– Хотите, что бы я всю родню против вас поднял, всех Юрьевых, Захарьиных и Кошкиных! Я до самого государя дойду! Без ушей и языков хотите остаться?!
Иногда нахальство бывает вторым счастьем, но в этот раз, я кажется немного переборщил. Если простые стрельцы сразу же отступились, то Дикий, похоже, не очень испугался.
– Ты, Юрьев, чего это так разоряешься! – сказал он, не торопясь, подходя к нашей группе. – Мы что, мужиков себе ловим? Для Афанасия Ивановича стараемся. Велико дело, парни девку немного помяли. Может она тебе после этого работника родит!
Моя праведное негодование оказалась против его цинизма, и увяло. Действительно, если рассматривать людей как рабочий скот, то он был вполне прав.
– Вот веревки нам все попортил, – сетовал Дикий, – а они, поди, просто так на деревьях не растут, а денег стоят!
– Разберемся с деньгами, – остывая, сказал я. – Больно, я смотрю, ты жаден. Как бы не подавился!
– Это не твоя забота, – усмехнулся он. – Хочешь беглых забрать, выкупай. Мы их не по деревням, а по лесам ловили. Кошкин не возьмет, другие найдутся. А кричать нечего, все равно цену не сбавлю. Что договаривались, то и получу.
«Вот сволочи, – подумал я, – они торговлю людьми поставили на поток, прямо как в наше время!»
Я мельком оглядел диспозицию. Стрельцы, или кто там они на самом деле были, вели своих лошадей к конюшням. На нас с Диким внимание никто не обращал. Видно сцена для них была обычная.
– Вы идите в людскую, – сказал я беглым крестьянам, удивленным всем здесь происходящим, – пусть вас накормят. Ты Ульяна останься. А ты, – обратился я к Дикому, – говори, что за них хочешь получить. Только не ври. Афанасий Иванович, если что, тебя под землей достанет, ты его знаешь!
– Его то я знаю, а вот тебя нет, – осклабился сотник.
– Тогда считай, что тебе повезло. Знаешь, с кого я этот камзол снял?
– С нищего! – подсказал он.
– Да не очень-то он нищим был, если такой кинжал имел, – сказал я, показывая оружие, – ты о Селимке-крымчаке слышал? Так вот это его камзол!
Кажется, покойный Селим и правда, был легендарной личностью. Лицо у Дикого сразу стало серьезным.
– Ты с Селимкой совладал? – недоверчиво спросил он, – Быть того не может!
– Кинжала мало, могу его саадак показать. Ты не смотри, что я так одет, меня спящего обокрали. Пришлось селимкины тряпки надеть. Это его кровь, – указал я на бурые пятна на груди.
– Да! – только и смог сказать стрелец и почесал затылок. – Сколько воинов за ним гонялось, а он, значит, тебе, Юрьев, достался. Повезло!
– Лучше бы я не его, а тебя в лесу встретил, – подмигнул я, – теперь бы в красном бархатном кафтане щеголял!
Дикий сначала не понял юмора, потом шутка до него дошла, и он рассмеялся. Напряжение прошло, и мы теперь улыбались друг другу.
– А теперь говори, сколько хочешь за всех чохом? – спросил я. – Сначала дело, все остальное потом.
– Твой родич по две ефимки за мужика платит, по одной за бабу. Всего значит десять. Собаку, я тебе как своему уступлю, давай за все десять монет и в расчете.
Вообще-то с деньгами в эту пору была большая путаница. Своих монет на Руси не чеканили, пользовались европейскими, реже восточными, потому на разнице в курсе всегда можно было нажиться или погореть. В доставшейся мне от Селима казне, были только золотые монеты, серебра не было. Искать же по карманам в присутствие стрельца ефимки убитого разбойника, я не хотел, незачем ему было знать, сколько у меня денег.
– Хочешь за всех получить червонец? – спросил я, показывая ему венецианский цехин.
– Маловато будет, – равнодушно ответил стрелец, – плати лучше серебром.
– Хорошо, бери два, этого будет с избытком.
Дикий кивнул и забрал золотые монетки.
– Мы у вас тут отдохнем до вечера, – не столько спросил, сколько довел он до сведения. – А потом пойдем на охоту. Афанасию Ивановичу еще беглых приводить?
– Пока не нужно, – ответил я, с нетерпением ожидая, когда он, наконец, уйдет. – Иди, отдыхай, а мне еще собаку посмотреть нужно, что вы ей сделали.
Я кивнул Ульяне и мы с ней пошли к плененному псу.
– Что случилось? – спросил я, как только мы с ней остались одни.
– А, – девушка беззаботно махнула рукой, – заснула в лесу, они меня и схватили.
– Почему же ты им глаз не отвела, у тебя же это здорово получалось?
– Как же я могла, что ты такое говоришь? – притворно удивилась она, но, увидев, что я спрашиваю серьезно, объяснила коротко. – Нельзя было.
– А что со станцией, ну, с дедом Антоном?
Антоном звали диспетчера со станции времени, который очень умело, прикидывался стариком лешим.
– Его отозвал совет, – грустно объяснила Ульяна, – а на его место прислали такого...
Она не придумала, как лучше, вернее, хуже, охарактеризовать приемника Антона, просто, пренебрежительно махнула рукой:
– Скоро сам его увидишь...
Когда средневековая девочка – колдунья говорит, что лешего «отозвал совет», поневоле откроешь рот и остановишься как вкопанный.
– Отозвали, – повторил я фальшивым голосом и пошел дальше. – Ну, надо же...
– У него ведь уже пенсионный возраст, – объяснила она.
– Ну да, если пенсионный, – повторил я, больше не останавливаясь от удивления, – тогда другое дело...
– На его место прислали Юникса, а он полный отстой, – тараторила она, – он так меня достал...
– Приставал что ли? – спросил я уже ничему не удивляясь, даже жаргонным словечкам из совсем другой эпохи.
– Если бы, – совсем по-женски, усмехнулась она. – Он просто редкая зануда и отстой. Когда мне надоело сидеть с ним на болоте, я решила развеяться и дядьку навестить...
– Теперь понятно, – сказал я, садясь перед Полканом на корточки. – Погоди, потом расскажешь, я сначала собаку освобожу.
– Как же тебя, Полкан, в волчью яму провалиться угораздило?
Пес тяжело вздохнул, отвернул морду и терпеливо ждал, когда я его распутаю.
– Говорил я тебе, оставайся со мной, – упрекнул я, проверяя, нет ли у пса серьезных повреждений. – Встать можешь?
Полкан с трудом поднялся на широко расставленные лапы, Стоял покачиваясь. Потом покрутил головой и широко зевнул.
– Он кто, оборотень? – заинтересовавшись, спросила Ульяна.
– Нет, просто очень умная собака, поумней некоторых людей.
Девушку такое объяснение не удовлетворило, и она долго пристально рассматривала пса, потом покачала головой:
– Что-то не похож он на собаку, Точно не оборотень?
– Точно, как и ты не колдунья и не ведьма. Или, все-таки, ведьма?
– Не... Скажешь тоже...
– Ладно, ты мне не мешай, я Полкана лечить буду. Иди, помойся и поешь. О своем Юниксе потом расскажешь. Тебе стрельцы ничего плохого не сделали? Ну, в смысле, не обидели, – напоследок спросил я.
– Не, один правда попытался, так я его так заколдовала, что теперь он до конца жизни больше ни одной бабы не обидит, – хихикнула она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Иногда нахальство бывает вторым счастьем, но в этот раз, я кажется немного переборщил. Если простые стрельцы сразу же отступились, то Дикий, похоже, не очень испугался.
– Ты, Юрьев, чего это так разоряешься! – сказал он, не торопясь, подходя к нашей группе. – Мы что, мужиков себе ловим? Для Афанасия Ивановича стараемся. Велико дело, парни девку немного помяли. Может она тебе после этого работника родит!
Моя праведное негодование оказалась против его цинизма, и увяло. Действительно, если рассматривать людей как рабочий скот, то он был вполне прав.
– Вот веревки нам все попортил, – сетовал Дикий, – а они, поди, просто так на деревьях не растут, а денег стоят!
– Разберемся с деньгами, – остывая, сказал я. – Больно, я смотрю, ты жаден. Как бы не подавился!
– Это не твоя забота, – усмехнулся он. – Хочешь беглых забрать, выкупай. Мы их не по деревням, а по лесам ловили. Кошкин не возьмет, другие найдутся. А кричать нечего, все равно цену не сбавлю. Что договаривались, то и получу.
«Вот сволочи, – подумал я, – они торговлю людьми поставили на поток, прямо как в наше время!»
Я мельком оглядел диспозицию. Стрельцы, или кто там они на самом деле были, вели своих лошадей к конюшням. На нас с Диким внимание никто не обращал. Видно сцена для них была обычная.
– Вы идите в людскую, – сказал я беглым крестьянам, удивленным всем здесь происходящим, – пусть вас накормят. Ты Ульяна останься. А ты, – обратился я к Дикому, – говори, что за них хочешь получить. Только не ври. Афанасий Иванович, если что, тебя под землей достанет, ты его знаешь!
– Его то я знаю, а вот тебя нет, – осклабился сотник.
– Тогда считай, что тебе повезло. Знаешь, с кого я этот камзол снял?
– С нищего! – подсказал он.
– Да не очень-то он нищим был, если такой кинжал имел, – сказал я, показывая оружие, – ты о Селимке-крымчаке слышал? Так вот это его камзол!
Кажется, покойный Селим и правда, был легендарной личностью. Лицо у Дикого сразу стало серьезным.
– Ты с Селимкой совладал? – недоверчиво спросил он, – Быть того не может!
– Кинжала мало, могу его саадак показать. Ты не смотри, что я так одет, меня спящего обокрали. Пришлось селимкины тряпки надеть. Это его кровь, – указал я на бурые пятна на груди.
– Да! – только и смог сказать стрелец и почесал затылок. – Сколько воинов за ним гонялось, а он, значит, тебе, Юрьев, достался. Повезло!
– Лучше бы я не его, а тебя в лесу встретил, – подмигнул я, – теперь бы в красном бархатном кафтане щеголял!
Дикий сначала не понял юмора, потом шутка до него дошла, и он рассмеялся. Напряжение прошло, и мы теперь улыбались друг другу.
– А теперь говори, сколько хочешь за всех чохом? – спросил я. – Сначала дело, все остальное потом.
– Твой родич по две ефимки за мужика платит, по одной за бабу. Всего значит десять. Собаку, я тебе как своему уступлю, давай за все десять монет и в расчете.
Вообще-то с деньгами в эту пору была большая путаница. Своих монет на Руси не чеканили, пользовались европейскими, реже восточными, потому на разнице в курсе всегда можно было нажиться или погореть. В доставшейся мне от Селима казне, были только золотые монеты, серебра не было. Искать же по карманам в присутствие стрельца ефимки убитого разбойника, я не хотел, незачем ему было знать, сколько у меня денег.
– Хочешь за всех получить червонец? – спросил я, показывая ему венецианский цехин.
– Маловато будет, – равнодушно ответил стрелец, – плати лучше серебром.
– Хорошо, бери два, этого будет с избытком.
Дикий кивнул и забрал золотые монетки.
– Мы у вас тут отдохнем до вечера, – не столько спросил, сколько довел он до сведения. – А потом пойдем на охоту. Афанасию Ивановичу еще беглых приводить?
– Пока не нужно, – ответил я, с нетерпением ожидая, когда он, наконец, уйдет. – Иди, отдыхай, а мне еще собаку посмотреть нужно, что вы ей сделали.
Я кивнул Ульяне и мы с ней пошли к плененному псу.
– Что случилось? – спросил я, как только мы с ней остались одни.
– А, – девушка беззаботно махнула рукой, – заснула в лесу, они меня и схватили.
– Почему же ты им глаз не отвела, у тебя же это здорово получалось?
– Как же я могла, что ты такое говоришь? – притворно удивилась она, но, увидев, что я спрашиваю серьезно, объяснила коротко. – Нельзя было.
– А что со станцией, ну, с дедом Антоном?
Антоном звали диспетчера со станции времени, который очень умело, прикидывался стариком лешим.
– Его отозвал совет, – грустно объяснила Ульяна, – а на его место прислали такого...
Она не придумала, как лучше, вернее, хуже, охарактеризовать приемника Антона, просто, пренебрежительно махнула рукой:
– Скоро сам его увидишь...
Когда средневековая девочка – колдунья говорит, что лешего «отозвал совет», поневоле откроешь рот и остановишься как вкопанный.
– Отозвали, – повторил я фальшивым голосом и пошел дальше. – Ну, надо же...
– У него ведь уже пенсионный возраст, – объяснила она.
– Ну да, если пенсионный, – повторил я, больше не останавливаясь от удивления, – тогда другое дело...
– На его место прислали Юникса, а он полный отстой, – тараторила она, – он так меня достал...
– Приставал что ли? – спросил я уже ничему не удивляясь, даже жаргонным словечкам из совсем другой эпохи.
– Если бы, – совсем по-женски, усмехнулась она. – Он просто редкая зануда и отстой. Когда мне надоело сидеть с ним на болоте, я решила развеяться и дядьку навестить...
– Теперь понятно, – сказал я, садясь перед Полканом на корточки. – Погоди, потом расскажешь, я сначала собаку освобожу.
– Как же тебя, Полкан, в волчью яму провалиться угораздило?
Пес тяжело вздохнул, отвернул морду и терпеливо ждал, когда я его распутаю.
– Говорил я тебе, оставайся со мной, – упрекнул я, проверяя, нет ли у пса серьезных повреждений. – Встать можешь?
Полкан с трудом поднялся на широко расставленные лапы, Стоял покачиваясь. Потом покрутил головой и широко зевнул.
– Он кто, оборотень? – заинтересовавшись, спросила Ульяна.
– Нет, просто очень умная собака, поумней некоторых людей.
Девушку такое объяснение не удовлетворило, и она долго пристально рассматривала пса, потом покачала головой:
– Что-то не похож он на собаку, Точно не оборотень?
– Точно, как и ты не колдунья и не ведьма. Или, все-таки, ведьма?
– Не... Скажешь тоже...
– Ладно, ты мне не мешай, я Полкана лечить буду. Иди, помойся и поешь. О своем Юниксе потом расскажешь. Тебе стрельцы ничего плохого не сделали? Ну, в смысле, не обидели, – напоследок спросил я.
– Не, один правда попытался, так я его так заколдовала, что теперь он до конца жизни больше ни одной бабы не обидит, – хихикнула она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79