Ножки только побрить и губки подкрасить!
Гагарина душил смех, но он не решился откровенно расхохотаться над выходкой своего приятеля в присутствии Геккерна. Барон метнул на юношу косой и явно враждебный взгляд, но тот, ничего не заметив, продолжал сдавать карты.
Последние аккорды котильона растаяли в хрустальных отражениях свечей на вощеном паркете, но атласные бальные туфельки продолжали легко кружить, их хозяйка порхала как бабочка вокруг белокурого кавалергарда.
– Ах, Жорж! – Шестнадцатилетняя Мари Барятинская, которую только начали вывозить в свет, заглядывала в глаза Дантесу и непрерывно хихикала. – Вы так забавно рассказываете! Ну, расскажите еще раз, как вы поступали на государеву службу! Про экзамены… – помните?.. О, Idalie, какой сюрприз. – Последняя фраза относилась к молодой медноволосой даме с яркими, почти кошачьими, изумрудными глазами на нежно-розовом фарфоровом личике, которая только что приехала со своим мужем, гвардейским капитаном Александром Михайловичем Полетикой. Быстро обежав глазами залу и найдя Дантеса, она придала своему лицу выражение томной грусти, моментально оказавшись рядом с ним, и, снисходительно кивнув мадемуазель Барятинской, пропела ангельским голосочком:
– Да, все только и говорят о том, как вам, мой дорогой Жорж, удалось поступить в гвардию сразу офицером… Впрочем, я нисколько не сомневаюсь в ваших исключительных способностях, mon ami.
– Я верю в свою счастливую звезду, дорогая Idalie, – улыбнулся офицер, целуя белую ручку Идалии Полетики, затянутую в кружевную перчатку. – Ведь она подарила мне встречу с вами…
Машенька Барятинская слегка надула по-детски пухлые губки, понимая, что тягаться в тонком и изысканном искусстве кокетства с мадам Полетикой ей вряд ли под силу. Впрочем, она не думала так быстро сдаваться.
– Жорж, – вновь хихикнула она, демонстрируя острые беленькие зубки, которые в сочетании с мягким вздернутым носиком делали ее похожей на белочку, – но вы же мне обещали… – И она слегка ударила юношу веером по руке.
– Ну конечно, мадемуазель Мари… ой, было действительно ужасно смешно… Я стою, представьте, как полный дурак посреди этой аудитории, сидит комиссия, лица у всех та-а-а-кие строгие… и тут генерал Сухозанет задает мне вопрос: «Какая река протекает через Мадрид?» Я волнуюсь, ничегошеньки уже, разумеется, не помню… – тут Дантес для большей убедительности закатил глаза, – что отвечать, я представления не имею, а они все так смотрят… А морды… ой, pardon, я хотел сказать – лица – у всех вот такие. – Дантес скорчил презабавнейшую рожицу, вытянув физиономию. – Мне было так стыдно… Не-вы-но-си-мо… Я готов был от стыда провалиться сквозь землю, спрятаться…
Внезапно Дантес, присев на корточки, спрятался за широкой юбкой зеленого шелкового платья Идалии и, ухватив руками складки ее платья, зарылся в них лицом, изображая, видимо, жгучий стыд и раскаяние. Хохочущая Идалия, пытаясь вырваться, оступилась и непременно упала бы, если бы не Жорж, немедленно подхвативший ее на руки. Впрочем, судя по хищному выражению ее лица, напоминавшего кошку, только что поймавшую крупную мышь, ей нисколько не досаждала эта милая и невинная возня.
– …и тут я говорю, – продолжал Жорж, млея под нежными взглядами обеих дам, – честно говорю – ну не знаю я, что там за река! Но точно помню, что купал там свою лошадь…
Обе дамы вновь покатились со смеху. Впрочем, по едва уловимому движению их изящных ручек можно было догадаться, что обе сей же час готовы заменить веера на пистолеты.
Тур вальса Дантес танцевал с Идалией, замечая, какие взгляды бросают на них завсегдатаи салона. Идалия не отрывала от молодого chevalier guarde своих ярких темно-зеленых глаз, шутила, смеялась, закидывая голову, нервно поводила красивыми плечами, всячески показывая, что Жорж Дантес принадлежит ей и только ей одной. Барон Геккерн, искоса поглядывая на своего юного друга, деланно улыбался и шутил, выигрывая у Гагарина и Долгорукого уже вторую партию подряд. Оба молодых человека, ни на секунду не расстающихся друг с другом, были изрядно пьяны, и обыграть их Луи не составляло труда. Он подливал этой парочке вина и вдруг заметил, что князь Пьер довольно развязно подмигнул ему.
– А признайтесь, дорогой барон, что без вашего нежного участия нашему салонному принцу ни за что бы не попасть в кавалергардский полк ее величества, – криво ухмыляясь, заявил Пьер Долгоруков. – Все-таки красивая внешность – это почти залог успеха… независимо от наличия мозгов. А кто у нас начальник? По-моему, эта божья коровка капитан Полетика… муж нашей прекрасной Idalie…
Гагарин, не сдержавшись, захихикал, закрыв лицо руками. В темно-серых глазах Геккерна полыхнула с трудом сдерживаемая ярость, но он спокойно сказал:
– Дорогой Пьер, лично мне вы и ваш друг тоже кажетесь удивительно привлекательными… независимо ни от чего. Где вам сделали такую чудную прическу, господин Гагарин? Вьющиеся волосы – как это красиво… По внешности, конечно, трудно судить о людях – и все же мы ведь говорили именно о ней, не правда ли? Выводы можете делать сами… и не забудьте про карточный должок. Впрочем, всегда рад видеть вас обоих у себя… я живу в апартаментах при голландском посольстве. Виконт… рад был познакомиться.
Молодой человек, чуть полноватый, не очень прислушивался к развязной болтовне Долгорукова и Гагарина, а внимательно следил за игрой. Правда, противостоять карточной хватке Геккерна у него явно не хватало опыта, но внимания ему было не занимать.
Барон, встав из-за стола с зеленым сукном, быстро отошел к своему старому приятелю Отто Брею, поверенному в делах баварского посольства. Взяв с подноса шампанского себе и другу, Геккерн издалека наблюдал за Жоржем, изо всех сил пытаясь прислушиваться к тому, что рассказывал ему Брей, и невпопад кивая. Сердце его разрывалось от невозможности подойти к своему белокурому другу, усердно развлекавшему красивых молодых дам.
…Луи, а ты умеешь расстегивать пуговицы языком?..
Геккерн поспешно закрыл лицо руками, закашлявшись, и поднял влажные глаза на Брея. Тридцатилетний дипломат, усмехнувшись, подал Геккерну бокал вина и, проследив направление его тоскующего взгляда, насмешливо сказал:
– Этот ваш юный друг совершенно очарователен, барон… Надеюсь, вы нанесете мне визит с вашим протеже?
Луи быстро опустил глаза и кивнул, стараясь больше не поворачивать голову в сторону Дантеса.
…Юный шутник Долгоруков наконец поднялся из-за стола и скользящей, чуть прихрамывающей походкой направился к Дантесу. Жан Гагарин, недобро усмехнувшись и прищурив глаза, отвернулся к Д'Аршиаку и стал расспрашивать его о недавней свадьбе его сестры.
– Готов поспорить, милостивый государь, – нарочито громко начал Пьер, – что вы и маркиз де Пина, который вместе с вами был принят в гвардию, имеете высоких покровителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Гагарина душил смех, но он не решился откровенно расхохотаться над выходкой своего приятеля в присутствии Геккерна. Барон метнул на юношу косой и явно враждебный взгляд, но тот, ничего не заметив, продолжал сдавать карты.
Последние аккорды котильона растаяли в хрустальных отражениях свечей на вощеном паркете, но атласные бальные туфельки продолжали легко кружить, их хозяйка порхала как бабочка вокруг белокурого кавалергарда.
– Ах, Жорж! – Шестнадцатилетняя Мари Барятинская, которую только начали вывозить в свет, заглядывала в глаза Дантесу и непрерывно хихикала. – Вы так забавно рассказываете! Ну, расскажите еще раз, как вы поступали на государеву службу! Про экзамены… – помните?.. О, Idalie, какой сюрприз. – Последняя фраза относилась к молодой медноволосой даме с яркими, почти кошачьими, изумрудными глазами на нежно-розовом фарфоровом личике, которая только что приехала со своим мужем, гвардейским капитаном Александром Михайловичем Полетикой. Быстро обежав глазами залу и найдя Дантеса, она придала своему лицу выражение томной грусти, моментально оказавшись рядом с ним, и, снисходительно кивнув мадемуазель Барятинской, пропела ангельским голосочком:
– Да, все только и говорят о том, как вам, мой дорогой Жорж, удалось поступить в гвардию сразу офицером… Впрочем, я нисколько не сомневаюсь в ваших исключительных способностях, mon ami.
– Я верю в свою счастливую звезду, дорогая Idalie, – улыбнулся офицер, целуя белую ручку Идалии Полетики, затянутую в кружевную перчатку. – Ведь она подарила мне встречу с вами…
Машенька Барятинская слегка надула по-детски пухлые губки, понимая, что тягаться в тонком и изысканном искусстве кокетства с мадам Полетикой ей вряд ли под силу. Впрочем, она не думала так быстро сдаваться.
– Жорж, – вновь хихикнула она, демонстрируя острые беленькие зубки, которые в сочетании с мягким вздернутым носиком делали ее похожей на белочку, – но вы же мне обещали… – И она слегка ударила юношу веером по руке.
– Ну конечно, мадемуазель Мари… ой, было действительно ужасно смешно… Я стою, представьте, как полный дурак посреди этой аудитории, сидит комиссия, лица у всех та-а-а-кие строгие… и тут генерал Сухозанет задает мне вопрос: «Какая река протекает через Мадрид?» Я волнуюсь, ничегошеньки уже, разумеется, не помню… – тут Дантес для большей убедительности закатил глаза, – что отвечать, я представления не имею, а они все так смотрят… А морды… ой, pardon, я хотел сказать – лица – у всех вот такие. – Дантес скорчил презабавнейшую рожицу, вытянув физиономию. – Мне было так стыдно… Не-вы-но-си-мо… Я готов был от стыда провалиться сквозь землю, спрятаться…
Внезапно Дантес, присев на корточки, спрятался за широкой юбкой зеленого шелкового платья Идалии и, ухватив руками складки ее платья, зарылся в них лицом, изображая, видимо, жгучий стыд и раскаяние. Хохочущая Идалия, пытаясь вырваться, оступилась и непременно упала бы, если бы не Жорж, немедленно подхвативший ее на руки. Впрочем, судя по хищному выражению ее лица, напоминавшего кошку, только что поймавшую крупную мышь, ей нисколько не досаждала эта милая и невинная возня.
– …и тут я говорю, – продолжал Жорж, млея под нежными взглядами обеих дам, – честно говорю – ну не знаю я, что там за река! Но точно помню, что купал там свою лошадь…
Обе дамы вновь покатились со смеху. Впрочем, по едва уловимому движению их изящных ручек можно было догадаться, что обе сей же час готовы заменить веера на пистолеты.
Тур вальса Дантес танцевал с Идалией, замечая, какие взгляды бросают на них завсегдатаи салона. Идалия не отрывала от молодого chevalier guarde своих ярких темно-зеленых глаз, шутила, смеялась, закидывая голову, нервно поводила красивыми плечами, всячески показывая, что Жорж Дантес принадлежит ей и только ей одной. Барон Геккерн, искоса поглядывая на своего юного друга, деланно улыбался и шутил, выигрывая у Гагарина и Долгорукого уже вторую партию подряд. Оба молодых человека, ни на секунду не расстающихся друг с другом, были изрядно пьяны, и обыграть их Луи не составляло труда. Он подливал этой парочке вина и вдруг заметил, что князь Пьер довольно развязно подмигнул ему.
– А признайтесь, дорогой барон, что без вашего нежного участия нашему салонному принцу ни за что бы не попасть в кавалергардский полк ее величества, – криво ухмыляясь, заявил Пьер Долгоруков. – Все-таки красивая внешность – это почти залог успеха… независимо от наличия мозгов. А кто у нас начальник? По-моему, эта божья коровка капитан Полетика… муж нашей прекрасной Idalie…
Гагарин, не сдержавшись, захихикал, закрыв лицо руками. В темно-серых глазах Геккерна полыхнула с трудом сдерживаемая ярость, но он спокойно сказал:
– Дорогой Пьер, лично мне вы и ваш друг тоже кажетесь удивительно привлекательными… независимо ни от чего. Где вам сделали такую чудную прическу, господин Гагарин? Вьющиеся волосы – как это красиво… По внешности, конечно, трудно судить о людях – и все же мы ведь говорили именно о ней, не правда ли? Выводы можете делать сами… и не забудьте про карточный должок. Впрочем, всегда рад видеть вас обоих у себя… я живу в апартаментах при голландском посольстве. Виконт… рад был познакомиться.
Молодой человек, чуть полноватый, не очень прислушивался к развязной болтовне Долгорукова и Гагарина, а внимательно следил за игрой. Правда, противостоять карточной хватке Геккерна у него явно не хватало опыта, но внимания ему было не занимать.
Барон, встав из-за стола с зеленым сукном, быстро отошел к своему старому приятелю Отто Брею, поверенному в делах баварского посольства. Взяв с подноса шампанского себе и другу, Геккерн издалека наблюдал за Жоржем, изо всех сил пытаясь прислушиваться к тому, что рассказывал ему Брей, и невпопад кивая. Сердце его разрывалось от невозможности подойти к своему белокурому другу, усердно развлекавшему красивых молодых дам.
…Луи, а ты умеешь расстегивать пуговицы языком?..
Геккерн поспешно закрыл лицо руками, закашлявшись, и поднял влажные глаза на Брея. Тридцатилетний дипломат, усмехнувшись, подал Геккерну бокал вина и, проследив направление его тоскующего взгляда, насмешливо сказал:
– Этот ваш юный друг совершенно очарователен, барон… Надеюсь, вы нанесете мне визит с вашим протеже?
Луи быстро опустил глаза и кивнул, стараясь больше не поворачивать голову в сторону Дантеса.
…Юный шутник Долгоруков наконец поднялся из-за стола и скользящей, чуть прихрамывающей походкой направился к Дантесу. Жан Гагарин, недобро усмехнувшись и прищурив глаза, отвернулся к Д'Аршиаку и стал расспрашивать его о недавней свадьбе его сестры.
– Готов поспорить, милостивый государь, – нарочито громко начал Пьер, – что вы и маркиз де Пина, который вместе с вами был принят в гвардию, имеете высоких покровителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69