Такая жестокая резня выходила за грань клановой вражды – тем более что жертвой оказался король.
– Император получит апоплексический удар, – сказал капитан манты. – Думаю, во всем обвинят хэйлеттитов. И поделом. Это их почерк.
Однако, по мнению Палатины, убийство короля выглядело явной провокацией. Какую выгоду хэйлеттиты могли получить от его смерти? Мы не находили повода для такой жестокой расправы.
Вскоре в Фарассу прибыли главы всех кланов Океании и наследники погибших графов. После траурной церемонии Аркадий, созвавший внеочередной Конгресс, объявил о коронации второго сына покойного короля.
В принципе другого выбора не было. Старший сын, которого прочили в преемники, погиб, а младший прославился как безрассудный расточитель и развратник. Средний сын обладал многими чертами отца, и хотя не отличался особым умом, тем не менее был компетентен во многих вопросах. Аристократичный пятидесятилетний Аркадий произнес в его честь хвалебную речь. Теоретически он мог лишь одобрять назначение новых лидеров клана, включая короля. Ему не дозволялось влиять на решение Конгресса. Однако он так рьяно выдвигал кандидатуру своего протеже и так мастерски использовал свои ораторские способности, что графы согласились на коронацию среднего сына.
Это стало для нас бедствием. Средний сын покойного короля с ранних лет воспитывался жрецами и зарекомендовал себя религиозным фанатиком. В своем благодарственном слове он сказал, что приложит все силы для того, чтобы Океания укрепилась в вере. Это предполагало его беспрекословное подчинение Сфере. Отныне мы лишались поддержки при дворе. Я был уверен, что в любом нашем споре с авархом новый король будет на стороне Мидия – если только Аркадий не увидит в его действиях угрозу для имперской власти.
Не зная, что худшее еще впереди, мы вместе с остальными графами приветствовали нового монарха, который гордо стоял в центре зала Совета рядом с Аркадием и экзархом Океании. После погребальной службы нас созвали на второе заседание, где нам следовало решить ряд неотложных проблем. Одной из них было регентство в клане Моритана.
Дворцовые врачи сообщили, что на выздоровление графа могло потребоваться несколько месяцев – если он, конечно, выживет. Конгрессу предложили назначить регента, который в этот промежуток времени присматривал бы заделами клана Дельфаи. Моритан не имел наследника, и ни один член его Дома не обладал достаточным опытом для управления городом. Я понимал, что данная ситуация грозила Моритану потерей графских полномочий. Какой-нибудь знатный дом клана мог воспользоваться этой возможностью и отстранить его от власти на том основании, что он утерял дееспособность.
Поскольку дочь Моритана не имела права стать преемницей (женщинам не дозволялось управлять городами), Конгресс передал контроль над кланом новому аварху Дельфаи – на то время, пока граф не восстановит здоровье и силы. Мой отец выдвигал другого кандидата – сводного брата Моритана. Однако это предложение почти никто не поддержал, и он был вынужден согласиться с остальными.
– Кто-то потратил на это много денег, – сердито сказал отец после окончания заседания.
Только три графа, включая Кортьереса, поддержали его предложение, тогда как прежде подобные обсуждения давали равное соотношение голосов.
– Лексан выглядит как кот, добравшийся до сметаны, – произнес Кортьерес, указав на каламанского графа, который с самодовольным видом покачивался в кресле.
– Он не так богат, чтобы подкупить половину Конгресса, – возразил отец. – За этим стоит либо Сфера, либо подручные Форита, которые хотят раздуть на континенте гражданскую войну. Он прищурил глаза и посмотрел на нас. – А что, если это действительно интриги Форита?
– Убийство короля из-за контракта на железо? Даже Форит не осмелился бы на такое преступление!
Чтобы не привлекать к себе внимание других графов, мы перешли на шепот. Зал Конгресса представлял собой округлое помещение с рядами кресел, расположенными в нишах стен – каждая ниша для отдельного клана.
– Однако совпадения по времени вызывают такое подозрение.
Все пять дней, которые мы провели в Фарассе, отец пребывал в дурном настроении, хотя на публике ничем не выдавал своей печали. Покойный король был не только его другом, но и соратником: они сражались бок о бок в одних и тех же битвах и знали друг друга сорок лет. В последний день, когда сессия Конгресса была закрыта и мы покидали зал, к нам подошел граф Тэматум из небольшого фарасского клана. Он поддержал отца в вопросе о регентстве в клане Моритана.
– Элнибал, – тихо произнес Тэматум, – я не ваш союзник и не друг Моритана. Но мне не нравится нынешний заговор. Я хочу дать вам один совет. Увезите Моритана из Фарассы. Отправьте его в Кулу – в госпиталь Кортьереса. Оставшись здесь, он не проживет и месяца.
Прежде чем мы успели ответить, Тэматум отошел от нас и затерялся в толпе. Отец последовал его совету, и мы перевезли Моритана в город Кортьереса. Это было продиктовано не только вопросами безопасности, но и тем, что госпиталь Кулы считался лучшим в Океании.
Перед нашим отплытием новый король издал указ, в котором повелел провести в городах тотальную чистку. Ставленник Сферы собирался освободить Океанию от греховной ереси. Он наделял авархов и инквизиторов любыми полномочиями для проведения расследований и выявления людей, поклонявшихся ложным богам. По его распоряжению любой человек, признанный еретиком или подозреваемый в ереси, должен был понести суровое наказание.
Мы видели, как Аркадий, стоявший в те минуты рядом с королем, согласно кивал головой и скромно улыбался. Несомненно император одобрил бы такой указ, уничтожавший корни социальной напряженности. Ничто не должно было мешать его возвышенному покою. Королевское предписание давало Мидию право допросить апелагов в присутствии мага ума. На обратном пути Палатина, Равенна и я пытались найти способ, который мог бы расстроить планы аварха. К сожалению, мы ничего не придумали. Отец, послушавшись совета Палатины, взял Равенну вместе с нами. Мы не хотели, чтобы Мидий добрался до нее во время нашего отсутствия.
И вот теперь, вернувшись в Лепидор, я лежал на софе и размышлял о превратностях судьбы, которые довели нас до такой опасной ситуации.
На следующее утро мне сообщили плохие новости. Апелагам пришлось задержаться еще на неделю. Кто-то сунул камень в ходовой механизм левого двигателя «Изумруда», и винт заклинило. Если бы поломку не обнаружили вовремя, то при выходе в море произошел бы взрыв реактора. Сэганта кипел от злости, однако винить было некого: ни один охранник не заметил диверсанта. В порту произошло уже две диверсии, а мы до сих пор не поймали вредителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Император получит апоплексический удар, – сказал капитан манты. – Думаю, во всем обвинят хэйлеттитов. И поделом. Это их почерк.
Однако, по мнению Палатины, убийство короля выглядело явной провокацией. Какую выгоду хэйлеттиты могли получить от его смерти? Мы не находили повода для такой жестокой расправы.
Вскоре в Фарассу прибыли главы всех кланов Океании и наследники погибших графов. После траурной церемонии Аркадий, созвавший внеочередной Конгресс, объявил о коронации второго сына покойного короля.
В принципе другого выбора не было. Старший сын, которого прочили в преемники, погиб, а младший прославился как безрассудный расточитель и развратник. Средний сын обладал многими чертами отца, и хотя не отличался особым умом, тем не менее был компетентен во многих вопросах. Аристократичный пятидесятилетний Аркадий произнес в его честь хвалебную речь. Теоретически он мог лишь одобрять назначение новых лидеров клана, включая короля. Ему не дозволялось влиять на решение Конгресса. Однако он так рьяно выдвигал кандидатуру своего протеже и так мастерски использовал свои ораторские способности, что графы согласились на коронацию среднего сына.
Это стало для нас бедствием. Средний сын покойного короля с ранних лет воспитывался жрецами и зарекомендовал себя религиозным фанатиком. В своем благодарственном слове он сказал, что приложит все силы для того, чтобы Океания укрепилась в вере. Это предполагало его беспрекословное подчинение Сфере. Отныне мы лишались поддержки при дворе. Я был уверен, что в любом нашем споре с авархом новый король будет на стороне Мидия – если только Аркадий не увидит в его действиях угрозу для имперской власти.
Не зная, что худшее еще впереди, мы вместе с остальными графами приветствовали нового монарха, который гордо стоял в центре зала Совета рядом с Аркадием и экзархом Океании. После погребальной службы нас созвали на второе заседание, где нам следовало решить ряд неотложных проблем. Одной из них было регентство в клане Моритана.
Дворцовые врачи сообщили, что на выздоровление графа могло потребоваться несколько месяцев – если он, конечно, выживет. Конгрессу предложили назначить регента, который в этот промежуток времени присматривал бы заделами клана Дельфаи. Моритан не имел наследника, и ни один член его Дома не обладал достаточным опытом для управления городом. Я понимал, что данная ситуация грозила Моритану потерей графских полномочий. Какой-нибудь знатный дом клана мог воспользоваться этой возможностью и отстранить его от власти на том основании, что он утерял дееспособность.
Поскольку дочь Моритана не имела права стать преемницей (женщинам не дозволялось управлять городами), Конгресс передал контроль над кланом новому аварху Дельфаи – на то время, пока граф не восстановит здоровье и силы. Мой отец выдвигал другого кандидата – сводного брата Моритана. Однако это предложение почти никто не поддержал, и он был вынужден согласиться с остальными.
– Кто-то потратил на это много денег, – сердито сказал отец после окончания заседания.
Только три графа, включая Кортьереса, поддержали его предложение, тогда как прежде подобные обсуждения давали равное соотношение голосов.
– Лексан выглядит как кот, добравшийся до сметаны, – произнес Кортьерес, указав на каламанского графа, который с самодовольным видом покачивался в кресле.
– Он не так богат, чтобы подкупить половину Конгресса, – возразил отец. – За этим стоит либо Сфера, либо подручные Форита, которые хотят раздуть на континенте гражданскую войну. Он прищурил глаза и посмотрел на нас. – А что, если это действительно интриги Форита?
– Убийство короля из-за контракта на железо? Даже Форит не осмелился бы на такое преступление!
Чтобы не привлекать к себе внимание других графов, мы перешли на шепот. Зал Конгресса представлял собой округлое помещение с рядами кресел, расположенными в нишах стен – каждая ниша для отдельного клана.
– Однако совпадения по времени вызывают такое подозрение.
Все пять дней, которые мы провели в Фарассе, отец пребывал в дурном настроении, хотя на публике ничем не выдавал своей печали. Покойный король был не только его другом, но и соратником: они сражались бок о бок в одних и тех же битвах и знали друг друга сорок лет. В последний день, когда сессия Конгресса была закрыта и мы покидали зал, к нам подошел граф Тэматум из небольшого фарасского клана. Он поддержал отца в вопросе о регентстве в клане Моритана.
– Элнибал, – тихо произнес Тэматум, – я не ваш союзник и не друг Моритана. Но мне не нравится нынешний заговор. Я хочу дать вам один совет. Увезите Моритана из Фарассы. Отправьте его в Кулу – в госпиталь Кортьереса. Оставшись здесь, он не проживет и месяца.
Прежде чем мы успели ответить, Тэматум отошел от нас и затерялся в толпе. Отец последовал его совету, и мы перевезли Моритана в город Кортьереса. Это было продиктовано не только вопросами безопасности, но и тем, что госпиталь Кулы считался лучшим в Океании.
Перед нашим отплытием новый король издал указ, в котором повелел провести в городах тотальную чистку. Ставленник Сферы собирался освободить Океанию от греховной ереси. Он наделял авархов и инквизиторов любыми полномочиями для проведения расследований и выявления людей, поклонявшихся ложным богам. По его распоряжению любой человек, признанный еретиком или подозреваемый в ереси, должен был понести суровое наказание.
Мы видели, как Аркадий, стоявший в те минуты рядом с королем, согласно кивал головой и скромно улыбался. Несомненно император одобрил бы такой указ, уничтожавший корни социальной напряженности. Ничто не должно было мешать его возвышенному покою. Королевское предписание давало Мидию право допросить апелагов в присутствии мага ума. На обратном пути Палатина, Равенна и я пытались найти способ, который мог бы расстроить планы аварха. К сожалению, мы ничего не придумали. Отец, послушавшись совета Палатины, взял Равенну вместе с нами. Мы не хотели, чтобы Мидий добрался до нее во время нашего отсутствия.
И вот теперь, вернувшись в Лепидор, я лежал на софе и размышлял о превратностях судьбы, которые довели нас до такой опасной ситуации.
На следующее утро мне сообщили плохие новости. Апелагам пришлось задержаться еще на неделю. Кто-то сунул камень в ходовой механизм левого двигателя «Изумруда», и винт заклинило. Если бы поломку не обнаружили вовремя, то при выходе в море произошел бы взрыв реактора. Сэганта кипел от злости, однако винить было некого: ни один охранник не заметил диверсанта. В порту произошло уже две диверсии, а мы до сих пор не поймали вредителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125