Ко всему прочему, она оказалась еще и оседлана.
– Кажется, сегодня не его день, – подумал я о Версте, – хорошо бы, если мой. Я остановился и соскочил с жеребца. Тотчас бросаться разыскивать врага я не собирался. Сначала приготовил оружие. К сожалению, времени на это ушло много: пока раздул огонь и подпалил фитили у пистолетов. Подъехал на запыхавшейся, мокрой о пота лошади, Ваня Кнут.
– Оставайся здесь, – приказал я, – если я не вернусь или увидишь любого мальчишку, сразу же уезжай.
– Может быть, и я на что-нибудь сгожусь, – обиженно сказал он. – Я уже не маленький!
– Все потом, – рассеяно ответил я, прикидывая, куда мог спрятаться Верста. И тут осенило. – Влезь на дерево и посмотри, может быть, его сверху увидишь!
Мальчик легко вскарабкался на растущее возле дороги дерево:
– Вижу, мальчишка идет по полю! – крикнул он, показав направление рукой.
– Далеко?
– Не очень.
– Хорошо, жди, – сказал я и пошел в указанном направлении.
Приближалась звездная минута. Как ни странно, никакого волнения, тем более страха, не было, одна только холодная ярость. Я миновал кусты, за которыми начиналось ячменное поле. Безжалостно ступая по низким еще побегам, чего не позволил бы себе никакой крестьянский мальчишка, прямиком по ячменям шел Верста с прутиком в руке. Он размахивал им, как всякий нормальный ребенок, точно так, как делал это вчера, приближаясь к бане. Я быстро пошел за ним следом. Расстояние между нами сокращалось. Он все так же беззаботно размахивал своим прутом и не оборачивался. Я прибавил шаг и почти его нагнал. Между нами осталось метров двадцать. Я остановился, поднял пистолет, досыпал на полку порох и прицелился в худенькую спину. Никаких патетических слов я говорить не собирался, как и стыдить, проклинать или объявлять смертный приговор, Спокойно прицелился и нажал на спусковой курок. Короткий рычажок прижал фитиль к полке. Вспыхнул порох и прогремел выстрел.
Мальчишка каким-то образом отскочил на два шага в сторону и теперь уже стоял, повернувшись ко мне лицом. В его маленькой руке был зажат готовый к броску кинжал. Однако расстояние между нами было достаточно велико, и он его не кинул, молча смотрел на меня раскосыми, то ли китайскими, то ли японскими глазами. Они действительно чем-то напоминали буравчики. И лицо у него было каким-то желтоватым.
Я переложил в правую руку заряженный пистолет и опять начал целиться. Верста, не двигаясь, наблюдал за мной, видимо, готовый к противодействию.
– Ниндзя! – закричал я и нажал на спуск.
В бесстрастном лице Версты что-то дрогнуло. Он взмахнул рукой, и я увидел, как, переворачиваясь в воздухе, в меня летит кинжал. Летел он совсем медленно, как будто при замедленной съемке. Однако мне было понятно: что-то сделать, отклониться я не успеваю. Я все-таки попытался броситься в сторону, но почувствовал удар и послышался противный треск рвущейся мышечной ткани. И я упал на спину.
«Кажется, все кончено», – еще успел подумать я, проваливаясь в черноту.
* * *
– Ну, вот и все, – сказал женский голос, – даст Бог, выживет.
Я открыл глаза. Над головой оказалось не чистое небо, а обыкновенный деревянный потолок. Я хотел повернуть голову, но она не послушалась, лежала на подушке тяжелая, как кусок чугуна. Тогда я просто скосил глаза. Сначала увидел окно. Оно было непривычно большое, застекленное прозрачным стеклом, отчего в комнате было непривычно светло.
– Что это еще за диво дивное? – подумал я. – Неужели это рай?
Потом перевел взгляд и понял, что все еще нахожусь на грешной земле, на меня во все глаза смотрел мой оруженосец Ваня Кнут. Он был точно таким же, как тогда, когда мы расстались на дороге.
– Хозяин, – сказал он одними губами, – ты его все-таки убил.
Я хотел из вежливости поинтересоваться, кого я убил, но раздумал, это меня почему-то совсем не заинтересовало.
Потом я увидел старую женщину. Она неподвижно стояла перед постелью и в упор смотрела на меня. У нее было красивое лицо с тонкими чертами и увядшей кожей. Это был тот случай, когда старость не обезображивает человека, а, напротив, показывает красоту души.
«Какой она, наверное, была красавицей в молодости», – подумал я.
Женщина невесело улыбнулась и ответила:
– Не знаю, была ли я красивой, но тебе, кажется, нравилась.
Меня ударило током.
– Кто вы? – напрягая все силы, спросил я. Вместо голоса послышался неприятный свист.
– А вот расскажешь, чем кончился сериал «Любовь и тайны Сансет-Бич», тогда, может быть, и скажу.
– Аля! – прошептал я и потерял сознание.
Этой красивой старухой была моя потерянная во времени жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Кажется, сегодня не его день, – подумал я о Версте, – хорошо бы, если мой. Я остановился и соскочил с жеребца. Тотчас бросаться разыскивать врага я не собирался. Сначала приготовил оружие. К сожалению, времени на это ушло много: пока раздул огонь и подпалил фитили у пистолетов. Подъехал на запыхавшейся, мокрой о пота лошади, Ваня Кнут.
– Оставайся здесь, – приказал я, – если я не вернусь или увидишь любого мальчишку, сразу же уезжай.
– Может быть, и я на что-нибудь сгожусь, – обиженно сказал он. – Я уже не маленький!
– Все потом, – рассеяно ответил я, прикидывая, куда мог спрятаться Верста. И тут осенило. – Влезь на дерево и посмотри, может быть, его сверху увидишь!
Мальчик легко вскарабкался на растущее возле дороги дерево:
– Вижу, мальчишка идет по полю! – крикнул он, показав направление рукой.
– Далеко?
– Не очень.
– Хорошо, жди, – сказал я и пошел в указанном направлении.
Приближалась звездная минута. Как ни странно, никакого волнения, тем более страха, не было, одна только холодная ярость. Я миновал кусты, за которыми начиналось ячменное поле. Безжалостно ступая по низким еще побегам, чего не позволил бы себе никакой крестьянский мальчишка, прямиком по ячменям шел Верста с прутиком в руке. Он размахивал им, как всякий нормальный ребенок, точно так, как делал это вчера, приближаясь к бане. Я быстро пошел за ним следом. Расстояние между нами сокращалось. Он все так же беззаботно размахивал своим прутом и не оборачивался. Я прибавил шаг и почти его нагнал. Между нами осталось метров двадцать. Я остановился, поднял пистолет, досыпал на полку порох и прицелился в худенькую спину. Никаких патетических слов я говорить не собирался, как и стыдить, проклинать или объявлять смертный приговор, Спокойно прицелился и нажал на спусковой курок. Короткий рычажок прижал фитиль к полке. Вспыхнул порох и прогремел выстрел.
Мальчишка каким-то образом отскочил на два шага в сторону и теперь уже стоял, повернувшись ко мне лицом. В его маленькой руке был зажат готовый к броску кинжал. Однако расстояние между нами было достаточно велико, и он его не кинул, молча смотрел на меня раскосыми, то ли китайскими, то ли японскими глазами. Они действительно чем-то напоминали буравчики. И лицо у него было каким-то желтоватым.
Я переложил в правую руку заряженный пистолет и опять начал целиться. Верста, не двигаясь, наблюдал за мной, видимо, готовый к противодействию.
– Ниндзя! – закричал я и нажал на спуск.
В бесстрастном лице Версты что-то дрогнуло. Он взмахнул рукой, и я увидел, как, переворачиваясь в воздухе, в меня летит кинжал. Летел он совсем медленно, как будто при замедленной съемке. Однако мне было понятно: что-то сделать, отклониться я не успеваю. Я все-таки попытался броситься в сторону, но почувствовал удар и послышался противный треск рвущейся мышечной ткани. И я упал на спину.
«Кажется, все кончено», – еще успел подумать я, проваливаясь в черноту.
* * *
– Ну, вот и все, – сказал женский голос, – даст Бог, выживет.
Я открыл глаза. Над головой оказалось не чистое небо, а обыкновенный деревянный потолок. Я хотел повернуть голову, но она не послушалась, лежала на подушке тяжелая, как кусок чугуна. Тогда я просто скосил глаза. Сначала увидел окно. Оно было непривычно большое, застекленное прозрачным стеклом, отчего в комнате было непривычно светло.
– Что это еще за диво дивное? – подумал я. – Неужели это рай?
Потом перевел взгляд и понял, что все еще нахожусь на грешной земле, на меня во все глаза смотрел мой оруженосец Ваня Кнут. Он был точно таким же, как тогда, когда мы расстались на дороге.
– Хозяин, – сказал он одними губами, – ты его все-таки убил.
Я хотел из вежливости поинтересоваться, кого я убил, но раздумал, это меня почему-то совсем не заинтересовало.
Потом я увидел старую женщину. Она неподвижно стояла перед постелью и в упор смотрела на меня. У нее было красивое лицо с тонкими чертами и увядшей кожей. Это был тот случай, когда старость не обезображивает человека, а, напротив, показывает красоту души.
«Какой она, наверное, была красавицей в молодости», – подумал я.
Женщина невесело улыбнулась и ответила:
– Не знаю, была ли я красивой, но тебе, кажется, нравилась.
Меня ударило током.
– Кто вы? – напрягая все силы, спросил я. Вместо голоса послышался неприятный свист.
– А вот расскажешь, чем кончился сериал «Любовь и тайны Сансет-Бич», тогда, может быть, и скажу.
– Аля! – прошептал я и потерял сознание.
Этой красивой старухой была моя потерянная во времени жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79