Вернее будет сказать, не представлял, как довести ситуацию до желаемого финала и, главное, как это сделать. Сложно тащить в постель девушку, за которой даже толком не ухаживал.
– Ну, что будем делать? – бодро, с интонациями массовика-затейника, спросил я, усаживаясь рядом с царевной.
Ксения скорбно вздрогнула и отодвинулась от меня на край лавки. Похоже было, что я зря мыл шею, теперь придется теперь, как дураку, ходить с чистой. Однако сдаваться было рано.
– Рассказать тебе о будущем? – спросил я, пересаживаясь с девушкой на соседнюю лавку.
– Расскажи, – бледно улыбнулась она.
– Мы все живем в каменных домах, – начал я, не представляя, что может быть понятно и интересно средневековой девушке в таком далеком будущем.
– Все? – переспросила она. – В пещерах?
– Нет не в пещерах, а в очень больших теремах. И окна у нас большие.
О телевизоре и сотовом телефоне можно было умолчать, как и остальных благах цивилизации, вроде повозок без лошадей, коврах-самолетах и прочей чертовщине.
– Окна-то у вас цветные? – поинтересовалась она.
– Нет, прозрачные.
– А у нас, чай, цветные!
– У нас тоже есть цветные, только редко у кого.
– Значит, все, как и у нас.
– Зато Москва стала такой большой, что ее на хорошем коне за два дня не обскачешь.
– Это плохо, что же вам, земли не хватает, если вы так кучно живете?
– Почему, земли достаточно, только многие хотят жить там, где побольше людей.
– Тоже как у нас, все хотят за стенами селиться, набегов бояться! А царь у вас кто?
Вопрос оказался на засыпку. Хвастаться нашими президентами не приходилось. Люди они, конечно, хорошие, достойные, всенародно избранные, но, как мне кажется, без державной харизмы.
– Царь у нас не постоянный, его выбирают на четыре года.
– Как же так можно?
– Так все решили, а то попадется какой-нибудь, вроде вашего Ивана Грозного, половину страны перебьет.
– Да, батюшка рассказывал, грозен был Иоанн Васильевич! Много невинной крови пролил! У вас-то такого, поди, не бывает?
Ответил я не сразу. Говорить правду не позволяла гордость за свое время. Не выдавать же было тайну о людоедах, ни за что, ни про что сожравших миллионы человеческих жизней, тиранов, по сравнению с которыми средневековый Иван Грозный выглядит мальчишкой и щенком. Пришлось врать с листа:
– У нас тишь и гладь, да Божья благодать. Народ добрый, степенный, все трудятся в поте лица, оттого и живут хорошо. Воровства нет и в помине. В бояре попадают умнейшие люди, а не всякая случайная шантрапа. Дьяки и подъячии пекутся исключительно о благоденствии народа, а не о своей выгоде, потому хорошо всем: и пастырям, и овцам. Православные иереи сплошь схимники и аскеты, живут идеей и постятся круглый год. Особое уважение мы оказываем старикам. Те, как сыр в масле катаются.
– Это хорошо. У нас тоже старших уважают. Значит, не оскудела Русская земля на добро? По Божеским законам живете?
– А то, как же, как в– заповедях написано, так и живем: не убиваем, не воруем, не прелюбодействуем. Конечно, в семье не без урода, бывает, что отдельные холопы балуются, но редко.
– А стрельцов у вас много?
– Вот чего много, того много. И стрельцов, и стражников. Но они у нас очень хорошие, только с финансированием у них постоянные проблемы, Все время их командирам денег на дачи не хватает.
– А зачем они вообще нужны, если вы по заветам живете? – спросила Ксения, не поняв про финансирование.
– Не знаю, я же не царь, это он утверждает бюджет и штатные расписания.
– Чего утверждает? – не поняла царевна.
– Сколько рати набрать, сколько стражников.
– Так вы, значит, все время воюете?
– Нет, не все время, скорее, изредка. Большей частью со своими украинами.
– А зачем же вам большая рать?
– Чтобы соседи к нам из зависти не лезли.
– Степняки?
– С ними давно покончили, про ногайцев уже и вспоминать перестали. А что касается крымчуков, то те сами на нарушения прав человека жалуются. Требуют отделения и независимости.
– Значит, соседей боитесь?
– Нет, мы не вообще кого-то боимся, а так, на всякий случай рать держим, чтобы нашего выборного царя больше уважали. К сожалению, без этого никак нельзя.
Постепенно Ксения втянулась в разговор и переставала смотреться ягненком перед закланием. Даже глазки заблестели. Вот, что значит царская дочь, попробуй, расшевели нашу современную девицу разговорами о политике!
– Может, медовухи тяпнем? – разошелся я. – Что так просто вечер коротать!
– Где ж ее, медовуху, сейчас найдешь, – вмешалась в разговор Матрена. – Царица во дворце держать не разрешает, молодой царь хмельного в рот не берет...
– Ну, думаю, это не проблема. Были бы две вещи – деньги и желание.
– А я еще медовуху не пробовала, – созналась Ксения.
– Так зачем дело стало? Сейчас организую!
Я оставил женщин скучать в одиночестве и отправился проверять не практике выдвинутый постулат. На дворцовом крыльце стояли два картинно застывших стрельца со скрещенными бердышами.
– Парни, нужна медовуха, – сказал я. – Срочно!
Стрельцы встали в позицию «вольно», расслабились.
– Достанете?
– Так нельзя пить хмельного, царский указ. Батогами бить будут, – с чувством сказал один из караульных.
– Да брось ты, какие еще батоги, за бутылку плачу ефимку да столько же за труды. Достанете?
– Ну, если подумать, то можно попытаться, а много нужно?
– На троих.
– Нет, столько нету. Если одну баклажку...
– Неси баклажку, не хватит, еще сбегаешь.
– А чего ее нести, она вот она, – сострил он, действительно вынимая из-за пазухи литровую баклагу. – С деньгами не обманешь?
– Держи, – сказал я, передавая монеты и принимая булькающий сосуд. – Хорошая?
– Матушка делала, для себя!
– Если понадобится, еще достанешь?
– Наше дело служивое, были бы деньги, – ответил за товарища второй стрелец.
– Спасибо, ребята, счастливого дежурства, – пожелал я, запер изнутри дверь и вернулся к дамам.
– Достал? – с безвременной, вечной интонацией надежды спросила Матрена, как только я появился в комнате.
– А то? – не без национальной гордости ответил я, выставляя сосуд на стол.
– Так быстро? – удивилась представительница власти, введшей в стране сухой закон.
– Есть чем закусить? – спросил я шутиху.
– А то! – в тон мне повторила она и заразительно засмеялась.
Ксения, не выдержав напора общего веселья, тоже прыснула в кулачок. Мне показалось, что лед в наших отношениях если и не тронулся, то слегка подтаял.
Начались суетливые приготовления. Маленькая Матрена как колобок каталась по полу, задумчивая царевна без толку переставляла на столе скромную серебряную посуду, обнаруженную здесь же в комнате в незапертом сундуке, я делал самое простое – выполнял женские команды.
Наконец стол был накрыт, и мы чинно уселись на свои места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Ну, что будем делать? – бодро, с интонациями массовика-затейника, спросил я, усаживаясь рядом с царевной.
Ксения скорбно вздрогнула и отодвинулась от меня на край лавки. Похоже было, что я зря мыл шею, теперь придется теперь, как дураку, ходить с чистой. Однако сдаваться было рано.
– Рассказать тебе о будущем? – спросил я, пересаживаясь с девушкой на соседнюю лавку.
– Расскажи, – бледно улыбнулась она.
– Мы все живем в каменных домах, – начал я, не представляя, что может быть понятно и интересно средневековой девушке в таком далеком будущем.
– Все? – переспросила она. – В пещерах?
– Нет не в пещерах, а в очень больших теремах. И окна у нас большие.
О телевизоре и сотовом телефоне можно было умолчать, как и остальных благах цивилизации, вроде повозок без лошадей, коврах-самолетах и прочей чертовщине.
– Окна-то у вас цветные? – поинтересовалась она.
– Нет, прозрачные.
– А у нас, чай, цветные!
– У нас тоже есть цветные, только редко у кого.
– Значит, все, как и у нас.
– Зато Москва стала такой большой, что ее на хорошем коне за два дня не обскачешь.
– Это плохо, что же вам, земли не хватает, если вы так кучно живете?
– Почему, земли достаточно, только многие хотят жить там, где побольше людей.
– Тоже как у нас, все хотят за стенами селиться, набегов бояться! А царь у вас кто?
Вопрос оказался на засыпку. Хвастаться нашими президентами не приходилось. Люди они, конечно, хорошие, достойные, всенародно избранные, но, как мне кажется, без державной харизмы.
– Царь у нас не постоянный, его выбирают на четыре года.
– Как же так можно?
– Так все решили, а то попадется какой-нибудь, вроде вашего Ивана Грозного, половину страны перебьет.
– Да, батюшка рассказывал, грозен был Иоанн Васильевич! Много невинной крови пролил! У вас-то такого, поди, не бывает?
Ответил я не сразу. Говорить правду не позволяла гордость за свое время. Не выдавать же было тайну о людоедах, ни за что, ни про что сожравших миллионы человеческих жизней, тиранов, по сравнению с которыми средневековый Иван Грозный выглядит мальчишкой и щенком. Пришлось врать с листа:
– У нас тишь и гладь, да Божья благодать. Народ добрый, степенный, все трудятся в поте лица, оттого и живут хорошо. Воровства нет и в помине. В бояре попадают умнейшие люди, а не всякая случайная шантрапа. Дьяки и подъячии пекутся исключительно о благоденствии народа, а не о своей выгоде, потому хорошо всем: и пастырям, и овцам. Православные иереи сплошь схимники и аскеты, живут идеей и постятся круглый год. Особое уважение мы оказываем старикам. Те, как сыр в масле катаются.
– Это хорошо. У нас тоже старших уважают. Значит, не оскудела Русская земля на добро? По Божеским законам живете?
– А то, как же, как в– заповедях написано, так и живем: не убиваем, не воруем, не прелюбодействуем. Конечно, в семье не без урода, бывает, что отдельные холопы балуются, но редко.
– А стрельцов у вас много?
– Вот чего много, того много. И стрельцов, и стражников. Но они у нас очень хорошие, только с финансированием у них постоянные проблемы, Все время их командирам денег на дачи не хватает.
– А зачем они вообще нужны, если вы по заветам живете? – спросила Ксения, не поняв про финансирование.
– Не знаю, я же не царь, это он утверждает бюджет и штатные расписания.
– Чего утверждает? – не поняла царевна.
– Сколько рати набрать, сколько стражников.
– Так вы, значит, все время воюете?
– Нет, не все время, скорее, изредка. Большей частью со своими украинами.
– А зачем же вам большая рать?
– Чтобы соседи к нам из зависти не лезли.
– Степняки?
– С ними давно покончили, про ногайцев уже и вспоминать перестали. А что касается крымчуков, то те сами на нарушения прав человека жалуются. Требуют отделения и независимости.
– Значит, соседей боитесь?
– Нет, мы не вообще кого-то боимся, а так, на всякий случай рать держим, чтобы нашего выборного царя больше уважали. К сожалению, без этого никак нельзя.
Постепенно Ксения втянулась в разговор и переставала смотреться ягненком перед закланием. Даже глазки заблестели. Вот, что значит царская дочь, попробуй, расшевели нашу современную девицу разговорами о политике!
– Может, медовухи тяпнем? – разошелся я. – Что так просто вечер коротать!
– Где ж ее, медовуху, сейчас найдешь, – вмешалась в разговор Матрена. – Царица во дворце держать не разрешает, молодой царь хмельного в рот не берет...
– Ну, думаю, это не проблема. Были бы две вещи – деньги и желание.
– А я еще медовуху не пробовала, – созналась Ксения.
– Так зачем дело стало? Сейчас организую!
Я оставил женщин скучать в одиночестве и отправился проверять не практике выдвинутый постулат. На дворцовом крыльце стояли два картинно застывших стрельца со скрещенными бердышами.
– Парни, нужна медовуха, – сказал я. – Срочно!
Стрельцы встали в позицию «вольно», расслабились.
– Достанете?
– Так нельзя пить хмельного, царский указ. Батогами бить будут, – с чувством сказал один из караульных.
– Да брось ты, какие еще батоги, за бутылку плачу ефимку да столько же за труды. Достанете?
– Ну, если подумать, то можно попытаться, а много нужно?
– На троих.
– Нет, столько нету. Если одну баклажку...
– Неси баклажку, не хватит, еще сбегаешь.
– А чего ее нести, она вот она, – сострил он, действительно вынимая из-за пазухи литровую баклагу. – С деньгами не обманешь?
– Держи, – сказал я, передавая монеты и принимая булькающий сосуд. – Хорошая?
– Матушка делала, для себя!
– Если понадобится, еще достанешь?
– Наше дело служивое, были бы деньги, – ответил за товарища второй стрелец.
– Спасибо, ребята, счастливого дежурства, – пожелал я, запер изнутри дверь и вернулся к дамам.
– Достал? – с безвременной, вечной интонацией надежды спросила Матрена, как только я появился в комнате.
– А то? – не без национальной гордости ответил я, выставляя сосуд на стол.
– Так быстро? – удивилась представительница власти, введшей в стране сухой закон.
– Есть чем закусить? – спросил я шутиху.
– А то! – в тон мне повторила она и заразительно засмеялась.
Ксения, не выдержав напора общего веселья, тоже прыснула в кулачок. Мне показалось, что лед в наших отношениях если и не тронулся, то слегка подтаял.
Начались суетливые приготовления. Маленькая Матрена как колобок каталась по полу, задумчивая царевна без толку переставляла на столе скромную серебряную посуду, обнаруженную здесь же в комнате в незапертом сундуке, я делал самое простое – выполнял женские команды.
Наконец стол был накрыт, и мы чинно уселись на свои места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79