– Кто такой Елисей?
Мартын задумался, и я кожей почувствовал, что меня ожидает вторая серия долгого содержательного разговора, потому без договора вытащил пару мелких серебряных монет.
– Так Елисей, стоит в холопах у большого боярина. Только он того, его голой рукой не возьмешь!
– Говори, где он живет, и как его найти? – спросил я, перебирая монеты.
– Так что же его искать, когда он сам сюда идет, – но отрывая взгляда от серебра, мотнул головой куда-то в сторону подмастерье. Я проследил направление и увидел в конце грязной улочки щегольски одетого горожанина, направляющегося в нашу сторону.
В этот момент он, видимо, заметил, что возле кузницы находятся верховые, остановился и рассматривал нас издалека. Потом круто повернулся и побежал прочь.
– За ним! – крикнул я Федору, который оставался в седле, и сам вскочил на донца. Оставив Маруську в «заложниках», мы с парнем поскакали вдогонку беглецу. Тот вместо того, что бы петлять между мастерскими, где нам на лошадях было не проехать, несся прямо по дороге. Первым его достиг я и загородил ему дорогу крупом коня. Елисей попытался броситься в сторону, но на него наехал Федор, и тот вынужден был остановиться.
– Вы это чего! – плачущим голосом закричал тот. – Нет такого закона, на людей конями наезжать!
– Ты еще поговори! – закричал на него парень. – Отвечай, кто ты есть таков?
– Кто, кто? – немного успокаиваясь, ответил Елисей. – Дед Пихто! У боярина Екушина в службе! Смотрите, как бы он вам за меня по шеям не наложил.
– Почему убегал? – строго спросил я.
– У тебя, что улица купленная? Хочу иду, хочу бегу!
– Да что с ним говорить! – рассердился Федор. – Срубить голову, и все дела!
– Это что ж за такой разбой, – жалостно воскликнул Евсей, – смотрите, за меня вам бока намнут-то!
– Давай иди вперед, – приказал я, – побежишь, зарублю!
Парень решил, что мы не шутим, перестал валять дурака и безропотно направился в сторону кузницы, где нас ждали любопытные зрители. Был он какой-то странный, с изрытым оспой лицом и перекошенным от той же оспы левым глазом. Когда мы дошли до кузницы, там уже собралось человек пять-шесть любопытных.
Как и прежде, Федор остался сидеть в седле, а я спешился. Елисей недоверчиво поглядывал на меня обезображенным глазом, но оценить его реакцию на происходящее у меня не получалось.
– Твой самострел? – спросил я, показывая ему на оружие, которое держал в руках кузнец.
– Знать ничего не знаю, – быстро отреагировал он. – Ты меня за руку поймал?
У меня тотчас появились определенные подозрения, которые я и высказал:
– Не хочешь отвечать, не отвечай. Сейчас отведем тебя в Разбойный приказ, там все под пыткой и расскажешь!
– Нечего мне рассказывать. Я холоп дьяка Екушина, вот с него и спрашивайте! Только глядите, как бы сами не заплакали кровавыми слезами!
– Значит, это он тебе приказал меня убить? – спокойно, безо всякой аффиксации спросил я.
Елисей вздрогнул, заметался взглядом, наверное, надеялся на чью-то помощь, которую ему сейчас можно было ждать разве что свыше. Помолчал, собираясь с мыслями, и дерзко ответил:
– Не пойму, о чем это ты говоришь, смотри, за напраслину придется ответ держать!
– Я то что, я могу, вот как ты выдержишь, это посмотрим. Пошли в Кремль, там и разберемся. Сам, поди, знаешь, что мы с царем друзья. Видел же, где я живу.
Я сел в седло и красноречиво положил руку на эфес сабли.
– А деньги, – тревожно спросил подмастерье, – сам же посулил!
В прямом смысле плату за информацию я ему не обещал, просто показывал монеты, но решил обойтись без спора и полез в карман за монетами. Это была большая ошибка, которая едва не оказалась роковой. Стоило мне отвлечься, как неудавшийся киллер мгновенно выхватил из рукава длинный, узкий нож и бросился на меня, намереваясь всадить его в живот ниже кольчуги. Я успел только откинуться в седле. Лошадь, испуганная резкими движениями, заржала и начала отступать боком, ставя меня в самое незавидное положение.
И вот тут-то случилось самое неожиданное. Маруська, которая продолжала спокойно стоять возле кузнеца, резко повернулась вокруг своей оси, и тотчас Елисей дико закричал, схватился руками за живот и, согнувшись, побрел в сторону. Пока я пытался успокоить напуганную, горячащуюся лошадь, его окончательно скрутило, и он, скорчившись, повалился на землю. Я мельком посмотрел на Марусю. Девушка спокойно отирала лоскутком ткани окровавленный нож. Спрятав нож, она подошла к Федору. Тот подставил ей ногу, потянул за притянутую руку, и девушка легко вскочила на круп лошади за его спиной.
– Поехали, что ли! – предложила она. – С этим и так все ясно.
Я еще до конца не пришел в себя от неожиданности, машинально передал Мартыну его гонорар и тронул своего донца.
Собравшая публика на наш отъезд никак не реагировала. Все присутствующие с жадным любопытством наблюдали, как, корчась на земле, умирает человек Все это было очень грустно, но что делать, в таких случаях выбирать не приходится, вариантов только два – или ты, или тебя.
– Спасибо, Маруся, – поблагодарил я, когда мы отъехали от места происшествия, – я твой должник.
– Похоже, что это покойный стрелял в тебя утром, – пропустив мимо ушей благодарность, сказала девушка, – значит, правда то был гостинец от твоего старого знакомого?
– Похоже на то, – согласился я. – Нужно бы узнать, где дьяк живет.
– Это нетрудно, к вечеру все разузнаю. Давай после вечерни встретимся на том же месте, где мы тебя сегодня ждали.
Глава 10
История моего знакомства с дьяком посольского приказа Дмитрием Александровичем Екушиным была незамысловата, но имела, как выяснилось, далеко идущие последствия. Должность дьяка, если перевести ее в современные реалии, была довольно значительна. Он служил чем-то вроде заместителя министра иностранных дел. В эту эпоху государственные сановники разделялись, грубо говоря, на два рода, родовую знать и собственно чиновников. Первые занимали высшие государственные посты де-юре, вторые де-факто. Простолюдин никак не мог стать думным боярином, но вполне мог выслужиться в окольничие, кравчие или дьяки.
Сначала дьяки были простыми писцами. Образование приказов, требовавшее постоянных и опытных дельцов; проведение в местном управлении государственного начала в более чистом виде, чем при системе кормления; столкновение власти московских государей с аристократическими притязаниями боярского класса, вынудившее первых искать себе опоры в неродовитых служилых людях – все это привело к возвышению дьяков, грамотных, деловитых, худородных и вполне зависимых от воли государя.
Уже великий князь Иван Васильевич первою статьею своего Судебника 1497 года предписывал, чтобы в суде бояр и окольничих присутствовали и участвовали дьяки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79