Но все же он сердцем чувствовал: здесь что-то не так.
— То, что нужно, Элиот? Почему?
— Потому что Кэтрин поразительно похожа на Изабеллу Кастиль.
— Изабеллу? Жену Александра? — спросил Джеймс. Неожиданно его охватила какая-то зловещая тревога, которая еще не успела дойти до его сознания, но, несомненно, была вызвана страхом и самыми дурными предчувствиями.
— Да.
— Я помню, ты рассказывал, что Жан-Люк стал монархом, потому что у Александра не было детей, — стараясь сохранять спокойствие, сказал Джеймс, хотя его ясный ум уже расшифровывал все более тревожные предчувствия. — Когда это произошло? Когда этот злодей занял трон? Ты знаешь?
— Я знаю все, что касается Жан-Люка Кастиля, — ответил Элиот. — Он короновался седьмого января шестьдесят восьмого года. Тебе это что-то говорит?
Джеймс ответил не сразу. Он не мог. У него просто в голове не укладывалось, но все сходилось, и если это правда…
— Кэтрин родилась в том же году, пятью месяцами позже, в мае. Мать ее была блондинкой, и у нее были такие же, как у Кэтрин, ярко-синие глаза. Она сказала Джейн Тейлор, которой отдала свою новорожденную дочь, что ребенку очень опасно оставаться с матерью, и предложила бархатный кошелек с драгоценными камнями, который Джейн не взяла, но согласилась вручить Кэтрин в день ее совершеннолетия ожерелье из сапфиров. У Джейн сложилось впечатление, что отец девочки умер, так как эта женщина просила, чтобы второе имя Кэтрин было Александра. Джейн почему-то уверена: именно так звали отца ребенка.
Элиот слушал Джеймса, и выражение его лица менялось: от вежливо-скептического до тревожного, задумчивого и очень заинтересованного. Как только Джеймс замолчал, Арчер взял со стола маленький ключ, открыл им средний ящик и достал большой конверт, в котором хранились единственные материальные воспоминания о любви, так жестоко у него отнятой, — несколько писем и фотографий.
Элиот берег их как лишнее напоминание о том, почему выбрал себе именно такую профессию, но, по правде говоря, он уже много лет не заглядывал в конверт. Семь лет, если быть точным. Конверт был открыт в последний раз и закрыт в тот самый день, когда стало известно о смерти Жан-Люка. Элиот знал, что в конверте должна быть одна маленькая черно-белая фотография Изабеллы, но совершенно забыл о портрете из журнала «Лайф». Увидев эту замечательную фотографию принцессы, Элиот понял, что память вовсе не сыграла с ним злую шутку — сходство с Кэтрин Тейлор было поразительным.
— Это Изабелла. Фото сделано в Монако, в день бракосочетания принца Ренье и принцессы Грейс.
— Господи, да ведь это же Кэтрин! — прошептал Джеймс. — И… ожерелье — то самое, которое ей вручили в день совершеннолетия. О Боже!
— Что?
— Этим летом, когда Кэтрин выступала в Вене, ее ожерелье — это ожерелье — похитили. То была не единственная кража в отеле, но другие, вероятно, сделаны для того, чтобы отвести подозрения.
— Отвести подозрения от кого?
— От принца. Элиот, мы должны связаться с Кэтрин немедленно. Она в опасности. Как дочь Александра, она — а не Ален — законная наследница Иля, ведь так?
— Да, но мы же знаем, что у Александра и Изабеллы никогда не было детей.
— Ты что, не слушал? У них был ребенок! Изабелла родила его после смерти Александра и вынуждена была отдать дочь, потому что знала: Жан-Люк никогда не позволит отнять у него трон.
— Я сейчас же позвоню и выясню, так ли это. Но нет причин предполагать, что Ален знает правду.
— Но Ален точно знает. Кэтрин говорила мне, что принц знает о ней все. — До чего же ясно его измученное сердце запомнило слова Кэтрин: «Ален знает обо мне все, Джеймс, все, и я тоже знаю все его секреты». — И еще Кэтрин верила в то, что Ален совершенно с ней искренен, а в действительности он просто очаровал ее ложью. В конце концов, Кэт — двоюродная сестра Алена, а он ни слова ей об этом не сказал.
— Ты рисуешь его портрет как исчадие ада, Джеймс.
— Точно такое же, как и его отец. Не забывай, что Ален — сын Жан-Люка, сын человека, убившего женщину, которую ты любил. И ты слеп к дьявольской натуре Алена только потому, что он — сын Женевьевы.
— Возможно, — после короткой паузы согласился Элиот. — Я намеренно оставался далеко в стороне от расследования, предоставив другим сотрудникам анализировать обнаруженные факты без какого-либо влияния с моей стороны. Допускаю, я всегда таил надежду, что в сыне Женевьевы будет больше ее божественных черт, чем дьявольских Жан-Люка. До сих пор так и оказывалось.
— До настоящего момента.
Элиот не ответил. Он набрал несколько цифр, которые знал на память, — международный номер Интерпола. После краткого разговора и непродолжительного ожидания, пока на другом конце провода работал компьютер, Элиот получил номер телефона в замке в Луара-Вэлли.
Двое детей и пятеро внуков Луи-Филиппа каждый год отмечали Рождество вместе с ним и Изабеллой в их замке. Внуки проводили здесь свои каникулы, носясь по обширному имению, наполняя веселым смехом обычно тихие залы. Но в этот час все дети были на кухне, помогая своим матерям и Изабелле готовить ужин.
Луи-Филипп ответил на международный звонок в своем кабинете. Конечно, жена рассказывала ему о Женевьеве и Элиоте, поэтому Луи сразу же вызвал Изабеллу с кухни, сообщив жене, кто звонит, только когда они подошли к кабинету.
— Элиот Арчер? — тихо переспросила Изабелла. Сколько же прошло времени? Изабелла могла ответить не задумываясь: Элиот звонил ей в конце декабря, вскоре после смерти Александра — звонок сочувствия, доброй памяти и любви. Тогда Изабелла чуть было не сказала ему о своей беременности. Наверное, следовало сказать и попросить помочь ей скрыться, но разве могла Изабелла представить, что Жан-Люк начнет преследование сразу же после смерти родного брата? И вот Арчер снова звонит, ровно день в день, двадцать два года спустя.
— Здравствуй, Изабелла. Я должен у тебя кое о чем спросить. Я спрошу прямо, и если ты ответишь «нет», мы поболтаем на другие темы.
— Какой вопрос, Элиот?
— Изабелла, мне нужно знать, была ли у вас с Александром дочь?
— Ах, Элиот, — так горестно выдохнула Изабелла, что и без слов все стало ясно. — Ты нашел ее? У нее все хорошо? Девочке ничего не угрожает? Элиот!
— Изабелла, ты отдала ее женщине в Канзас-Сити? Ты оставила дочери сапфировое ожерелье?
— Да! Да! Элиот, где она? Прошу тебя, скажи!
— Она очень милая. Твоя дочь очень похожа на тебя. С ней все в порядке, Изабелла, — спокойно ответил Элиот.
Но была ли Кэтрин в безопасности? Теперь Элиот этого не знал, но он сделает все, что в его силах, чтобы убедиться в этом.
— Элиот, я должна ее увидеть.
— Увидишь. Я перезвоню тебе через час.
Повесив трубку, Элиот с тихим и изумленным вздохом произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— То, что нужно, Элиот? Почему?
— Потому что Кэтрин поразительно похожа на Изабеллу Кастиль.
— Изабеллу? Жену Александра? — спросил Джеймс. Неожиданно его охватила какая-то зловещая тревога, которая еще не успела дойти до его сознания, но, несомненно, была вызвана страхом и самыми дурными предчувствиями.
— Да.
— Я помню, ты рассказывал, что Жан-Люк стал монархом, потому что у Александра не было детей, — стараясь сохранять спокойствие, сказал Джеймс, хотя его ясный ум уже расшифровывал все более тревожные предчувствия. — Когда это произошло? Когда этот злодей занял трон? Ты знаешь?
— Я знаю все, что касается Жан-Люка Кастиля, — ответил Элиот. — Он короновался седьмого января шестьдесят восьмого года. Тебе это что-то говорит?
Джеймс ответил не сразу. Он не мог. У него просто в голове не укладывалось, но все сходилось, и если это правда…
— Кэтрин родилась в том же году, пятью месяцами позже, в мае. Мать ее была блондинкой, и у нее были такие же, как у Кэтрин, ярко-синие глаза. Она сказала Джейн Тейлор, которой отдала свою новорожденную дочь, что ребенку очень опасно оставаться с матерью, и предложила бархатный кошелек с драгоценными камнями, который Джейн не взяла, но согласилась вручить Кэтрин в день ее совершеннолетия ожерелье из сапфиров. У Джейн сложилось впечатление, что отец девочки умер, так как эта женщина просила, чтобы второе имя Кэтрин было Александра. Джейн почему-то уверена: именно так звали отца ребенка.
Элиот слушал Джеймса, и выражение его лица менялось: от вежливо-скептического до тревожного, задумчивого и очень заинтересованного. Как только Джеймс замолчал, Арчер взял со стола маленький ключ, открыл им средний ящик и достал большой конверт, в котором хранились единственные материальные воспоминания о любви, так жестоко у него отнятой, — несколько писем и фотографий.
Элиот берег их как лишнее напоминание о том, почему выбрал себе именно такую профессию, но, по правде говоря, он уже много лет не заглядывал в конверт. Семь лет, если быть точным. Конверт был открыт в последний раз и закрыт в тот самый день, когда стало известно о смерти Жан-Люка. Элиот знал, что в конверте должна быть одна маленькая черно-белая фотография Изабеллы, но совершенно забыл о портрете из журнала «Лайф». Увидев эту замечательную фотографию принцессы, Элиот понял, что память вовсе не сыграла с ним злую шутку — сходство с Кэтрин Тейлор было поразительным.
— Это Изабелла. Фото сделано в Монако, в день бракосочетания принца Ренье и принцессы Грейс.
— Господи, да ведь это же Кэтрин! — прошептал Джеймс. — И… ожерелье — то самое, которое ей вручили в день совершеннолетия. О Боже!
— Что?
— Этим летом, когда Кэтрин выступала в Вене, ее ожерелье — это ожерелье — похитили. То была не единственная кража в отеле, но другие, вероятно, сделаны для того, чтобы отвести подозрения.
— Отвести подозрения от кого?
— От принца. Элиот, мы должны связаться с Кэтрин немедленно. Она в опасности. Как дочь Александра, она — а не Ален — законная наследница Иля, ведь так?
— Да, но мы же знаем, что у Александра и Изабеллы никогда не было детей.
— Ты что, не слушал? У них был ребенок! Изабелла родила его после смерти Александра и вынуждена была отдать дочь, потому что знала: Жан-Люк никогда не позволит отнять у него трон.
— Я сейчас же позвоню и выясню, так ли это. Но нет причин предполагать, что Ален знает правду.
— Но Ален точно знает. Кэтрин говорила мне, что принц знает о ней все. — До чего же ясно его измученное сердце запомнило слова Кэтрин: «Ален знает обо мне все, Джеймс, все, и я тоже знаю все его секреты». — И еще Кэтрин верила в то, что Ален совершенно с ней искренен, а в действительности он просто очаровал ее ложью. В конце концов, Кэт — двоюродная сестра Алена, а он ни слова ей об этом не сказал.
— Ты рисуешь его портрет как исчадие ада, Джеймс.
— Точно такое же, как и его отец. Не забывай, что Ален — сын Жан-Люка, сын человека, убившего женщину, которую ты любил. И ты слеп к дьявольской натуре Алена только потому, что он — сын Женевьевы.
— Возможно, — после короткой паузы согласился Элиот. — Я намеренно оставался далеко в стороне от расследования, предоставив другим сотрудникам анализировать обнаруженные факты без какого-либо влияния с моей стороны. Допускаю, я всегда таил надежду, что в сыне Женевьевы будет больше ее божественных черт, чем дьявольских Жан-Люка. До сих пор так и оказывалось.
— До настоящего момента.
Элиот не ответил. Он набрал несколько цифр, которые знал на память, — международный номер Интерпола. После краткого разговора и непродолжительного ожидания, пока на другом конце провода работал компьютер, Элиот получил номер телефона в замке в Луара-Вэлли.
Двое детей и пятеро внуков Луи-Филиппа каждый год отмечали Рождество вместе с ним и Изабеллой в их замке. Внуки проводили здесь свои каникулы, носясь по обширному имению, наполняя веселым смехом обычно тихие залы. Но в этот час все дети были на кухне, помогая своим матерям и Изабелле готовить ужин.
Луи-Филипп ответил на международный звонок в своем кабинете. Конечно, жена рассказывала ему о Женевьеве и Элиоте, поэтому Луи сразу же вызвал Изабеллу с кухни, сообщив жене, кто звонит, только когда они подошли к кабинету.
— Элиот Арчер? — тихо переспросила Изабелла. Сколько же прошло времени? Изабелла могла ответить не задумываясь: Элиот звонил ей в конце декабря, вскоре после смерти Александра — звонок сочувствия, доброй памяти и любви. Тогда Изабелла чуть было не сказала ему о своей беременности. Наверное, следовало сказать и попросить помочь ей скрыться, но разве могла Изабелла представить, что Жан-Люк начнет преследование сразу же после смерти родного брата? И вот Арчер снова звонит, ровно день в день, двадцать два года спустя.
— Здравствуй, Изабелла. Я должен у тебя кое о чем спросить. Я спрошу прямо, и если ты ответишь «нет», мы поболтаем на другие темы.
— Какой вопрос, Элиот?
— Изабелла, мне нужно знать, была ли у вас с Александром дочь?
— Ах, Элиот, — так горестно выдохнула Изабелла, что и без слов все стало ясно. — Ты нашел ее? У нее все хорошо? Девочке ничего не угрожает? Элиот!
— Изабелла, ты отдала ее женщине в Канзас-Сити? Ты оставила дочери сапфировое ожерелье?
— Да! Да! Элиот, где она? Прошу тебя, скажи!
— Она очень милая. Твоя дочь очень похожа на тебя. С ней все в порядке, Изабелла, — спокойно ответил Элиот.
Но была ли Кэтрин в безопасности? Теперь Элиот этого не знал, но он сделает все, что в его силах, чтобы убедиться в этом.
— Элиот, я должна ее увидеть.
— Увидишь. Я перезвоню тебе через час.
Повесив трубку, Элиот с тихим и изумленным вздохом произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111