До заветного места ехать осталось всего, ничего, и девочка заметно нервничала. Я так и не смог понять характера ее отношений с новым служителем. Она то ругала его последними словами, то в рассказах о нем, у нее появлялись теплые нотки. Сначала я решил, что Ульяна просто влюбилась, до конца этого не понимает и мечется в детском максимализме. Когда же она начала задумываться и затягивать поездку, окончательно перестал понимать характер их отношений.
Лес, сквозь который мы пробирались, хоть и просветленный осенью, выглядел загадочно и дремуче. Изумрудные болотца попадавшиеся на каждом шагу, покрыла желтая павшая листва, над головой пронзительно кричали какие-то неведомые мне лесные птицы, дубы-колдуны роняли последние желуди, короче говоря, обстановка была сказочной.
– А что там будет? – время от времени боязливо спрашивала Марфа. На нее мои россказни о будущем произвели большое впечатление, и теперь она срочно хотела увидеть хоть какое-нибудь «чудо-чудное», «диво-дивное», и испугаться.
– Консервы и сплошная химия, – вместо меня сердито отвечала Ульяна, правильно произнося непривычные слова.
– Нет, правда, там что, телега без лошадей? – не унималась она.
Ульяне про автомобили я не рассказывал, потому она никак не могла взять в толк, почему Марфе далась какая-то телега без лошади.
– Нет там никаких телег, зачем в лесу телега? Тут ей и проехать-то негде.
Я молчал, думал о том, что «день грядущий мне готовит». Уезжать, к тому же навек, всегда грустно. Как бы сиротливо бесприютен ни был этот мир, я к нему привык и по-своему полюбил. У каждой эпохи есть свои хорошие стороны, даже у эпох войн и перемен.
Чем дальше мы пробирались вглубь чащобы, тем тяжелее становилось на сердце. Уже многие места казались мне знакомыми, уже перестали щебетать птицы, распуганные защитными волновыми барьерами. Конец пути неотвратимо приближался.
– Вон! – сказала Ульяна, останавливаясь на высокой болотной кочке.
Я увидел знакомую крышу станции стилизованную под обычную крестьянскую избу, покосившуюся изгородь.
Мы молча стояли и смотрели.
– Ну, а теперь прощайте, – неожиданно для меня сказала девочка, – дальше я с вами не пойду.
– То есть как это? Ты что?
– Не хочу я здесь жить, лучше вернусь к дядьке Гривову, а то и замуж выйду.
– Ульяна, какая муха тебя укусила? И что ты не видела в деревне, там и без тебя проблем хватает, У Гривовых своих семеро по лавкам!
– Ничего, я в тягость никому не буду, как-нибудь не объем.
– При чем тут еда! Здесь спокойно, безопасно, чему-то можно научиться... Ну, не знаю, мне кажется, этот Юникс или как там его, тебе нравится.
– Нравится?! Вот еще, скажешь! Да он просто тормоз!
Марфа широко раскрыв глаза, слушала наш разговор, ничего не понимая.
– Ну, нравится он тебе или не нравится, это ваши дела, но зачем же делать такие резкие жесты.
– Дядя Алеша, я уже взрослая и не нужно мне парить мозги! – вновь вернулась к сленговой речи средневековая юница.
– Конечно взрослая, я разве спорю, но я бы на твоем месте...
– Вот когда будешь на моем месте, тогда и живи здесь, а я возвращаюсь к своим, – она замялась, боясь ошибиться в слове и тщательно выговорила, – к своим сов-ре-мен-ни-кам! И нечего надо мной смеяться!
– К кому ты возвращаешься? – встряла пораженная Марфа, чем окончательно разобидела Ульяну.
– А ты вообще молчи! – огрызнулась она.
Продолжать разговор в таком тоне было совершенно бессмысленно, тем более что ничего конкретного или стоящего предложить не мог. Общие рекомендации в стиле кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно», явно не проходили. Особенно учитывая переломный возраст оппонентки.
– Ульянушка, оставайся, как же ты одна в лесу, поди страшно, – сердобольно сказала Марфа, чем, кажется, окончательно заставила девчонку закусить удила.
– Без тебя знаю, – буркнула она. – Я вас довела, теперь пойду своей дорогой!
– Лучше поезжай, заодно вернешь в поместье лошадей, – сказал я, понимая, что Ульяну сейчас не переупрямишь.
Мы, почти не разговаривая, разгрузили вьюки с продовольствием, которым я на всякий случай запасся. Однако когда пришла пора расставаться, девочка смягчилась и даже украдкой всплакнула. Я представил, как ей теперь одиноко и попробовал уговорить остаться, однако она только покачала головой и заторопилась.
– Мне одной в лесу было так страшно, – тихо сказала Марфа, когда Ульяна с лошадьми затерялась между деревьями. – Вдруг разбойники нападут, или медведь задерет!
– Ничего с ней не случится, она будет очень долго жить, – ответил я, не входя в частности. – Ну что, пошли знакомиться с Юниксом?
Оставив свои вещи на месте, мы направились в сторону дома. Проход к нему я еще помнил и удачно обходил топи, придерживаясь единственной условной тропинки, которая к нему вела. Нас давно должны были заметить, но пока никакого движения на «объекте» на наблюдалось. Я решил, что оператор скрытно наблюдает за незнакомыми людьми, не спеша показываться сам.
– Ой! – воскликнула Марфа. – Смотри!
Я решил, что, наконец, объявился оператор, но девушка смотрела не в сторону избы, а в лес. Я проследил за ее взглядом, людей там видно не было:
– Что ты там видишь?
Она всплеснула руками и радостно закричала:
– Смотри, это же Полкан!
Теперь и я увидел, что к нам приближается облепленное репьями существо, отдаленно напоминающее моего пса.
– Полканушка, песик! – залопотала Марфа, бросаясь навстречу собаке.
Я даже не предполагал, что у них такая нежная дружба! Пес, который всегда был более чем сдержан, несся к девушке, перескакивая через кусты. Когда они встретились, положил ей лапы на плечи и облизал лицо. Меня он так никогда не жаловал! Марфа же прижала его голову к груди и принялась гладить.
– Значит, надумал вернуться? – спросил я собаку, когда радость от встречи немного улеглась, и на меня тоже обратили внимание. Полкан сделал характерное движение шеей, как будто глотал большой кусок. Это у него означало согласие и смущение.
– Ладно, – сказал я, так и не дождавшись большего внимания, чем приветливый взгляд, – вы оставайтесь, а я пойду искать здешнего хозяина. Сняв с себя тяжелую шубу, я пошел вдоль забора.
Оператор меня удивлял. Он уже давно должен был нас заметить и объявиться. Оставалось думать, что он по каким-то обстоятельствам покинул станцию. Провизия у нас была, и подождать его мы могли здесь же в лесу, только возникал вопрос, когда он вернется и вернется ли!
Проникнуть на станцию я мог. Специальной защиты вроде высоковольтной ограды у нее не было. По словам Ульяны, уже после того, как я тут был весной, здесь установили какие-то «волны». Как я понял из ее путаных объяснений, это было что-то вроде психотронного барьера. У всех теплокровных попадавших в его поле, появлялось чувство безотчетного страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79