Спустя какое-то время кардинал стал молиться. Сначала он перебирал четки, вглядываясь в темное пятно под залитым лунным светом скальным навесом - там лежал вход в Ее пещеру. Он тихо и спокойно разговаривал с темнотой, но на лице едким ожогом кислоты горел плевок, отпущенный ему настоящей матерью. Теперь он говорил с другой матерью, имеющей мириады имен: Regina Mundi, Domina Rerum, Mater Dei, Хонгин Фуджис Вурн и даже Стервятник Войны. Ее появление всегда было связано с каким-то местом: Вифлеем, Лурд, Гваделупа и вот теперь здесь, в Пупке Мира.
- Я родился на южной оконечности твоих владений, Мать, и я знаю твои пути. Даже здесь, где люди служат тем, кто захватил твои земли, я прозреваю их. Мириам, матерь Иисуса, молись за меня.
Когда облака затянули луну, уже стоящую в зените, Оксшо вскинул факел. Наконец кардинал увидел какое-то странное сияние, окружающее провал в центре кратера и отошел на сто шагов.
- Смилуйся, Господи. Кирие элейсон.
К счастью, ветер снова подул ему в спину.
- Моя мать была родом из племени Диких Собак, Святая Богоматерь; отец мой сотворил зло с ней и с твоим народом. Да будет он мертвым, так же, как сейчас она мертва для меня. И не позволь мне найти его, ибо он падет от моей руки. Давным-давно, еще до того, как я понял, что она мертва для меня, дух ее призывал меня сюда. Я не сделал того, чего она хотела. Я оставил свой народ. Я принял ту религию, которой меня учили сестры. Но наконец я предстал перед тобой, Мать.
Этой ночью ветер то и дело менял направление. Кардинал продолжал переходить с места на место.
- Смилуйся, Господи. Да святится имя Твое.
Он снова переместился, чтобы ветер дул ему в спину. Путь он находил ощупью, руководствуясь редкими вспышками факела, но продолжал тихо разговаривать, обращаясь к провалу.
- У меня рыжие волосы. И он был рыжим, как она им рассказывала. Сестрам, которые приняли ее. Они вырастили меня. Мириам, матерь Божья, молись за меня. Если он еще жив, я убью его. Молись за меня, Женщина Дикой Лошади. Кирие элейсон.
Лишь раз за ночь он увидел ее: черный силуэт женской фигуры на фоне зарева, вырывающегося из провала. Руки ее были воздеты подобно крыльям. Нуншан? Нет, то была фигура молодой женщины, а Ночная Ведьма была старухой. Из-за рук-крыльев она могла быть Барреганом, Стервятником Войны. Но когда он остановился, женщина исчезла.
Амен Спеклберд, говоря о ней, считал ее четвертой участницей Святой Троицы, и эти его воззрения были одной из причин, по которой сподвижники Бенефеза отказывались его признавать. Папа, который позволяет себе еретические высказывания, - это не папа. Но он и не был папой, когда говорил это. Продолжает ли он так считать? Нет. Коричневый Пони был неподдельно удивлен, когда увидел, с какой легкостью старик вошел в роль папы. Сомневающийся назвал бы это лицемерием. А верующий - творением Святого Духа, оберегающего престол от ошибок.
«Интересно, сколько пап попало в ад?» - подумал он. Данте назвал лишь нескольких из них, но перечень еще не завершен. Последний перед Огненным Потопом папа, конечно же, был одним из них. И с этой мыслью Коричневый Пони погрузился в дремоту, ибо луна зашла за край кратера. Небо прояснилось, и он услышал крики Оксшо, будившего его. Ветер окончательно сменил направление. Он подхватил одеяло и поспешил к тропке, ведущей наверх. К добру или к худу, но испытание завершилось.
- Если в течение недели ты заболеешь, то умрешь - таков был первый деловой прогноз Виджусов, которые разговаривали с ним. - Если не умрешь в ближайшее время, то жизнь твоя укоротится. Тебя предупреждали?
- Конечно, бабушка.
Она расспрашивала его обо всех подробностях. Он рассказал, что видел на фоне адского пламени женщину со вскинутыми руками. Она уставилась на него и после долгого молчания спросила:
- Ты знал о Стервятнике Войны?
- Я слышал о Баррегане.
- Стервятник Войны отливает красным на фоне неба.
- Она не была на фоне неба.
Старуха кивнула, положив конец разговору. Свое мнение она принесла в круг совета. В конце дня Чиир Хонган прщпел с сообщением, что дух Медведя условно принял его, как христианского шамана. При условии, что в ближайшее время он не заболеет.
У Коричневого Пони не было особых поводов для радости. Из Валаны прибыл курьер с сообщением, что Джарад, кардинал Кендемин, аббат обители святого Лейбовица, предстал перед Высшим Судией. Пришло также сообщение, что папа и его спутники разбили лагерь в необитаемой местности между владениями Диких Собак и Кузнечиков. Святой Сумасшедший великодушно предложил уступить время, назначенное ему для встречи с Хонгин Фуджис Вурн, Мягкому Свету, чтобы Халтор Брам с сопровождающими его воинами в субботу утром выехал навстречу Амену Спеклберду и проводил его к границе империи.
Коричневый Пони решил вместе с ними ехать на юг. Халтор Брам, только что оправившийся после встречи с Кобылой, не возражал.
Ранним субботним утром, за час до расставания, кардинал Коричневый Пони получил от отца Омброза хлеб, вино, молитвенник и складной алтарь. Он хотел провести высокую папскую мессу, что было бы хорошо с точки зрения политики и к тому же зрелищно, но пел он не очень хорошо и со времени своего рукоположения провел не больше десятка месс. Монсеньор Сану ал решительно отклонил предложение совместно провести мессу, в которой он будет или равноправным участником, или псаломщиком. Красный Дьякон посмотрел на Омброза.
- Примешь ли ты сначала мою исповедь? - спросил старый монах игнацианского ордена.
- У тебя за последнее время накопилось то, в чем ты хотел бы исповедаться?
Омброз понял его намек и досадливо покачал головой. Вместо этого он позвал Оксшо, своего алтарника. Они созвали христиан и пригласили всех Виджусов и людей духа Медведя, которые хотели бы поприсутствовать на мессе. Здесь, в бескрайней прерии, затянутой легким дымком от костров из сухого конского навоза, апостольский викарий трех орд отслужил простую мессу в присутствии диких Кочевников, которые кольцом обступили алтарь, держась на почтительном расстоянии. За причастием, скорее всего, пришло больше людей, чем было христиан в поселении, но кардинал никому не задавал вопросов.
Те, которых удивил пресный вкус тела Христова, скорее всего, были языческими шаманами. Ни Сануал, ни Омброз не явились получить причастие. После слов «Ite messa est» в толпе началось ликование, но Коричневый Пони не мог понять, кто был его инициатором. Не подлежало сомнению, что народ признал в нем верховного христианского шамана.
Монсеньор Сануал снова напился. Когда они уезжали верхами, он вышел проводить их и крикнул кардиналу, что он едет к неудачнику, что ложный папа никогда не войдет в Новый Рим и что ему еще придется пожалеть об истинной Церкви.
- Спасибо за благословение, мессир, - ответил кардинал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154