Кэтрин молча слушала тихий разговор матери, наконец нашедшей свою дочь, и отца, неожиданно обретшего сына. Кэтрин нечего было прибавить к прекрасным воспоминаниям Изабеллы и Элиота о прежнем Иле, далеких временах… но она могла и должна была сказать о будущем острова. И когда беседа закончилась, а комната погрузилась в тишину, Кэтрин решительно произнесла:
— Никто и никогда не должен узнать правду об Алене.
— О чем ты говоришь, Кэтрин?
— Никто и никогда не должен узнать правду об Алене и обо мне.
Всего несколько слов, но таких благородных… королевское повеление… первое и последнее королевское распоряжение принцессы Кэтрин Кастиль. Но тут же ее лицо озарила нежная, милая, робкая улыбка обыкновенной девушки из Канзас-Сити Кэтрин Тейлор. Она снова превратилась просто в любящую дочь, с надеждой спросив у Изабеллы:
— А мой отец это одобрил бы?
— О да, моя дорогая! — Изабелла ласково отвела прядь волос со лба Кэтрин, словно эта прекрасная молодая женщина все еще была маленькой девочкой.
Кэтрин не уклонилась от любящего прикосновения, как это порой делают взрослые дочери. Глаза ее сияли радостью. Минуту помолчав, Изабелла продолжила:
— Никаких сомнений. Конечно, он одобрил бы твой шаг. Потому что больше всего на свете твой отец верил в любовь. Александр был убежден, что это чувство связывает людей гораздо крепче, чем кровные узы. — Изабелла улыбнулась, привлекла к себе дочь и прошептала:
— Ах, Кэтрин, папа так бы тобой гордился!
— Здравствуй, Кэтрин.
— Ален, ты вернулся к нам! — радостно прошептала Кэтрин. — Здравствуй.
Она нежно поцеловала Алена в щеку и внимательно вгляделась в его бледное лицо. В темных глазах девушка увидела то, что так хорошо понимала: Ален искал, пытался вспомнить. Кэтрин знала, что он вспомнит все, кроме событий, происшедших после взрыва. Но быть может, забудет кое-что из случившегося прежде? Кэтрин подумала, что так было бы, наверное, лучше всего. Тогда она сможет очень осторожно рассказать Алену правду о Натали, но скрыть некоторые детали того, что произошло в музыкальной зале, когда так ужасно раскрылись ее страшное безумие и роковая одержимость принцем.
— Ален…
— Я помню, как Джеймс прыгнул на катер. Я повернулся и хотел столкнуть его в воду, но… слишком поздно. — Ален на мгновение прикрыл глаза, словно пытаясь избавиться от следующего видения, но оно существовало и всегда будет существовать — закрывай или не закрывай глаза. — Ах, Кэтрин, я так ясно помню лицо Натали! Глаза ее были широко открыты, в них бушевала ярость, и в то же время они были полны любви ко мне. Улыбка Натали была такой торжествующей, как у маленькой девочки, мечта которой наконец сбылась. Что произошло потом?
— Натали погибла при взрыве, Ален. Она умерла мгновенно.
Ален кивнул. Его бледное лицо выражало не только печаль и горечь, но и успокоение: в смерти Натали нашла свое спасение.
— А Джеймс? — вдруг спросил Ален.
— Джеймс в полном порядке.
— О, слава Богу! Он здесь?
— Нет. Вчера поздно вечером Джеймс вернулся в Вашингтон.
— Кэтрин, он рассказал тебе правду обо мне?
— Да. Джеймс сказал, что мы с тобой не двоюродные брат и сестра, и что ты хотел открыться мне в тот вечер, и… — «И что ты очень сильно любишь меня».
— Кэтрин…
— Я полагаю, люди, которым нужно знать о том, что твой отец не Жан-Люк, уже знают об этом, то же самое касается и людей, которым известна правда обо мне.
— О чем ты говоришь?
— О том, что Иль — твой и всегда будет твоим.
— Ах Кэтрин, нет!
— Да, Ален, да! — Кэтрин улыбнулась, глядя в неверящие, но полные надежды глаза Алена. — Ты — принц и правитель острова Радуги. Это справедливо, Ален. Моя мама Изабелла говорит, что мой отец Александр Кастиль горячо одобрил бы такое решение.
Ален всматривался в любимые синие глаза и видел в них искреннюю убежденность в том, что принцесса поступает справедливо и она счастлива.
— Кэтрин, — прошептал Ален, — спасибо тебе.
— Ну что ты…
Они провели чудесные минуты: пальцы их переплелись, в глазах стояли слезы, дрожащие улыбки были исполнены нежности.
Кэтрин подарила ему Иль — бесценное сокровище, второй величайший подарок из тех, что могла сделать Кэтрин. Ален без слов понял, что первое бесценное сокровище — сама Кэтрин, ее любовь — отдано другому. Ален понял это в тот момент, когда Джеймс сказал, что все еще любит Кэтрин. И теперь, вновь обретя дар речи, принц отчаянно подыскивал слова, которые могли бы облегчить милой Кэтрин прощание с ним.
— Джеймс рассказал тебе о моей правде, Кэтрин, а сказал ли он о своей?
— Нет.
«Мы не говорили с ним с той самой минуты, как после взрыва Джеймс послал меня к тебе, потому что ты умирал и нуждался в моей любви. И когда он звонит в больницу, то справляется о твоем состоянии только у Элиота Арчера».
— Но ты же слышала признание Джеймса как раз перед тем, как вошла в музыкальную залу.
— Да, но я не уверена, что он действительно имел в виду…
— Ах Кэтрин, — ласково уверил ее Ален, — именно это он и имел в виду. Я видел глаза Джеймса, когда он говорил о своей любви. Джеймс очень тебя любит.
— Я должна это выяснить, Ален. — Кэтрин нерешительно пожала плечами.
— И ты убедишься, что Джеймс любит тебя всем сердцем. Да и как может быть иначе? Кэтрин, я знаю, что и ты любишь Джеймса. Помнишь, ты сама мне рассказала все о своей любви?
— Да. — «Рассказала тебе, Ален, потому что ты такой добрый, и сердечный, и нежный, и…» — Я люблю тебя, Ален.
— Я это знаю и тоже люблю тебя. А теперь иди, дорогая. Я в полном порядке.
«О да, у тебя все будет хорошо, — подумала Кэтрин. — Ты не самозваный принц Иля, и твоей будущей любви не будет угрожать безумие Натали. Все грозовые тучи рассеялись, Ален, и прошел самый живительный дождь, и теперь в твоей жизни будут только самые прекрасные радуги надежды и любви». Кэтрин улыбнулась, представив себе счастье Алена, о котором он сейчас узнает. Еще одно откровение…
— Я пойду, дорогой. — И нежно поцеловала его в щеку. — За дверью ждет кто-то, кто очень хочет с тобой повидаться. Не волнуйся. Все замечательно!
— Здравствуй, Ален. Меня зовут Элиот Арчер.
— Месье Арчер, — поздоровался Ален, в его карих глазах застыло вежливое удивление. — Наконец-то мы встретились. Я, разумеется, слышал о вас и знаю, что многие годы вы неустанно следили за мной в поисках угрозы, исходящей от острова.
— Ален…
— Я был возмущен вашими подозрениями, месье Арчер, но вы оказались правы в своих опасениях.
— Ален, я здесь не для того, чтобы обсуждать свою работу, — тихо, но твердо произнес Элиот. — Я здесь для того, чтобы поговорить с тобой о своей любви.
— О любви? — еще тише переспросил Ален, увидев, как заблестели карие глаза посетителя; неужели от слез?
— Да. О любви. Я хочу рассказать тебе о твоей матери, Ален, и о твоем отце…
— Мама?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111