Что, если Ален Кастиль задумал усыпить внимание Изабеллы, убедить ее в том, что теперь она может без опаски встретиться со своей дочерью, и вслед за матерью выйти на след принцессы, представлявшей угрозу его престолонаследию?
Изабелла испытывала соблазн… страшный соблазн… но она не могла рисковать. Даже когда услышала о том, что новый принц возродил на Иле замечательные традиции царствования ее Александра, снова превратив остров в райское место для почитателей музыки и изобразительного искусства, Изабелла заставила себя поверить в то, что подобное поведение тоже могло оказаться ловко расставленной ловушкой. В конце концов, Ален был сыном Жан-Люка и провел свое детство во дворце, ставшем крепостью. Уроки, полученные мальчиком от отца, были уроками алчности и террора — никакой любви и радости, никакой музыки и поэзии.
Но как же Изабелле хотелось найти свою дочь! И все же она боялась рисковать. Да к тому же совершенно очевидно, что найти девочку теперь уже просто невозможно.
«Боже, как несправедливо то, что должно произойти сегодня!» — подумала Изабелла, принимая дрожащими руками чай, принесенный Луи-Филиппом. Мелодичное позвякивание чашки из китайского фарфора о блюдце выдавало чувства, охватившие Изабеллу.
— О чем ты думаешь, любовь моя?
— Как раз сейчас думала о том, до чего же я была глупа, попросив, чтобы ей рассказали правду. Я совсем не собиралась этого делать, но когда отдавала малышку и осознала, что она никогда не узнает о моей любви… родилось это жгучее эгоистичное желание… Я сделала это не для нее — для себя. Будь на то моя воля, я бы отменила свою просьбу, но теперь мне остается только молиться, чтобы правда не ранила дочь и чтобы она не возненавидела меня. Каждой клеточкой своего существа я помню, как сильно любила мою крошку в то короткое время, что мы были вместе…
Эти воспоминания о дочери были для Изабеллы бесценным сокровищем. А какой же будет реакция девочки, когда она узнает сегодня правду? Гнев? Горечь предательства? Печаль? Больше всего Изабелла боялась, что та почувствует себя несчастной. Но и предположение, что ставшая взрослой маленькая девочка может воспринять неожиданное открытие лишь как давнюю историю, не имеющую никакого отношения к настоящему, повергало Изабеллу в уныние. Ей страстно хотелось чего-то — быть может, посланного издалека неслышного сигнала любви… Но то были глупые сентиментальные мечты исстрадавшейся Изабеллы.
— Ты так убеждена в том, что ей скажут?
— О да! — Изабелла не сомневалась, что очаровательная женщина с изумрудными глазами сдержит обещание, так же как не сомневалась все эти годы в том, что незнакомка сдержала и все прочие свои обещания, особенно самое главное: «Мы будем любить ее…»
Время настало. Втроем они провели чудесный весенний день, бродя по Оберлину, и теперь собирались отправиться на праздничный обед в расположенную неподалеку деревенскую гостиницу. Но прежде, в спокойной обстановке их номера в мотеле, Джейн и Александру предстояло рассказать дочери правду. Милая и чувствительная Кэтрин уже давно прочитала в глазах родителей странное беспокойство.
— Дорогая, мы с папой должны тебе кое-что рассказать, — тихо произнесла Джейн, прямо глядя в невинные глаза дочери.
— О чем? — встревоженно спросила Кэт.
Невысказанное волнение родителей передалось дочери. Кэт внезапно сама чуть не задрожала от страха в недобром предчувствии. Может быть, ей скажут о серьезной болезни отца или мамы, которых она так обожала? А может, заболела Алекса?
— О том, что случилось очень давно, — начала Джейн, стиснув ладони в кулаки.
Милое беспокойное выражение лица Кэт сейчас вдруг живо напомнило ее мать, которую Джейн встретила двадцать один год назад и которой пообещала рассказать правду в день совершеннолетия дочери.
Джейн и Александр, перебивая друг друга, поведали Кэт всю историю, начиная со славного весеннего денька и поездки в Канзас-Сити. Услышав о неожиданном кровотечении, вызове «скорой помощи» и реанимационных отделениях в разных больницах, Кэтрин огорчилась, что ее рождение так тяжело далось матери и доставило столько переживаний отцу. Кэтрин нисколько не удивило, что родители никогда прежде не рассказывали об этом, но ей жутко хотелось узнать, почему они решили сделать это именно сегодня.
— Ребенок умер на пятый день. — Голос Джейн Тейлор был тих и спокоен, но произнесенные слова прозвучали как раскат грома.
— Умер? — не веря собственным ушам и ничего не понимая, переспросила Кэтрин.
Она замолчала в ожидании рассказа о чуде. Ей говорят о собственной смерти лишь для того, чтобы затем поведать о чудесном воскрешении? Или она была близняшкой, родившейся после смерти своей сестрички? Так оно и есть! Кэтрин доводилось читать о близнецах, разделенных или потерянных, и о том, как в таких случаях каждый ребенок страдал от разлуки со своей половинкой. Кэтрин попыталась почувствовать свою давно погибшую сестричку-близняшку, но ощущения потери не было, по крайней мере потери сестры. Существовала единственная сестра, по которой скучала Кэт, по которой она отчаянно тосковала всю свою жизнь, но этой сестрой была, слава Богу, живая Алекса.
Алекса, чей голос звучал так нетерпеливо, когда она говорила о том, как хочет, чтобы Кэт поскорее приехала в Нью-Йорк. Ведь так оно и было? Алекса, с которой (О Господи, сделай, чтобы так было и дальше!) у них за последние восемь лет установилась такая дивная дружба. Ведь так оно и есть?
— У меня была сестра-близнец?
— Нет, дорогая, — чуть слышно ответила Джейн.
Глаза ее наполнились слезами, и она снова перевела взгляд с Кэтрин на Александра. Но муж не мог говорить об этой части истории. Только Джейн были известны слова и чувства женщины, отдавшей им их ненаглядную крошку.
— В тот день, когда меня выписали из больницы, я решила пойти в отделение для новорожденных посмотреть на младенцев. Мне нужно было набраться мужества, чтобы справиться со своей утратой и помочь папе рассказать Алексе об умершей малышке. Я зашла в отделение в поисках поддержки, а обрела там чудо. Я нашла тебя.
Не упуская ни одной подробности, Джейн рассказала все о том дне. Как в густом тумане, Кэтрин слышала слова и ощущала какие-то эмоции, которые откладывала в памяти, чтобы позже к ним вернуться, но сейчас перед ней была одна только голая правда — боль и мука, а не восторг от чуда…
— Я — не ваша дочь.
Это был шепот, тихий, едва слышный, робкий, подобный первому, едва заметному дуновению ветра, предвещающему надвигающуюся бурю.
— Я — не ваша дочь. И я не родная сестра Алексы, несмотря на то что всю свою жизнь я тосковала по ней.
— Нет, Кэт, ты наша дочь! — охрипшим от волнения голосом вмешался Александр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Изабелла испытывала соблазн… страшный соблазн… но она не могла рисковать. Даже когда услышала о том, что новый принц возродил на Иле замечательные традиции царствования ее Александра, снова превратив остров в райское место для почитателей музыки и изобразительного искусства, Изабелла заставила себя поверить в то, что подобное поведение тоже могло оказаться ловко расставленной ловушкой. В конце концов, Ален был сыном Жан-Люка и провел свое детство во дворце, ставшем крепостью. Уроки, полученные мальчиком от отца, были уроками алчности и террора — никакой любви и радости, никакой музыки и поэзии.
Но как же Изабелле хотелось найти свою дочь! И все же она боялась рисковать. Да к тому же совершенно очевидно, что найти девочку теперь уже просто невозможно.
«Боже, как несправедливо то, что должно произойти сегодня!» — подумала Изабелла, принимая дрожащими руками чай, принесенный Луи-Филиппом. Мелодичное позвякивание чашки из китайского фарфора о блюдце выдавало чувства, охватившие Изабеллу.
— О чем ты думаешь, любовь моя?
— Как раз сейчас думала о том, до чего же я была глупа, попросив, чтобы ей рассказали правду. Я совсем не собиралась этого делать, но когда отдавала малышку и осознала, что она никогда не узнает о моей любви… родилось это жгучее эгоистичное желание… Я сделала это не для нее — для себя. Будь на то моя воля, я бы отменила свою просьбу, но теперь мне остается только молиться, чтобы правда не ранила дочь и чтобы она не возненавидела меня. Каждой клеточкой своего существа я помню, как сильно любила мою крошку в то короткое время, что мы были вместе…
Эти воспоминания о дочери были для Изабеллы бесценным сокровищем. А какой же будет реакция девочки, когда она узнает сегодня правду? Гнев? Горечь предательства? Печаль? Больше всего Изабелла боялась, что та почувствует себя несчастной. Но и предположение, что ставшая взрослой маленькая девочка может воспринять неожиданное открытие лишь как давнюю историю, не имеющую никакого отношения к настоящему, повергало Изабеллу в уныние. Ей страстно хотелось чего-то — быть может, посланного издалека неслышного сигнала любви… Но то были глупые сентиментальные мечты исстрадавшейся Изабеллы.
— Ты так убеждена в том, что ей скажут?
— О да! — Изабелла не сомневалась, что очаровательная женщина с изумрудными глазами сдержит обещание, так же как не сомневалась все эти годы в том, что незнакомка сдержала и все прочие свои обещания, особенно самое главное: «Мы будем любить ее…»
Время настало. Втроем они провели чудесный весенний день, бродя по Оберлину, и теперь собирались отправиться на праздничный обед в расположенную неподалеку деревенскую гостиницу. Но прежде, в спокойной обстановке их номера в мотеле, Джейн и Александру предстояло рассказать дочери правду. Милая и чувствительная Кэтрин уже давно прочитала в глазах родителей странное беспокойство.
— Дорогая, мы с папой должны тебе кое-что рассказать, — тихо произнесла Джейн, прямо глядя в невинные глаза дочери.
— О чем? — встревоженно спросила Кэт.
Невысказанное волнение родителей передалось дочери. Кэт внезапно сама чуть не задрожала от страха в недобром предчувствии. Может быть, ей скажут о серьезной болезни отца или мамы, которых она так обожала? А может, заболела Алекса?
— О том, что случилось очень давно, — начала Джейн, стиснув ладони в кулаки.
Милое беспокойное выражение лица Кэт сейчас вдруг живо напомнило ее мать, которую Джейн встретила двадцать один год назад и которой пообещала рассказать правду в день совершеннолетия дочери.
Джейн и Александр, перебивая друг друга, поведали Кэт всю историю, начиная со славного весеннего денька и поездки в Канзас-Сити. Услышав о неожиданном кровотечении, вызове «скорой помощи» и реанимационных отделениях в разных больницах, Кэтрин огорчилась, что ее рождение так тяжело далось матери и доставило столько переживаний отцу. Кэтрин нисколько не удивило, что родители никогда прежде не рассказывали об этом, но ей жутко хотелось узнать, почему они решили сделать это именно сегодня.
— Ребенок умер на пятый день. — Голос Джейн Тейлор был тих и спокоен, но произнесенные слова прозвучали как раскат грома.
— Умер? — не веря собственным ушам и ничего не понимая, переспросила Кэтрин.
Она замолчала в ожидании рассказа о чуде. Ей говорят о собственной смерти лишь для того, чтобы затем поведать о чудесном воскрешении? Или она была близняшкой, родившейся после смерти своей сестрички? Так оно и есть! Кэтрин доводилось читать о близнецах, разделенных или потерянных, и о том, как в таких случаях каждый ребенок страдал от разлуки со своей половинкой. Кэтрин попыталась почувствовать свою давно погибшую сестричку-близняшку, но ощущения потери не было, по крайней мере потери сестры. Существовала единственная сестра, по которой скучала Кэт, по которой она отчаянно тосковала всю свою жизнь, но этой сестрой была, слава Богу, живая Алекса.
Алекса, чей голос звучал так нетерпеливо, когда она говорила о том, как хочет, чтобы Кэт поскорее приехала в Нью-Йорк. Ведь так оно и было? Алекса, с которой (О Господи, сделай, чтобы так было и дальше!) у них за последние восемь лет установилась такая дивная дружба. Ведь так оно и есть?
— У меня была сестра-близнец?
— Нет, дорогая, — чуть слышно ответила Джейн.
Глаза ее наполнились слезами, и она снова перевела взгляд с Кэтрин на Александра. Но муж не мог говорить об этой части истории. Только Джейн были известны слова и чувства женщины, отдавшей им их ненаглядную крошку.
— В тот день, когда меня выписали из больницы, я решила пойти в отделение для новорожденных посмотреть на младенцев. Мне нужно было набраться мужества, чтобы справиться со своей утратой и помочь папе рассказать Алексе об умершей малышке. Я зашла в отделение в поисках поддержки, а обрела там чудо. Я нашла тебя.
Не упуская ни одной подробности, Джейн рассказала все о том дне. Как в густом тумане, Кэтрин слышала слова и ощущала какие-то эмоции, которые откладывала в памяти, чтобы позже к ним вернуться, но сейчас перед ней была одна только голая правда — боль и мука, а не восторг от чуда…
— Я — не ваша дочь.
Это был шепот, тихий, едва слышный, робкий, подобный первому, едва заметному дуновению ветра, предвещающему надвигающуюся бурю.
— Я — не ваша дочь. И я не родная сестра Алексы, несмотря на то что всю свою жизнь я тосковала по ней.
— Нет, Кэт, ты наша дочь! — охрипшим от волнения голосом вмешался Александр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111