– Хорошо. Клянусь богами Элементов, что никому не выдам твой секрет.
Официальной клятвой считалась ритуальная фраза, заверенная двумя или тремя свидетелями, но в подобных обстоятельствах эта тоже имела силу.
– О чем ты хотела мне рассказать?
– С тех пор как прибыл «Изумруд», жрецы пытаются найти дочь фараона. Она действительно в Лепидоре. Но Мидий ошибается, разыскивая ее среди апелагов. Знаешь, кто принцесса Калатара?.. Это я.
– Ты?!
Мое изумление было столь очевидным, что она поспешила продолжить:
– Прости меня, Катан. Я не говорила тебе об этом, потом что никому и никогда не открывала свой секрет. Покинув Техаму, я десять лет кочевала с места на место. Меня использовали как пешку в интригах знати. Люди, которые пытались втереться ко мне в доверие, всегда оказывались шпионами или авантюристами, шагавшими напролом к своей цели. Мое происхождение приносило мне одни беды, поэтому я покинула Сэганту, сбежала в Цитадель и на какое-то время скрылась от мира большой политики.
– Вот почему ты все время пыталась выпроводить апелагов из Лепидора?
Мой голос невольно стал тише.
– Знаю, знаю, – едва не заплакав, сказала она. – Мне не следовало так поступать, но я никому не верила. Даже когда появился ты…
Она перевела дыхание.
– Я по-прежнему боялась, что кто-то может узнать меня. Пойми, за все эти годы никто не оправдал моего доверия. Я не посмела открыться тебе. Конечно, теперь я уверена в твоем благородстве, но наше время на земле уже подходит к концу. Мы узнали друг друга слишком поздно.
– Значит, ты можешь спасти свою жизнь!
– Ты тоже имел выбор между смертью и рабством, но не поддался жрецам. Я поступаю так же и по тем же причинам.
Я не собирался спорить с ней здесь и при таких обстоятельствах. Мне не хотелось провести последние мгновения жизни в разладе с любимой девушкой.
– – Теперь ты понимаешь, почему так важно сохранить эту тайну? – спросила она. – Когда маг ума начнет свою проверку, я, используя свои магические возможности, над которыми не властны жрецы, уйду в пустоту, и он не распознает меня. Пусть апелаги потеряют свою принцессу, но Сфера не добьется власти надо мной.
– Я обещаю, что никому не расскажу о твоем происхождении.
Жаль, что у меня не было возможности спасти ей жизнь. Мы сделали одинаковый выбор, и я не хотел разубеждать ее.
– Спасибо, Катан. По крайней мере им не удастся восторжествовать над нами.
– Надеюсь, что Сэганта защитит лепидорцев от рвения инквизиторов.
Я нежно провел ладонью по ее волосам. Они выглядели прямыми, но на ощупь казались волнистыми. Наверное, Равенна специально выпрямила их каким-то косметическим снадобьем и затянула атласной лентой. Странно, что я заметил эту подробность только сейчас.
– Сфера собирается казнить его подопечных. Он ловкий политик и умеет менять сторонников. Но такого унижения Сэганта не простит. Ты оставил Лепидор в надежных руках.
– Жаль, что отца не было рядом. Я подвел его и потерял наше лидерство в клане.
– Он не будет сердиться на тебя, Катан. Ты сражался выше всяких похвал. Он не сделал бы большего.
– Отец не действовал бы так поспешно и опрометчиво. Он не стал бы посылать письмо Кэнадрату, с которым мы прежде не имели никаких контактов. Кто знает, возможно, этот торговец тоже помогает Сфере.
– Вторжение планировалось задолго до твоего письма. Неужели ты этого еще не понял?
– Я не могу избавиться от мысли, что мы каким-то образом могли изменить ситуацию в лучшую сторону. Полтора года назад, уплывая из Лепидора, я радовался тому, что мы нашли железо. У нас появились хорошие перспективы. Мне казалось, что, получив постоянный доход, мы через несколько лет превратим этот город в прекрасное место, куда потянутся торговцы и где каждый найдет свое счастье. Представляешь, каким я был наивным?
Во мне проснулась злость.
– А получилось все наоборот. Тот злодей в капюшоне, который угрожал нам в тронном зале, раньше был моим приятелем. Это Сархаддон. Ты встречалась с ним на «Пэкле». Прежде он говорил, что Лечеззар и фанатичные убийцы еретиков являются подонками, недостойными снисхождения. И посмотри, что с ним стало! Возможно, завтра он лично бросит факел в наш костер.
На меня накатил новый приступ страха. Я задрожал. Мне было стыдно за свою слабость, но, несмотря на совет Равенны, я не мог выбросить из головы образ опаляющего пламени. Что, если она ошиблась, и маг ума блокировал нашу способность погружаться в спасительную пустоту? Я попытался освободить свой ум от мыслей, и хотя эта процедура заняла немного больше времени, чем обычно, мне удалось достичь транса, в котором отсутствовало осознание телесных чувств.
– Видишь, – тихо сказала Равенна. – У тебя получилось.
Вес цепей пригибал меня вниз. Я прислонился спиной к стене. Металлические оковы натирали запястья. Однако это неудобство было временным. Скоро наши неприятности должны были закончиться навсегда.
– Катан!
– Да?
– Извини, что я была так холодна с тобой. Надеюсь, ты понимаешь причину моей осторожности.
– Конечно, понимаю. Тебе не нужно извиняться.
– Мы могли бы стать хорошей парой. Ты и я. Единственные люди, обуздавшие силу шторма – пусть даже наши усилия оказались напрасными. Мы могли бы сформировать абсолютно новую ветвь магии, которая включала бы в себя твою любимую океанографию.
– Не печалься. Кто-нибудь услышит о нас и попробует повторить наше достижение. Возможно, будут найдены другие способы. Когда-нибудь все маги научатся создавать звенья силы, как это делали мы.
– Да, было бы здорово.
Равенна обвила рукой мою шею, насколько позволяла цепь, и прижалась губами к моим губам. Я поцеловал ее, и она ответила тем же – жарко и страстно. Мы впервые целовались по желанию, без притворства и необходимости в маскировке. Казалось, поцелуй длился целую вечность. На какое-то время я даже забыл, что нас ожидала казнь.
Ту долгую ночь мы провели в разговорах и в мечтах о будущем. Нам не хотелось верить в то, что наши жизни подходят к концу.
Когда слабый серый свет пробился в нашу камеру, за нами пришли.
Несмотря на дрожь в ногах, я решил не выказывать свой страх. Мне хотелось взойти на костер с достоинством графа. Нас повели по лестнице, подталкивая пиками в спины. Подойдя к руинам ворот, мы увидели остальных осужденных. Некоторые из них сохраняли решительный и гордый вид. Другие, особенно юные апелаги, с трудом удерживались от слез. С серых небес по-прежнему лил дождь. Но, судя по всему, Харом восстановил изощит Дворцового квартала – на рыночную площадь проникала лишь мелкая морось.
Я поймал взгляд Палатины и удивился ее поникшему виду. Она печально улыбнулась и пожала плечами. Илессель, как обычно, выглядела дерзкой, хотя на ее грязном лице были заметны светлые полоски от пролитых слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125