не ему ставить под вопрос возможность завести подругу не своей породы, но в данном случае все было уж слишком невероятно. Нельзя было придумать более непримиримых врагов, чем вампиры и оборотни, а Лахлан задумал сделать вампиршу – или полукровку, рожденную вампиром, – своей королевой?
Где бы он ни провел последние сто пятьдесят лет, он явно повредился рассудком…
Бау поднял голову, на секунду отвлекшись ароматами, доносившимися с кухни, где кипела работа. Все работники готовились к восходу полной луны: убирались, готовили обильные трапезы, собирались уйти из замка. Бау нахмурился, пытаясь вспомнить, когда ел в последний раз. Наверное, ему следует присвоить ту часть еды, которая предназначена вампирше. Ей еда не нужна…
Когда он наконец вернулся в кабинет, Лахлан встретил его, недовольно хмуря брови.
– Господи, ты что – пьешь с самого утра?
– А что я могу поделать? В Кайнвейне всегда был самый хороший погреб. И тут ничего не изменилось.
Бау налил Лахлану полную рюмку.
Лахлан взял ее и сел за свой письменный стол. Почему-то он казался более усталым, чем утром, хотя одежда на нем была мятая, словно он только что проснулся. И у него на шее был порез…
«Нет. Не может быть, чтобы он допустил такое извращение! Что, черт побери, на него нашло?»
Немного подумав, Бау придвинул Лахлану графин.
В ответ на удивленно-вопросительный взгляд друга Бау сказал:
– У меня такое чувство, что это тебе понадобится, когда ты расскажешь мне, где ты, к дьяволу, пропадал, когда мы десятилетиями не могли тебя найти.
Бау заметил, что говорит гневно, словно он винит Лахлана в его исчезновении.
– Вы и не смогли бы меня найти. Как я не смог найти Хиса, – ответил Лахлан.
Его голос звучал совершенно невыразительно – как бывало всякий раз, когда он упоминал о своем младшем брате.
Бау покачал головой, вспоминая Хиса. Невероятно горячий оборотень отправился мстить за гибель отца, не подумав о том, что те, кто уходил убивать Деместриу, обратно не возвращались. Лахлан отказывался поверить в то, что его брат мертв.
– Ты был в Хелвите?
– Какое-то время.
– Его там не оказалось?
Лицо Лахлана ясно отражало его чувства – глубочайшую боль.
– Орда… не смогла взять его живым.
– Мне очень жаль, Лахлан. – После долгой паузы Бау нахмурился и прервал молчание. – Ты сказал «Какое-то время»?
– Потом Деместриу выбрал катакомбы.
– Катакомбы?
Среди существ Закона ходили слухи о том, что глубоко под Парижем у Орды горит вечный огонь, который поддерживают исключительно для того, чтобы пытать бессмертных, не способных окончательно в нем погибнуть. У Бау свело спазмом желудок, где неприятно плескалось выпитое натощак спиртное.
Когда Лахлан ничего ему не ответил, молча отпив глоток виски, у Бау застыло лицо.
– Там действительно огонь? И сколько ты был в заточении?
– Десять лет – в темнице. Остальное время – в огне. Услышав такое, Бау вынужден был одним глотком осушить свою рюмку и снова схватиться за графин.
– И как тебе удалось не свихнуться?
– Когда я вырвался, я был безумен. Я постоянно впадал в слепую ярость и крушил все, что мне было незнакомо. Я почти не мог нормально мыслить. Я все еще боролся с приступами ярости, когда нашел Эмму, – признался он.
– Как тебе удалось вырваться на свободу?
Лахлан секунду колебался, а потом подтянул вверх штанину.
Бау подался вперед, чтобы лучше видеть.
– Ты вырвал себе ногу?
Лахлан одернул ткань.
– Времени не было. Огонь затух – а я почуял ее на поверхности. – Он взялся за рюмку и сделал большой глоток. – Я испугался, что потеряю ее – после того, как ждал так долго.
– И ты… оторвал себе ногу?
– Да.
Увидев, что Лахлан вот-вот раскрошит рюмку, Бау поспешно перевел разговор на другую тему:
– И как ты с ней?
«После того, что они с тобой сделали?»
– Сначала я внушал ей ужас. Снова и снова терял над собой власть. Но наверное, все было бы гораздо хуже, не будь ее рядом. Думаю, я вообще не пришел бы в себя. Она меня успокаивает. Мои мысли настолько сосредоточены на ней, что мне некогда думать о прошлом.
Красавица успокаивает чудовище?
– И где же ты отыскал свою Эммалайн Трой, если тебе так долго не удавалось это сделать? Где пряталась твоя малышка-королева?
– Она родилась всего семьдесят лет назад.
Бау изумленно поднял брови.
– Она настолько юная? И она действительно такая, как ты надеялся?
– Она гораздо лучше, чем я надеялся. – Лахлан пригладил волосы ладонью. – Я даже представить себе не мог такую подругу. Эмма умная, у нее такой изворотливый и сложный ум, что мне ее никогда не раскусить. И она невероятно прекрасна и так раздражающе скрытна, как ни одна из знакомых мне женщин. – Он снова сделал глоток виски, но на этот раз смакуя его букет. – Чем лучше я понимаю ее обороты речи, тем яснее вижу, что моя подруга – забавная и остроумная девчонка. – Его губы изогнулись в улыбке: он явно вспомнил нечто веселое. Когда он снова посмотрел на Бау, то добавил: – Ее чувство юмора стало для меня неожиданностью, но я радостно его принимаю.
Бау понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее, раз Лахлан способен улыбнуться, когда совсем недавно испытывал такие муки. Если еще недавно Бау готов был предположить, что Лахлан бредит и ошибается относительно своей подруги, то теперь он так не подумал бы. Лахлан полностью покорен своей Эммалайн. Совершенно ясно, что она – его пара.
– И как ты собираешься о ней заботиться? Похоже, что ее сложно будет содержать и кормить.
– Она пьет мою кровь. Никогда раньше не пила ни у одного живого существа.
Хотя Бау уже видел порез, он все равно удивился.
– Значит, она не убивает?
– Никогда! – с гордостью подтвердил Лахлан. – Меня это тоже поразило, но она добрая: и мухи не обидит. Мне пришлось насильно заставлять ее пить у меня кровь.
– Так вот почему нога у тебя заживает недостаточно быстро, – догадался Бау.
– Это – очень малая плата за все.
– И каково это – когда она пьет? – Пока Лахлан подыскивал ответ, Бау сказал: – Выражение твоего лица, которое ты пытаешься скрыть, говорит мне о многом.
Господи! Лахлану это нравится! Тот провел рукой по губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Она наполовину валькирия, – объяснил Лахлан. – Росла в ковене, где ее прятали от Орды.
– Тогда дела стали еще интереснее, – заметил Бау, хотя его лицо не отразило особого интереса.
Эммалайн содрогнулась и уткнулась лицом Лахлану в грудь. Бау внимательно посмотрел на него.
– Никогда не видел тебя таким усталым. Иди помой свою малютку-валькирию и поспи. – Хотя на часах было всего восемь утра, он добавил: – А я налью себе виски.
Ближе к вечеру Бау решил, что Лахлан полностью сбрендил.
Налив себе очередную порцию виски и задумчиво с ней расправляясь, Бау признался себе, что не ему ставить под вопрос возможность завести подругу не своей породы, но в данном случае все было уж слишком невероятно. Нельзя было придумать более непримиримых врагов, чем вампиры и оборотни, а Лахлан задумал сделать вампиршу – или полукровку, рожденную вампиром, – своей королевой?
Где бы он ни провел последние сто пятьдесят лет, он явно повредился рассудком…
Бау поднял голову, на секунду отвлекшись ароматами, доносившимися с кухни, где кипела работа. Все работники готовились к восходу полной луны: убирались, готовили обильные трапезы, собирались уйти из замка. Бау нахмурился, пытаясь вспомнить, когда ел в последний раз. Наверное, ему следует присвоить ту часть еды, которая предназначена вампирше. Ей еда не нужна…
Когда он наконец вернулся в кабинет, Лахлан встретил его, недовольно хмуря брови.
– Господи, ты что – пьешь с самого утра?
– А что я могу поделать? В Кайнвейне всегда был самый хороший погреб. И тут ничего не изменилось.
Бау налил Лахлану полную рюмку.
Лахлан взял ее и сел за свой письменный стол. Почему-то он казался более усталым, чем утром, хотя одежда на нем была мятая, словно он только что проснулся. И у него на шее был порез…
«Нет. Не может быть, чтобы он допустил такое извращение! Что, черт побери, на него нашло?»
Немного подумав, Бау придвинул Лахлану графин.
В ответ на удивленно-вопросительный взгляд друга Бау сказал:
– У меня такое чувство, что это тебе понадобится, когда ты расскажешь мне, где ты, к дьяволу, пропадал, когда мы десятилетиями не могли тебя найти.
Бау заметил, что говорит гневно, словно он винит Лахлана в его исчезновении.
– Вы и не смогли бы меня найти. Как я не смог найти Хиса, – ответил Лахлан.
Его голос звучал совершенно невыразительно – как бывало всякий раз, когда он упоминал о своем младшем брате.
Бау покачал головой, вспоминая Хиса. Невероятно горячий оборотень отправился мстить за гибель отца, не подумав о том, что те, кто уходил убивать Деместриу, обратно не возвращались. Лахлан отказывался поверить в то, что его брат мертв.
– Ты был в Хелвите?
– Какое-то время.
– Его там не оказалось?
Лицо Лахлана ясно отражало его чувства – глубочайшую боль.
– Орда… не смогла взять его живым.
– Мне очень жаль, Лахлан. – После долгой паузы Бау нахмурился и прервал молчание. – Ты сказал «Какое-то время»?
– Потом Деместриу выбрал катакомбы.
– Катакомбы?
Среди существ Закона ходили слухи о том, что глубоко под Парижем у Орды горит вечный огонь, который поддерживают исключительно для того, чтобы пытать бессмертных, не способных окончательно в нем погибнуть. У Бау свело спазмом желудок, где неприятно плескалось выпитое натощак спиртное.
Когда Лахлан ничего ему не ответил, молча отпив глоток виски, у Бау застыло лицо.
– Там действительно огонь? И сколько ты был в заточении?
– Десять лет – в темнице. Остальное время – в огне. Услышав такое, Бау вынужден был одним глотком осушить свою рюмку и снова схватиться за графин.
– И как тебе удалось не свихнуться?
– Когда я вырвался, я был безумен. Я постоянно впадал в слепую ярость и крушил все, что мне было незнакомо. Я почти не мог нормально мыслить. Я все еще боролся с приступами ярости, когда нашел Эмму, – признался он.
– Как тебе удалось вырваться на свободу?
Лахлан секунду колебался, а потом подтянул вверх штанину.
Бау подался вперед, чтобы лучше видеть.
– Ты вырвал себе ногу?
Лахлан одернул ткань.
– Времени не было. Огонь затух – а я почуял ее на поверхности. – Он взялся за рюмку и сделал большой глоток. – Я испугался, что потеряю ее – после того, как ждал так долго.
– И ты… оторвал себе ногу?
– Да.
Увидев, что Лахлан вот-вот раскрошит рюмку, Бау поспешно перевел разговор на другую тему:
– И как ты с ней?
«После того, что они с тобой сделали?»
– Сначала я внушал ей ужас. Снова и снова терял над собой власть. Но наверное, все было бы гораздо хуже, не будь ее рядом. Думаю, я вообще не пришел бы в себя. Она меня успокаивает. Мои мысли настолько сосредоточены на ней, что мне некогда думать о прошлом.
Красавица успокаивает чудовище?
– И где же ты отыскал свою Эммалайн Трой, если тебе так долго не удавалось это сделать? Где пряталась твоя малышка-королева?
– Она родилась всего семьдесят лет назад.
Бау изумленно поднял брови.
– Она настолько юная? И она действительно такая, как ты надеялся?
– Она гораздо лучше, чем я надеялся. – Лахлан пригладил волосы ладонью. – Я даже представить себе не мог такую подругу. Эмма умная, у нее такой изворотливый и сложный ум, что мне ее никогда не раскусить. И она невероятно прекрасна и так раздражающе скрытна, как ни одна из знакомых мне женщин. – Он снова сделал глоток виски, но на этот раз смакуя его букет. – Чем лучше я понимаю ее обороты речи, тем яснее вижу, что моя подруга – забавная и остроумная девчонка. – Его губы изогнулись в улыбке: он явно вспомнил нечто веселое. Когда он снова посмотрел на Бау, то добавил: – Ее чувство юмора стало для меня неожиданностью, но я радостно его принимаю.
Бау понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее, раз Лахлан способен улыбнуться, когда совсем недавно испытывал такие муки. Если еще недавно Бау готов был предположить, что Лахлан бредит и ошибается относительно своей подруги, то теперь он так не подумал бы. Лахлан полностью покорен своей Эммалайн. Совершенно ясно, что она – его пара.
– И как ты собираешься о ней заботиться? Похоже, что ее сложно будет содержать и кормить.
– Она пьет мою кровь. Никогда раньше не пила ни у одного живого существа.
Хотя Бау уже видел порез, он все равно удивился.
– Значит, она не убивает?
– Никогда! – с гордостью подтвердил Лахлан. – Меня это тоже поразило, но она добрая: и мухи не обидит. Мне пришлось насильно заставлять ее пить у меня кровь.
– Так вот почему нога у тебя заживает недостаточно быстро, – догадался Бау.
– Это – очень малая плата за все.
– И каково это – когда она пьет? – Пока Лахлан подыскивал ответ, Бау сказал: – Выражение твоего лица, которое ты пытаешься скрыть, говорит мне о многом.
Господи! Лахлану это нравится! Тот провел рукой по губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72