Действительно, когда Маруся переоделась и сменила «имидж», какое-то сходство с царевной у нее появилось. И, может быть, не такое уж мимолетное.
– Ты хочешь сказать, что эта городская девка похожа на меня! – возмущенно воскликнула дочь Бориса Годунова.
– А что в этом такого? Ты думаешь, что кроме тебя на Руси больше нет красивых женщин?
– Я хочу ее видеть! – подумав, сказала Ксения.
– Хорошо, я ей передам твою просьбу, надеюсь, она согласится с тобой встретиться.
Ксения вспыхнула и первое мгновение не нашлась, что ответить. Эту невежливую для августейшей особы фразу я сказал нарочно, чтобы сбить с принцессы спесь. Мне совершенно не светила роль быть царским подкаблучником и в постели соблюдать правила дворцового этикета, Впрочем, как и отчитываться за каждое слово, взгляд и знакомство. Нужно было сразу поставить точки над «i», и я их поставил. Понимаю, что многим особам прекрасного пола то, что я говорю, не понравится, покажется грубым и недостойным настоящего мужчины, но это уже не мои, а их проблемы. Реальная жизнь и отношения между женщинами и мужчинами не всегда похожи на женские романы и бразильские сериалы.
Однако далее необходимо отдать должное царевне. Ксения, как только у нее прошел первый приступ гнева, сразу же взяла себя в руки. Все-таки царское воспитание это вам не хухры-мухры! Царевна не только любезно улыбнулась, она улыбнулась ласково, нежно, даже застенчиво, так что у меня сразу же пропал Соевой запал, и стало стыдно, что я заподозрил такую добрую, хорошую девочку в высокомерии и пренебрежительном отношении к простым людям.
– Если я сделаю твоей Марии подарок, это ее не обидит? – спросила она, глядя не меня своими прекрасными, лучистыми глазами.
– Во-первых, она не моя, а во-вторых... – Что во-вторых, я так и не сказал. Наши отношения внезапно перешли в иную стадию, в которой не оказалось места ни Марусе, ни царской гордыни. Меня захлестнула волна нежности, которая сначала с головой утопила в розовом тумане, потом еще в чем-то, не менее сладком. Так что, когда мы оказались обнаженными в пушистом объятии перин, инцидент был полностью исчерпан.
– Бедненький, – шептала Ксения, рассматривая огромный синяк на моей спине, – тебе очень больно?
– Ничего, до свадьбы заживет, – со скромным мужеством успокаивал я возлюбленную. – Шрамы украшают мужчину!
– Я так и не поняла, за что дьяк Екушин хочет тебя убить? – опять вступила она на скользкую тропу.
– Мне кажется, из-за гордыни. Я не оправдал его надежд, вот он и решил наказать ослушника, – вполне логично, не углубляясь в нежелательные подробности, объяснил я.
– Можно попросить Федора, чтобы он его наказал, – задумчиво сказала царевна. – Только ему теперь не до чего. Брат совсем плох, сегодня целый день не выходил из покоев. Кажется, ты был прав, когда предупреждал о Петрушке Басманове. Сегодня из войска прискакал лазутчик с донесением, что он перешел к Самозванцу.
– Что же ты сразу не сказала? – дернулся было я и разом потух – буду я знать или нет об этой измене, дело не изменится.
– Мать плачет и молится, а Федор сам не свой, никого к себе не допускает, сидит один и что-то читает.
– Понятно. Не вовремя умер Борис Федорович, Ты знаешь, у меня есть кое-какие мысли, как нам следует поступить. Не знаю, понравятся они твоему брату и тебе, но мне кажется, это лучший вариант.
– Что за мысли?
– Пока об этом говорить рано, как только я смогу определиться, расскажу. А с дьяком, – перешел я на прежнюю тему, чтобы отвлечь девушку от разговора о моих планах, – я сам справлюсь. Он, мне кажется, слишком высоко себя вознес и потерял осторожность, Подсылать убийцу к лекарю царя и царевны, да еще возле их дворца, это совсем глупо. Престол, все-таки, пока еще у вас.
– Да, именно, что пока, – задумчиво произнесла Ксения. – Не зря говорят: «Тяжела ты, шапка Мономаха!».
На этом мы прекратили политические разговоры и занялись своими личными отношениями. Нависшая смертельная опасность делала их острыми и откровенными. Все это напоминало пир во время чумы, когда не остается времени на мелочную суетность и дань условностям. Кажется, что нужно успеть попробовать все, чтобы потом не обидно было умереть. Хотя, возможно я и не прав, цари и без того часто позволяли себе то, что заказано простым смертным. Я даже подумал, что Ксения и в наше время не выглядела бы зажатой провинциалкой.
Потом утомленная ласками девушка затихла в объятиях, а я лежал без сна, перебирая в уме варианты расправы с коварным дьяком. Как обычно, их было несколько, и мне необходимо выбрать самый простой и оптимальный.
Утром нас подняла Матрена. Она опять маялась с похмелья. Я, предвидя утреннее развитие событий, припас ей остатки медовухи на опохмелку, так что мы без задержки смогли заняться своими делами: Ксения продолжила болеть и отправилась в свои покои, отсыпаться, а я поехал на встречу со своими разбойниками.
Однако все сложилось совсем не так, как я рассчитывал.
К условленному месту возле рва с большим опозданием явился один Федя. Был он встрепан, с расцарапанным лицом, устрашающим фингалом под глазом и рукой на перевязи.
Выглядел парень несчастным и старался не смотреть мне в глаза.
– Что это с тобой? – удивился я.
– Видно, Господь наказал за грехи, – первым делом свалил ответственность за то, что с ним произошло, Федор. – Попали мы с Марусей, как кур в ощип!
Парень своим видом начал обращать не себя внимание, и несколько человек, то ли просто любопытные, то ли соглядатаи, подошли к нам поближе и навострили уши.
– Поехали на Москву-реку, поговорим, – предложил я, чтобы ни привлекать к себе ненужное внимание.
Федя сразу же согласился. Мы проехали площадь, спустились к Москве-реке и медленно двинулись вверх по течению.
– Рассказывай, что случилось, – сказал я.
– Значит, нынче утром, как вчера говорили, поехали мы туда, где давеча были. А там, откуда ни возьмись, двое и на нас. Я бам, бух, а они как заорут, тут набежало их видимо-невидимо. Ну и пошло, а я что? Я, значит, раз, раз, туда-сюда и деру, а оттуда еще бегут. Маруся кричит, а здесь еще стрельцы. Бьют. Если б я один, а то куда побежишь! Ладно, мы туда, мы сюда, вижу, все попусту. Никак не одолеть. А здесь еще Марусю хвать и на двор тянут. Я, конечно, туда, только не тут-то было. Ну вот, я еле вырвался и сюда, – окончил свой эмоциональный рассказ Федор.
Что же, рисунок произошедшего боя был довольно ясен, несмотря на то, что рассказ не строился по классической схеме с членораздельными словами и оборотами. Впрочем, все это было неважно, главная загвоздка состояла б том, что он точно не знал, куда дели нашу шуструю девицу, а без ее участия весь хитроумный план по спасению Годуновых, который я вынашивал последнее время, оказывался невыполним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Ты хочешь сказать, что эта городская девка похожа на меня! – возмущенно воскликнула дочь Бориса Годунова.
– А что в этом такого? Ты думаешь, что кроме тебя на Руси больше нет красивых женщин?
– Я хочу ее видеть! – подумав, сказала Ксения.
– Хорошо, я ей передам твою просьбу, надеюсь, она согласится с тобой встретиться.
Ксения вспыхнула и первое мгновение не нашлась, что ответить. Эту невежливую для августейшей особы фразу я сказал нарочно, чтобы сбить с принцессы спесь. Мне совершенно не светила роль быть царским подкаблучником и в постели соблюдать правила дворцового этикета, Впрочем, как и отчитываться за каждое слово, взгляд и знакомство. Нужно было сразу поставить точки над «i», и я их поставил. Понимаю, что многим особам прекрасного пола то, что я говорю, не понравится, покажется грубым и недостойным настоящего мужчины, но это уже не мои, а их проблемы. Реальная жизнь и отношения между женщинами и мужчинами не всегда похожи на женские романы и бразильские сериалы.
Однако далее необходимо отдать должное царевне. Ксения, как только у нее прошел первый приступ гнева, сразу же взяла себя в руки. Все-таки царское воспитание это вам не хухры-мухры! Царевна не только любезно улыбнулась, она улыбнулась ласково, нежно, даже застенчиво, так что у меня сразу же пропал Соевой запал, и стало стыдно, что я заподозрил такую добрую, хорошую девочку в высокомерии и пренебрежительном отношении к простым людям.
– Если я сделаю твоей Марии подарок, это ее не обидит? – спросила она, глядя не меня своими прекрасными, лучистыми глазами.
– Во-первых, она не моя, а во-вторых... – Что во-вторых, я так и не сказал. Наши отношения внезапно перешли в иную стадию, в которой не оказалось места ни Марусе, ни царской гордыни. Меня захлестнула волна нежности, которая сначала с головой утопила в розовом тумане, потом еще в чем-то, не менее сладком. Так что, когда мы оказались обнаженными в пушистом объятии перин, инцидент был полностью исчерпан.
– Бедненький, – шептала Ксения, рассматривая огромный синяк на моей спине, – тебе очень больно?
– Ничего, до свадьбы заживет, – со скромным мужеством успокаивал я возлюбленную. – Шрамы украшают мужчину!
– Я так и не поняла, за что дьяк Екушин хочет тебя убить? – опять вступила она на скользкую тропу.
– Мне кажется, из-за гордыни. Я не оправдал его надежд, вот он и решил наказать ослушника, – вполне логично, не углубляясь в нежелательные подробности, объяснил я.
– Можно попросить Федора, чтобы он его наказал, – задумчиво сказала царевна. – Только ему теперь не до чего. Брат совсем плох, сегодня целый день не выходил из покоев. Кажется, ты был прав, когда предупреждал о Петрушке Басманове. Сегодня из войска прискакал лазутчик с донесением, что он перешел к Самозванцу.
– Что же ты сразу не сказала? – дернулся было я и разом потух – буду я знать или нет об этой измене, дело не изменится.
– Мать плачет и молится, а Федор сам не свой, никого к себе не допускает, сидит один и что-то читает.
– Понятно. Не вовремя умер Борис Федорович, Ты знаешь, у меня есть кое-какие мысли, как нам следует поступить. Не знаю, понравятся они твоему брату и тебе, но мне кажется, это лучший вариант.
– Что за мысли?
– Пока об этом говорить рано, как только я смогу определиться, расскажу. А с дьяком, – перешел я на прежнюю тему, чтобы отвлечь девушку от разговора о моих планах, – я сам справлюсь. Он, мне кажется, слишком высоко себя вознес и потерял осторожность, Подсылать убийцу к лекарю царя и царевны, да еще возле их дворца, это совсем глупо. Престол, все-таки, пока еще у вас.
– Да, именно, что пока, – задумчиво произнесла Ксения. – Не зря говорят: «Тяжела ты, шапка Мономаха!».
На этом мы прекратили политические разговоры и занялись своими личными отношениями. Нависшая смертельная опасность делала их острыми и откровенными. Все это напоминало пир во время чумы, когда не остается времени на мелочную суетность и дань условностям. Кажется, что нужно успеть попробовать все, чтобы потом не обидно было умереть. Хотя, возможно я и не прав, цари и без того часто позволяли себе то, что заказано простым смертным. Я даже подумал, что Ксения и в наше время не выглядела бы зажатой провинциалкой.
Потом утомленная ласками девушка затихла в объятиях, а я лежал без сна, перебирая в уме варианты расправы с коварным дьяком. Как обычно, их было несколько, и мне необходимо выбрать самый простой и оптимальный.
Утром нас подняла Матрена. Она опять маялась с похмелья. Я, предвидя утреннее развитие событий, припас ей остатки медовухи на опохмелку, так что мы без задержки смогли заняться своими делами: Ксения продолжила болеть и отправилась в свои покои, отсыпаться, а я поехал на встречу со своими разбойниками.
Однако все сложилось совсем не так, как я рассчитывал.
К условленному месту возле рва с большим опозданием явился один Федя. Был он встрепан, с расцарапанным лицом, устрашающим фингалом под глазом и рукой на перевязи.
Выглядел парень несчастным и старался не смотреть мне в глаза.
– Что это с тобой? – удивился я.
– Видно, Господь наказал за грехи, – первым делом свалил ответственность за то, что с ним произошло, Федор. – Попали мы с Марусей, как кур в ощип!
Парень своим видом начал обращать не себя внимание, и несколько человек, то ли просто любопытные, то ли соглядатаи, подошли к нам поближе и навострили уши.
– Поехали на Москву-реку, поговорим, – предложил я, чтобы ни привлекать к себе ненужное внимание.
Федя сразу же согласился. Мы проехали площадь, спустились к Москве-реке и медленно двинулись вверх по течению.
– Рассказывай, что случилось, – сказал я.
– Значит, нынче утром, как вчера говорили, поехали мы туда, где давеча были. А там, откуда ни возьмись, двое и на нас. Я бам, бух, а они как заорут, тут набежало их видимо-невидимо. Ну и пошло, а я что? Я, значит, раз, раз, туда-сюда и деру, а оттуда еще бегут. Маруся кричит, а здесь еще стрельцы. Бьют. Если б я один, а то куда побежишь! Ладно, мы туда, мы сюда, вижу, все попусту. Никак не одолеть. А здесь еще Марусю хвать и на двор тянут. Я, конечно, туда, только не тут-то было. Ну вот, я еле вырвался и сюда, – окончил свой эмоциональный рассказ Федор.
Что же, рисунок произошедшего боя был довольно ясен, несмотря на то, что рассказ не строился по классической схеме с членораздельными словами и оборотами. Впрочем, все это было неважно, главная загвоздка состояла б том, что он точно не знал, куда дели нашу шуструю девицу, а без ее участия весь хитроумный план по спасению Годуновых, который я вынашивал последнее время, оказывался невыполним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79