Если узнают, что я был у вас, состоятся две казни.
– Ну иди, – вздохнул я, – иди, если сказать больше нечего. – Чувствую, он сегодня больше ничего не скажет.
– Я еще приду. Можно? – Он с надеждой взглянул на меня, и я не смог ему отказать. Разговаривать с ним все веселее, чем сидеть тут с тяжелыми мыслями. Он ушел, а я задумался.
Значит, если верить Дену, план с Грамалем созрел у короля, когда умер граф. Король приказал Грамалю попасться и наплести князю с три короба. Колдун же признал в Адели дочку ее настоящей матери и решил немного поиграть на себя. Да переиграл, пожалуй. Все бы у них срослось, но тут вмешался я. Я убил Грамаля. Вот тогда-то они и подключили к игре герцога. И все пошло просто здорово. Тантрин окончательно уверился, что наследник Таеры существует, это отвлекло его от персоны короля. Но вот беда, у опекунши нашей девочки были на нее свои планы, а еще были планы у Архарега, а может, и еще у кого. Нет, все, хватит! У меня уже от раздумий голова болит. Хватит об этом думать, вот придет Ден, тогда я его спрошу.
Но Ден больше не появился. Не было и палача. Я остался один, совсем. Хорошее время, чтобы подумать над своей жизнью. Но как-то не очень хочется думать, как я жил, а фантазировать на тему будущего в моем положении глупо.
Я убивал время, следя за мокрицами. Они стали моими друзьями. Я позволял им ползать по себе, делился с ними едой и, чувствуя, что начинаю сходить с ума, даже разговаривал с ними.
– С кем ты говоришь? – спросил меня ангельский голосок.
Ну вот и все. Приплыли! Мне уже мерещатся голоса, скоро высокий дух, а может, низкий демон начнут говорить мне, что делать.
– Ни с кем, мой ангел, – ответил я, задрав голову к потолку. – Я давно хотел поговорить с тобой. Повелевай мной!
– Обернись! – приказал мне дух.
Я послушно обернулся и застыл, раскрыв рот. Сквозь решетку двери на меня смотрела Адель. Она улыбалась и была в самом деле похожа на ангела. Для полного сходства ей только крыльев не хватает. Таких больших, белых крыльев.
– Откройте дверь! – приказала она охраннику.
– Но… – начал было он.
Она сказала что-то гневным шепотом, и засовы заскрипели. Только ради того, чтобы видеть ее такой, стоило попасть сюда и быть приговоренным. Она божественна. Ее золотистые кудри ниспадают на плечи, скрытые воздушной вуалью. Платье красиво облегает стройную фигуру и подчеркивает грудь. Ее глаза – как два озера, и я утонул в них, больше не замечая ничего.
Она подошла ко мне, с интересом оглядела мое последнее жилище.
– Как тебе тут? – спросила она.
– Сыро, – ответил я, – а тебе там?
– Гнусно.
Мы молчали, глядя друг другу в глаза. Она не выдержала первой.
– Зачем? – спросила она.
– Зачем что? – не понял я.
– Зачем ты скрывал это от меня. Ведь ты знал, знал все с самого начала. Почему ты не рассказал мне.
– Хотел приберечь тебя для себя, – улыбнулся я. – Хотел, чтобы ты выросла и я женился на тебе, а потом, когда бы все открылось, тебе от меня уже не избавиться.
– Врешь! – сказала она.
– Вру! – согласился я. – Я надеялся, что об этом больше никто не знает и не узнает.
– А Треска и Следопыт?
– Надо же и мне с кем-то делиться и обсуждать дальнейшие действия. Не Молоту же все рассказывать. Тем более что Треска узнал это тогда же, когда и я.
– Ты бы мог поделиться со мной. – Она отвернулась.
– И что было бы тогда?
Она не ответила, втянув голову в плечи, она молчала. Вуаль сползла с ее правого плеча, обнажив бархатную кожу.
– Зачем ты убил ее? – не оборачиваясь, спросила она.
– Кого?
– Тетю Шепот.
– Поклеп. Наглая ложь, рожденная царедворцами! Не убивал я ее, хотя, клянусь, соблазн был жуткий.
– Тогда кто?
– Спроси у тех, кто был там, они скажут, что это я. Я скажу, что это не так, и весь вопрос в том, кому ты больше поверишь? – Она не отвечала. – Так кому ты веришь, моя королева?
– Тебе. – Она обернулась и посмотрела на меня так, как смотрела всегда. – Ты поэтому сторонился меня?
– Я не хотел делать тебе больно, – ответил я.
– И сделал еще больнее. – В глазах ее стояли слезы. – Я не знаю, чувствовал ли ты ко мне хоть что-нибудь за время нашего знакомства. Я не знаю, кому верить. Я хочу прекратить все это. Я хочу вернуться туда, в наш маленький военный городок близ Восбура. Я не хочу быть никем, кроме себя самой.
– Перестань, – сказал я, встал и подошел к ней, – ты же знаешь, ничего в нашей жизни изменить нельзя. Одни получают земли, другие петлю на шею. Все в этом мире так, а не иначе.
– Я любила тебя, Медный. Любила, хотя даже имени твоего настоящего не знаю. Но все равно я хотела стать твоей. Я хотела быть с тобой. Я хотела нарожать тебе детей. Хотела помогать тебе во всем или ждать всякий раз, когда ты бы уходил на задания. – Она уткнулась головой в мою грудь и всхлипнула.
– Я бы этого тоже хотел, – не стал скрывать я, – но так получилось. Не плачь, на твою руку сейчас найдется масса претендентов, и все они будут знатных родов, с богатством и титулами. Что тебе нищий солдатик, которого скоро повесят.
– Не говори так. – Она опустила глаза в пол.
– Извини. Не повесят, а отрубят голову. Хотя для меня это все равно. – Я набрал в грудь воздуха, задушил подступившие слезы и провел рукой по ее волосам. – Хочешь, я скажу свое настоящее имя?
Она посмотрела на меня с неподдельным интересом.
– Нет, – сказала она, и, прежде чем я успел сообразить что-то, ее руки оплели мою шею, а дыхание обожгло губы. – Я люблю Медного и хочу, чтобы он оставался в моей памяти именно Медным. Я люблю тебя! – прошептала она.
– Я тоже люблю тебя! – прошептал я в ответ. Вуаль соскользнула с ее плеч и мягко опустилась на грязный каменный пол.
В дверь осторожно постучали.
– Ваше высочество, – произнес голос, – пора.
– Сейчас! – отозвалась Адель и поднялась. Теперь я оценил ее фигуру не только на ощупь. Я наслаждался, глядя, как она одевалась и приводила себя в порядок.
– Только не лги мне, – прошептала она, наклонившись ко мне, – у тебя до меня женщины были? Ты же не посмеешь лгать своей королеве.
Не посмею? Я? Еще как посмею! А что она сделает? Заменит казнь, и мне не отрубят голову, меня повесят. Невелика потеря. Но врать я не стал.
– Были, – честно признался я.
– Я так и знала. Развратник, – она нежно поцеловала меня, – но это даже хорошо, – она поцеловала меня еще раз и еще нежнее. – Прощай! Я буду помнить тебя. Прощай!
С этими словами она выскользнула из камеры.
Никогда нам, простым парням, не понять сложную женскую натуру. То они за один взгляд в сторону готовы тебе глаза выцарапать, то радуются тому, что их первый мужчина знает, что делать. Не понимаю! У нас все наоборот.
– Одевайся! – Мне в лицо швырнули свежую одежду. О, будь благословен запах чистоты! Грязнулю бы в эту камеру запустить, не позавидовал бы я охраннику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Ну иди, – вздохнул я, – иди, если сказать больше нечего. – Чувствую, он сегодня больше ничего не скажет.
– Я еще приду. Можно? – Он с надеждой взглянул на меня, и я не смог ему отказать. Разговаривать с ним все веселее, чем сидеть тут с тяжелыми мыслями. Он ушел, а я задумался.
Значит, если верить Дену, план с Грамалем созрел у короля, когда умер граф. Король приказал Грамалю попасться и наплести князю с три короба. Колдун же признал в Адели дочку ее настоящей матери и решил немного поиграть на себя. Да переиграл, пожалуй. Все бы у них срослось, но тут вмешался я. Я убил Грамаля. Вот тогда-то они и подключили к игре герцога. И все пошло просто здорово. Тантрин окончательно уверился, что наследник Таеры существует, это отвлекло его от персоны короля. Но вот беда, у опекунши нашей девочки были на нее свои планы, а еще были планы у Архарега, а может, и еще у кого. Нет, все, хватит! У меня уже от раздумий голова болит. Хватит об этом думать, вот придет Ден, тогда я его спрошу.
Но Ден больше не появился. Не было и палача. Я остался один, совсем. Хорошее время, чтобы подумать над своей жизнью. Но как-то не очень хочется думать, как я жил, а фантазировать на тему будущего в моем положении глупо.
Я убивал время, следя за мокрицами. Они стали моими друзьями. Я позволял им ползать по себе, делился с ними едой и, чувствуя, что начинаю сходить с ума, даже разговаривал с ними.
– С кем ты говоришь? – спросил меня ангельский голосок.
Ну вот и все. Приплыли! Мне уже мерещатся голоса, скоро высокий дух, а может, низкий демон начнут говорить мне, что делать.
– Ни с кем, мой ангел, – ответил я, задрав голову к потолку. – Я давно хотел поговорить с тобой. Повелевай мной!
– Обернись! – приказал мне дух.
Я послушно обернулся и застыл, раскрыв рот. Сквозь решетку двери на меня смотрела Адель. Она улыбалась и была в самом деле похожа на ангела. Для полного сходства ей только крыльев не хватает. Таких больших, белых крыльев.
– Откройте дверь! – приказала она охраннику.
– Но… – начал было он.
Она сказала что-то гневным шепотом, и засовы заскрипели. Только ради того, чтобы видеть ее такой, стоило попасть сюда и быть приговоренным. Она божественна. Ее золотистые кудри ниспадают на плечи, скрытые воздушной вуалью. Платье красиво облегает стройную фигуру и подчеркивает грудь. Ее глаза – как два озера, и я утонул в них, больше не замечая ничего.
Она подошла ко мне, с интересом оглядела мое последнее жилище.
– Как тебе тут? – спросила она.
– Сыро, – ответил я, – а тебе там?
– Гнусно.
Мы молчали, глядя друг другу в глаза. Она не выдержала первой.
– Зачем? – спросила она.
– Зачем что? – не понял я.
– Зачем ты скрывал это от меня. Ведь ты знал, знал все с самого начала. Почему ты не рассказал мне.
– Хотел приберечь тебя для себя, – улыбнулся я. – Хотел, чтобы ты выросла и я женился на тебе, а потом, когда бы все открылось, тебе от меня уже не избавиться.
– Врешь! – сказала она.
– Вру! – согласился я. – Я надеялся, что об этом больше никто не знает и не узнает.
– А Треска и Следопыт?
– Надо же и мне с кем-то делиться и обсуждать дальнейшие действия. Не Молоту же все рассказывать. Тем более что Треска узнал это тогда же, когда и я.
– Ты бы мог поделиться со мной. – Она отвернулась.
– И что было бы тогда?
Она не ответила, втянув голову в плечи, она молчала. Вуаль сползла с ее правого плеча, обнажив бархатную кожу.
– Зачем ты убил ее? – не оборачиваясь, спросила она.
– Кого?
– Тетю Шепот.
– Поклеп. Наглая ложь, рожденная царедворцами! Не убивал я ее, хотя, клянусь, соблазн был жуткий.
– Тогда кто?
– Спроси у тех, кто был там, они скажут, что это я. Я скажу, что это не так, и весь вопрос в том, кому ты больше поверишь? – Она не отвечала. – Так кому ты веришь, моя королева?
– Тебе. – Она обернулась и посмотрела на меня так, как смотрела всегда. – Ты поэтому сторонился меня?
– Я не хотел делать тебе больно, – ответил я.
– И сделал еще больнее. – В глазах ее стояли слезы. – Я не знаю, чувствовал ли ты ко мне хоть что-нибудь за время нашего знакомства. Я не знаю, кому верить. Я хочу прекратить все это. Я хочу вернуться туда, в наш маленький военный городок близ Восбура. Я не хочу быть никем, кроме себя самой.
– Перестань, – сказал я, встал и подошел к ней, – ты же знаешь, ничего в нашей жизни изменить нельзя. Одни получают земли, другие петлю на шею. Все в этом мире так, а не иначе.
– Я любила тебя, Медный. Любила, хотя даже имени твоего настоящего не знаю. Но все равно я хотела стать твоей. Я хотела быть с тобой. Я хотела нарожать тебе детей. Хотела помогать тебе во всем или ждать всякий раз, когда ты бы уходил на задания. – Она уткнулась головой в мою грудь и всхлипнула.
– Я бы этого тоже хотел, – не стал скрывать я, – но так получилось. Не плачь, на твою руку сейчас найдется масса претендентов, и все они будут знатных родов, с богатством и титулами. Что тебе нищий солдатик, которого скоро повесят.
– Не говори так. – Она опустила глаза в пол.
– Извини. Не повесят, а отрубят голову. Хотя для меня это все равно. – Я набрал в грудь воздуха, задушил подступившие слезы и провел рукой по ее волосам. – Хочешь, я скажу свое настоящее имя?
Она посмотрела на меня с неподдельным интересом.
– Нет, – сказала она, и, прежде чем я успел сообразить что-то, ее руки оплели мою шею, а дыхание обожгло губы. – Я люблю Медного и хочу, чтобы он оставался в моей памяти именно Медным. Я люблю тебя! – прошептала она.
– Я тоже люблю тебя! – прошептал я в ответ. Вуаль соскользнула с ее плеч и мягко опустилась на грязный каменный пол.
В дверь осторожно постучали.
– Ваше высочество, – произнес голос, – пора.
– Сейчас! – отозвалась Адель и поднялась. Теперь я оценил ее фигуру не только на ощупь. Я наслаждался, глядя, как она одевалась и приводила себя в порядок.
– Только не лги мне, – прошептала она, наклонившись ко мне, – у тебя до меня женщины были? Ты же не посмеешь лгать своей королеве.
Не посмею? Я? Еще как посмею! А что она сделает? Заменит казнь, и мне не отрубят голову, меня повесят. Невелика потеря. Но врать я не стал.
– Были, – честно признался я.
– Я так и знала. Развратник, – она нежно поцеловала меня, – но это даже хорошо, – она поцеловала меня еще раз и еще нежнее. – Прощай! Я буду помнить тебя. Прощай!
С этими словами она выскользнула из камеры.
Никогда нам, простым парням, не понять сложную женскую натуру. То они за один взгляд в сторону готовы тебе глаза выцарапать, то радуются тому, что их первый мужчина знает, что делать. Не понимаю! У нас все наоборот.
– Одевайся! – Мне в лицо швырнули свежую одежду. О, будь благословен запах чистоты! Грязнулю бы в эту камеру запустить, не позавидовал бы я охраннику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107