- Да, это было ритуальное убийство, но в данном случае я бы предпочел воспринимать его как эвтаназию. Конечно, у католиков она продолжает оставаться под запретом.
- Чиир Хонган дал на это согласие?
- Нет, шаманы духа Медведя отвели его. По причине его религии.
- Которую разделял и его отец.
- Сломанная Нога выжил из ума. Он уже ничего не понимал.
- Но они же не собираются…
- Почтить его? Боюсь, что так и будет. Сегодня вечером.
- Приехать бы мне на день позже…
- Я удивлен, что вы явились в одиночку! Где брат Чернозуб? Где Вушин и желтая гвардия?
- В Новом Иерусалиме.
- А оружие?
- При них. Вам надо знать, что папа пересекает равнины к югу от нас. Может, сейчас он устраивается на ночевку.
- Знаю. Надеюсь, что они его пропустят. Ваша светлость, тут легат из Тексарка. От Бенефеза. Я скажу, что вы только что прибыли.
- Ваш молодой человек уже ввел меня в курс дела. Кто такой монсеньор Сануал и что ему надо?
- Он здесь лишь для того, чтобы встретиться с Виджусами, с людьми духа Медведя и с вождями. Бенефез никогда раньше не снисходил до них. Интересно, неужели он будет настолько глуп, что попытается обращать их? Рискну предположить, что, если он решит побывать на сборищах во владениях Кузнечиков, их вождь убьет его как шпиона. Но он гость осиротевшей семьи Чиир Хонгана. Я посоветовал Медвежонку сыграть перед ним роль хозяина, ибо в противном случае он найдет пристанище у Зайцев.
- И в таком случае предстанет их защитником или союзником. Очень хорошо, друг мой. Это сработает куда лучше, чем можно себе представить.
- Нет, я знал, что все церкви Зайцев в провинции будут обязаны подчиняться вам. Если вы сможете одержать над ними верх.
- Я не могу перенять силой ни церкви, ни их настоятелей, но, может, я смогу уговорить их конгрегацию - с помощью священников, верных папе. Конечно, они должны владеть языком Зайцев.
- В провинции таких уже немало, милорд, и они хотят хранить верность Святому Отцу, пусть даже они слушали поучения архиепископа Тексаркского. Священники, владеющие языком Кочевников, в большинстве своем сами обращенные Кочевники. Они принимают религию, которой придерживался дядя правителя, но не самого правителя и его дядю.
- Я рад слышать подтверждение того, что, с моей точки зрения, является истиной.
- Кроме того, я знаю об угрозах в ваш адрес со стороны Халтора Брама. Мол, он заставит вас искупить вину перед Женщиной Дикой Кобылой, вынудив провести ночь в Пупке Мира, как они называют это место. Халтора Брама никогда не назовут претендентом на самый высокий пост, и он не может заставить вас. Тем не менее у нас с Медвежонком появился план. Могу ли я изложить его? Или позже?
- Будь добр, потом. Ведь за нами наблюдают, не так ли?
- Да, но если мы будем разговаривать серьезно и напряженно, это будет ошибкой. Пусть видят, как мы смеемся. Давайте-ка я провожу вас к главной бабушке и ее родне. Или вы хотите сначала отдохнуть?
- Не отказался бы. И помыться, если возможно.
Кардинал поспал несколько часов. Когда он проснулся, было уже темно и во мраке лишь помаргивали многочисленные костры. Кочевники уже собрались отмечать королевские похороны; они пели и танцевали. Даже под пологом шатра кардинал ощутил запах священного жаркого. Когда он вышел к кострам, рядом с ним тут же оказался Оксшо, который, показав пальцем, сказал:
- Ваш отец Омброз вон там.
- Мой? - Коричневый Пони посмотрел на него с интересом. - Святой Сумасшедший рассказывал мне, что ты крещен. Разве он не твой настоятель?
Смутившись, воин пожал плечами.
- Иногда… но он бреется.
- Что отличает его. И избавляет от воротничка задом наперед.
- Люди духа Медведя не бреются, но иногда, вот как сейчас, он ведет себя как один из них. Я люблю его, как и все мы, но иногда я его не понимаю. Вы хотите сейчас поговорить с ним?
- Стоило бы, но подожду, чтобы не прерывать его… м-м-м… трапезу. Мне кажется, что он крепко под кайфом - если ты понимаешь это слово.
- Он вместе с другими курил кенеб из Небраски.
Коричневый Пони подошел к костру. Старый священник игнацианского ордена, которого Амен хотел сделать его отцом-генералом, скинув рясу, сидел на куче сухих коровьих шкур и здоровыми передними зубами раздирал хорошо прожаренный кусок человеческой кисти. С приближением Коричневого Пони он кинул в чашу обглоданное запястье и без смущения, в упор посмотрел на кардинала. Оксшо держался сзади. Коричневый Пони видел, что Омброз не пьян, но находится в предельно возбужденном состоянии, поскольку употребил немалое количество священного напитка Кочевников. Кардиналу показалось, что после участия в ритуале племени священник разительно изменился, но Омброз тепло улыбнулся ему. Коричневый Пони встретил его улыбку далеким, словно с расстояния в тысячу миль, взглядом. «Я совершенно не знаю этого человека, своего старого друга».
Омброз первым нарушил молчание:
- Старый вождь завещал мне свою правую руку - это честь! - и я не мог оскорбить его отказом.
Апостольский викарий молчал, продолжая смотреть на него.
- Порой, - сказал Омброз, снова беря жилистую кисть Сломанной Ноги, - я беру кусок хлеба и освящаю его как истинную плоть Христа. А порой беру истинную плоть Христову и освящаю ее как кусок хлеба. Понимаете?
- Ах-х-х! - удивленно выдохнул Оксшо. Коричневый Пони с интересом посмотрел на него. Оксшо сдержанно улыбнулся, словно внезапно что-то понял.
Кардинал, который, казалось, продолжал пребывать за тысячу миль отсюда, сказал:
- Вы в самом деле хотите вернуться в старый орден папы, отче?
У Омброза и-Лейдена еще хватило сил понять сарказм этих слов.
- Передайте его святейшеству, - сказал он, - что болезни вынуждают меня остаться там, где я нахожусь, милорд. Я не могу вернуться в свой орден, я слишком стар для перемен.
- Очень хорошо. Так я ему и скажу, - и, развернувшись, Коричневый Пони отошел. Прежде чем последовать за ним, Оксшо, помявшись, погладил старого священника по плечу. Омброз улыбнулся юноше и вернулся к ритуальному пиршеству. Оксшо нагнал Коричневого Пони.
- Для ордена святого Игнация это уже чересчур, - сказал кардинал.
- Вас разочаровало, что теперь он один из нас? - спросил воин.
- Нет. Просто я скорблю по Омброзу и-Лейдену. По человеку.
- Потому что он сам стал Кочевником?
- Нет. Но вне Церкви нет спасения души, - пробормотал кардинал, цитируя древнее утверждение. Ответ, похоже, удивил Оксшо; он слышал о кардинале от Омброза, который восхищался им и говорил, что ему свойственна свобода мысли. Это была странная оценка для такого человека. Но теперь он стал не только священником, но и епископом.
- Милорд, кто сказал о тех, которые стоят вне Церкви?
- Ну как же! Папа. Да и законы говорят о том же, Оксшо.
- А разве не Бог это решает?
- Отец Омброз - просвещенный человек, - сказал Святой Сумасшедший, который нагнал их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154