Она не имеет магии, но обладает чем-то таким, о чем даже страшно подумать.
Я попытался вставить слово, однако Равенна настолько распалилась, что даже не заметила этого.
– Ты никогда не задумывался о том, почему я потеряла сознание после нашего первого магического контакта? Впрочем, тебе это было не интересно. Ты обрел защиту от Мидия, которую не мог получить своими силами. Остальное тебя не волновало. Даже не побеспокоился о моем здоровье! Я дала тебе полезную идею, и ты использовал меня как инструмент.
– Это неправда! – возразил я, задетый ее словами.
В глазах Равенны пылала ярость. Она сердито оттолкнула меня и повысила голос:
– А ты не думал, что мой обморок был связан с тобой! С твоим извращенным умом – настолько извилистым, что диву даешься, как тебе удается ходить по прямой линии! Мне пришлось заглянуть в твою душу. Ты оказался мерзким выродком проклятого семейства! Вы все одинаковы, и ты ничем не отличаешься от предателя Рэгнара, от безумного братоубийцы Валдура, от похотливой сучки Ландрессы, которая отравила полгорода, но так и не стала императрицей. Твое семейство разрушает все, к чему прикасается – даже своих возлюбленных. Вы доводите мужей и жен до сумасшествия. Ты гниешь изнутри, Катан. В твоих венах течет зараженная кровь.
Она будто ударила меня кулаком. Я отшатнулся назад и ухватился за подлокотники кресла. Мне хотелось что-нибудь ответить, но мой язык отказывался говорить. Я не понимал, почему она оскорбляла меня. И что хуже всего, какая-то часть моего ума, оставаясь бесстрастной, находила в ее словах горькую правду.
– Как я сразила тебя? – ликуя, спросила она. – Не ожидал, что кто-то посмеет сказать тебе правду о Тар'конантурах?
Она произнесла последнее слово, как грязное ругательство. Ее лицо было искажено от гнева, но в голосе уже звучали холодные нотки.
– Мне безразличны твои чувства. Ты, Палатина и ваши предки всегда шагали по трупам смертных. У нее это меньше выражено, но она такая же, как ты. Тебе не нужно тревожиться о маге ума. Войдя в контакт с тобой, он через миг потеряет рассудок, заразившись безумием. Знаешь, почему? Потому что ты такой же безумец, как и твой блаженный кузен, император Оросий. Тебе страшно признавать это сходство, но вы оба способны вызывать лишь смерть и разрушение.
Потупив взор, я сжимал подлокотники кресла. Мне не хватало мужества взглянуть на нее.
– Я просто хотел попросить тебя о помощи.
Мой голос звучал незнакомо и глухо.
– О помощи? – вскричала она. – Зачем ты лжешь? Ты принимаешь помощь и советы лишь от своей кузины Палатины, потому что она, в отличие от меня, техамаской сироты, имеет тот же статус, что и ты, и равна тебе по царственной крови. Ты держишь меня рядом с собой только по той причине, что надеешься однажды забраться ко мне в постель! Тебе хочется, чтобы я стала твоей наложницей.
На этот раз я посмотрел ей в глаза. Кровь прихлынула к моему лицу.
– Нет! Ты ошибаешься!
–Меня тошнит от твоей лжи, Катан! Я не люблю тебя, поэтому твои надежды напрасны! Ты даже не нравишься мне. Делай с Мидием и его жрецами, что хочешь, а я тебе не помощница!
Она повернулась и выбежала из комнаты, проигнорировав мой отчаянный оклик. Дверь захлопнулась, и я услышал ее торопливые шаги в коридоре. Мной овладела тоска. Я чувствовал себя одиноким, покинутым. Мысли судорожно метались в голове, выискивая запоздалые доводы о том, что я не был таким, каким она меня считала. А может быть, был? Я уже не верил самому себе. Мне хотелось умереть. Закрыв лицо руками, я заплакал.
Через пару минут дверь открылась, и кто-то тихо вошел в комнату. Подумав, что это Равенна, я медленно поднял голову. Но у стола стояла не она.
– Катан? – прошептала Илессель.
– Оставь меня в покое.
– Все это неправда.
– Откуда ты знаешь? – сердито спросил я. – Ты ничего не знаешь обо мне и не разделяешь наших религиозных взглядов.
Обойдя стол, она присела на корточки рядом с моим креслом. Судя по всему, Илессель подслушала часть нашего с Равенной разговора. Отныне ей было известно о моей принадлежности к еретикам.
– Не разделяю ваших взглядов? Какая разница? Религия для меня пустое место. Но слова Равенны о Тар'конантурах…
– Они сходятся с «Историей».
– Там тоже нет правды. Подумай о тех, кого она не назвала – о людях, которые принесли честь, и славу твоему семейству. Я говорю о таких героях, как Этий, Кэросий и Тиберий. Даже Ландресса помогала победить Таонетар.
– Однако в нашем роду действительно было много безумцев. И много злодеев.
– Так бывает в каждой семье. Единственное отличие Тар'конантуров в том, что они у всех на виду. Я не маг ума, но даже мне понятно, что ты не похож на сумасшедшего маньяка.
– Зачем же Равенна говорила эти гадости? Почему она разорвала нашу дружбу?
– Не знаю, Катан. Это может объяснить только она сама. Женщины в гневе часто несут полнейшую чушь. Равенна использовала против тебя историю твоей семьи. Но скажи, почему остальные не замечали в тебе «ужасных качеств»? Мы ведь даже не догадывались, что ты из семейства Тар'конантуров – несмотря на твою внешность.
– Она так очевидна?
– Для меня – да. Для других не настолько. Я хорошо запоминаю лица. Как-то раз мне довелось увидеть портреты нескольких Тар'конантуров…
– Я люблю ее, Илессель. Не доверяю ей, но люблю. Мне казалось, что она испытывает ко мне те же чувства. Но теперь я вижу, что ошибался.
– Женщина, которая говорит подобные слова в минуты невзгод и потерь, недостойна любви.
– Все пошло кувырком. Вчерашний вечер стал началом моего падения.
– Катан, ты граф Лепидора. Я знаю, что твое сердце сжимается от горя, но у тебя нет времени на тоску и обиды.
Она подошла к двери и сжала пальцами дверную ручку.
– Мне удалось подслушать один важный разговор. Сейчас я позову сюда Палатину и расскажу вам обо всем. Пусть она тоже послушает.
Илессель вышла из кабинета. Какое-то время я неподвижно сидел за столом, затем вытер лицо рукавом и выпрямился, стараясь выглядеть спокойным и уверенным. Не пристало графу Лепидора плакать и распускать нюни, словно маленькому мальчику. Хотя какая разница? Что толку было притворяться умным и сильным, если мне предстоял самый короткий срок графского правления за всю историю Аквасильвы? Не пройдет и семи дней, как Мидий потребует моего ареста. У меня оставалось два выбора: убить его или бежать. Но я не видел спасения в бегстве. Мне пришлось бы покинуть друзей, а в мире не было такого места, где я мог бы скрыться от Сферы. К чему тогда тревожиться? Пусть Мидий схватит меня, и делу конец.
В коридоре послышались шаги, которые вскоре сменились тихими голосами, что-то обсуждавшими за дверью. Неосознанно воспользовавшись теневым слухом, я застал концовку разговора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Я попытался вставить слово, однако Равенна настолько распалилась, что даже не заметила этого.
– Ты никогда не задумывался о том, почему я потеряла сознание после нашего первого магического контакта? Впрочем, тебе это было не интересно. Ты обрел защиту от Мидия, которую не мог получить своими силами. Остальное тебя не волновало. Даже не побеспокоился о моем здоровье! Я дала тебе полезную идею, и ты использовал меня как инструмент.
– Это неправда! – возразил я, задетый ее словами.
В глазах Равенны пылала ярость. Она сердито оттолкнула меня и повысила голос:
– А ты не думал, что мой обморок был связан с тобой! С твоим извращенным умом – настолько извилистым, что диву даешься, как тебе удается ходить по прямой линии! Мне пришлось заглянуть в твою душу. Ты оказался мерзким выродком проклятого семейства! Вы все одинаковы, и ты ничем не отличаешься от предателя Рэгнара, от безумного братоубийцы Валдура, от похотливой сучки Ландрессы, которая отравила полгорода, но так и не стала императрицей. Твое семейство разрушает все, к чему прикасается – даже своих возлюбленных. Вы доводите мужей и жен до сумасшествия. Ты гниешь изнутри, Катан. В твоих венах течет зараженная кровь.
Она будто ударила меня кулаком. Я отшатнулся назад и ухватился за подлокотники кресла. Мне хотелось что-нибудь ответить, но мой язык отказывался говорить. Я не понимал, почему она оскорбляла меня. И что хуже всего, какая-то часть моего ума, оставаясь бесстрастной, находила в ее словах горькую правду.
– Как я сразила тебя? – ликуя, спросила она. – Не ожидал, что кто-то посмеет сказать тебе правду о Тар'конантурах?
Она произнесла последнее слово, как грязное ругательство. Ее лицо было искажено от гнева, но в голосе уже звучали холодные нотки.
– Мне безразличны твои чувства. Ты, Палатина и ваши предки всегда шагали по трупам смертных. У нее это меньше выражено, но она такая же, как ты. Тебе не нужно тревожиться о маге ума. Войдя в контакт с тобой, он через миг потеряет рассудок, заразившись безумием. Знаешь, почему? Потому что ты такой же безумец, как и твой блаженный кузен, император Оросий. Тебе страшно признавать это сходство, но вы оба способны вызывать лишь смерть и разрушение.
Потупив взор, я сжимал подлокотники кресла. Мне не хватало мужества взглянуть на нее.
– Я просто хотел попросить тебя о помощи.
Мой голос звучал незнакомо и глухо.
– О помощи? – вскричала она. – Зачем ты лжешь? Ты принимаешь помощь и советы лишь от своей кузины Палатины, потому что она, в отличие от меня, техамаской сироты, имеет тот же статус, что и ты, и равна тебе по царственной крови. Ты держишь меня рядом с собой только по той причине, что надеешься однажды забраться ко мне в постель! Тебе хочется, чтобы я стала твоей наложницей.
На этот раз я посмотрел ей в глаза. Кровь прихлынула к моему лицу.
– Нет! Ты ошибаешься!
–Меня тошнит от твоей лжи, Катан! Я не люблю тебя, поэтому твои надежды напрасны! Ты даже не нравишься мне. Делай с Мидием и его жрецами, что хочешь, а я тебе не помощница!
Она повернулась и выбежала из комнаты, проигнорировав мой отчаянный оклик. Дверь захлопнулась, и я услышал ее торопливые шаги в коридоре. Мной овладела тоска. Я чувствовал себя одиноким, покинутым. Мысли судорожно метались в голове, выискивая запоздалые доводы о том, что я не был таким, каким она меня считала. А может быть, был? Я уже не верил самому себе. Мне хотелось умереть. Закрыв лицо руками, я заплакал.
Через пару минут дверь открылась, и кто-то тихо вошел в комнату. Подумав, что это Равенна, я медленно поднял голову. Но у стола стояла не она.
– Катан? – прошептала Илессель.
– Оставь меня в покое.
– Все это неправда.
– Откуда ты знаешь? – сердито спросил я. – Ты ничего не знаешь обо мне и не разделяешь наших религиозных взглядов.
Обойдя стол, она присела на корточки рядом с моим креслом. Судя по всему, Илессель подслушала часть нашего с Равенной разговора. Отныне ей было известно о моей принадлежности к еретикам.
– Не разделяю ваших взглядов? Какая разница? Религия для меня пустое место. Но слова Равенны о Тар'конантурах…
– Они сходятся с «Историей».
– Там тоже нет правды. Подумай о тех, кого она не назвала – о людях, которые принесли честь, и славу твоему семейству. Я говорю о таких героях, как Этий, Кэросий и Тиберий. Даже Ландресса помогала победить Таонетар.
– Однако в нашем роду действительно было много безумцев. И много злодеев.
– Так бывает в каждой семье. Единственное отличие Тар'конантуров в том, что они у всех на виду. Я не маг ума, но даже мне понятно, что ты не похож на сумасшедшего маньяка.
– Зачем же Равенна говорила эти гадости? Почему она разорвала нашу дружбу?
– Не знаю, Катан. Это может объяснить только она сама. Женщины в гневе часто несут полнейшую чушь. Равенна использовала против тебя историю твоей семьи. Но скажи, почему остальные не замечали в тебе «ужасных качеств»? Мы ведь даже не догадывались, что ты из семейства Тар'конантуров – несмотря на твою внешность.
– Она так очевидна?
– Для меня – да. Для других не настолько. Я хорошо запоминаю лица. Как-то раз мне довелось увидеть портреты нескольких Тар'конантуров…
– Я люблю ее, Илессель. Не доверяю ей, но люблю. Мне казалось, что она испытывает ко мне те же чувства. Но теперь я вижу, что ошибался.
– Женщина, которая говорит подобные слова в минуты невзгод и потерь, недостойна любви.
– Все пошло кувырком. Вчерашний вечер стал началом моего падения.
– Катан, ты граф Лепидора. Я знаю, что твое сердце сжимается от горя, но у тебя нет времени на тоску и обиды.
Она подошла к двери и сжала пальцами дверную ручку.
– Мне удалось подслушать один важный разговор. Сейчас я позову сюда Палатину и расскажу вам обо всем. Пусть она тоже послушает.
Илессель вышла из кабинета. Какое-то время я неподвижно сидел за столом, затем вытер лицо рукавом и выпрямился, стараясь выглядеть спокойным и уверенным. Не пристало графу Лепидора плакать и распускать нюни, словно маленькому мальчику. Хотя какая разница? Что толку было притворяться умным и сильным, если мне предстоял самый короткий срок графского правления за всю историю Аквасильвы? Не пройдет и семи дней, как Мидий потребует моего ареста. У меня оставалось два выбора: убить его или бежать. Но я не видел спасения в бегстве. Мне пришлось бы покинуть друзей, а в мире не было такого места, где я мог бы скрыться от Сферы. К чему тогда тревожиться? Пусть Мидий схватит меня, и делу конец.
В коридоре послышались шаги, которые вскоре сменились тихими голосами, что-то обсуждавшими за дверью. Неосознанно воспользовавшись теневым слухом, я застал концовку разговора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125