- Она не может быть вашей матерью, - сказал он, вернувшись.
- Она моя мать. Только что она это доказала.
Остаток ночи кардинал Коричневый Пони провел, глядя на мерцание звезд в затянутом дымом отверстии в верхней части вигвама. Он вспоминал Серину, свою жену. Он думал о сестрах, вырастивших его, о Церкви и о Деве, а также о Хонгин Фуджис Вурн, которая обитала в священной яме. Теперь он знал, что воистину должен всей душой принять порядок поклонения Женщине Дикой Лошади и ее древним огням. Если в глазах этого народа он хочет стать высшим христианским шаманом, он должен стать в полной мере Кочевником. Как отец Омброз. В памяти у него всплыли его пьяные слова: «Порой я беру кусок хлеба и освящаю его как истинную плоть Христову. А порой я беру истинную плоть Христа и освящаю ее…»
Иногда его слова звучат как сказанные Аменом Спеклбердом.
Луна уже почти исчезла с небосвода, когда в дверном проеме возникла чья-то густая тень. Только бы не снова его мать! Оксшо похрапывал. Но это был Святой Сумасшедший, который тихонько окликнул кардинала:
- Быстрее одевайтесь, милорд. Я хочу показать вам провал. Коричневый Пони подчинился, но, когда они вышли, спросил:
- А не лучше было бы посмотреть на него днем?
- Нет. Если вам предстоит выдержать испытание, то оно состоится ночью. Даже полная луна мешает воздействию ядовитого
дыма.
Они оседлали двух коней, которых привел с собой Хонган, и тихонько выехали из лагеря. Оранжевый диск луны только что коснулся горизонта, и вокруг стояла темнота, но кони знали дорогу. Край кратера был примерно в получасе езды от стоянки, Сонный часовой встрепенулся, когда они выезжали, но узнал своего вождя, когда тот что-то буркнул, и снова сел.
Когда всадники оказались у края провала, луна окончательно закатилась, и на востоке лишь чуть затлела полоска рассвета. Провал предстал озером сплошной темноты, и, спешившись, они осторожно подошли к нему. Святой Сумасшедший схватил кардинала за руку.
- Проклятье! - вырвалось у него.
- В чем дело?
- Языки огня появляются и исчезают. Вечером я их не видел.
- Я даже не знаю, куда смотреть.
- Поднимите голову к небу. Найдите самую яркую звезду в созвездии Вора и от нее смотрите прямо вниз. Недалеко от центра увидите маленькое красное пятно.
- Вор - это созвездие Кочевников.
Хонган показал на него. Коричневый Пони проследил за направлением его руки.
- Думаю, это наш Персей. А звезда называется Мирфак.
Сев у края кратера, они погрузились в молчание. Единственными звуками, нарушавшими мертвую тишину, были шуршание ветра и далекое завывание койотов. Чиир Хонган выругался сквозь зубы.
- Так ли это важно? - спросил кардинал. - Разве ты не можешь показать все это днем? - он посмотрел на восток, где заметно светлело небо.
- Важно. Вы должны увидеть, откуда идет свечение. Вы должны определить направление ветра и прятаться от него. Бывают ночи, когда клубы дыма можно увидеть столь же ясно, как и дыры в земле, откуда они выходят.
- Но разве не лучше иметь дело с… не очень активным огнем?
- Да, но весь провал чем-то отравлен. Единственная чахлая растительность - на подветренной стороне. Вы должны держаться поближе к растениям, особенно когда ветер меняет направление. Через несколько минут вы увидите, о чем я веду речь.
Их бдение длилось, пока на холм не упали лучи солнца. Кратер казался совершенно безжизненным, если не считать редких клочков зелени у подножия скалы. В эту секунду ветер сменил направление.
На следующий день главы кланов духа Медведя и Виджуса собрались, чтобы обсудить желание Коричневого Пони отдать дань уважения Хонгин Фуджис Вурн в Пупке Мира, представ перед скрытым огнем Мелдауна. Самому кардиналу не было дозволено присутствовать на совете, но Чиир Хонган дважды покидал его, чтобы задать вопросы.
Первый был таков: «Относишься ли ты к Великой Кобыле с тем же уважением, как к Святой Деве?»
- Да, если могу обратить к ней привычные для себя молитвы.
Через час поступил второй вопрос: «Ты понимаешь, что если она отвергнет тебя, твою власть не признает никто из Кочевников-христиан во всех ордах? Откажешься ли ты от поста, которым наделил тебя папа?»
- Если я проживу достаточно долго, чтобы отказаться, то да.
Хонган сурово посмотрел на него и вернулся на совещание. Когда оно кончилось, вождь Диких Собак оповестил, что кардинал проведет в кратере ночь на четверг. В пятницу дань уважения Женщине Дикой Лошади отдаст Святой Сумасшедший, вождь Диких Собак, а в субботу - Мягкий Свет, вождь Кузнечиков. От него поступила жалоба, что из всех трех только Хонгану достанется полная луна от заката до рассвета, на что Святой Сумасшедший с глазу на глаз ответил ему: «Если ты знаком с провалом, то не будешь спотыкаться и в темноте. Луна - не твой друг. Ты не сможешь увидеть адский огонь в ярком лунном свете и, как ты знаешь, порой ты и в темноте его не видишь. Луна может скрыться в облаках. Потрать день, чтобы изучить ее провал со всех точек зрения. Когда переменится ветер, тебе придется сниматься с места».
Следующую ночь он провел в кратере. Оксшо довел его до места спуска. Почти полная луна висела в восточной части неба. Он прихватил с собой одеяло, но отказался от подстилки. Сон несет с собой опасность, а к полуночи тут похолодает.
- Наставник советовал мне провести ночь на вершине утеса и жечь костер, - сказал ему юный воин. - Когда ветер менялся, я бы поднимал факел. Посматривайте на него. Там внизу бывает трудно переносить даже легкий бриз.
- Это разрешено? Оксшо помолчал.
- Пока все не заснут, я бы не торопился, а на скалу влез бы так, чтобы меня никто не видел. Может возражать только Брам. Бог и Кобыла за вас, милорд.
Порывы ветра, которые срывались с краев кратера, несли с собой пыль, туманной дымкой затягивавшую звезды, но это была пыль прерий, а не вулканическая. Он нашел себе местечко среди редких клочков растительности, которого не достигала пыль из дьявольского кратера. Он все еще был погружен в глубокую печаль из-за встречи со злобной женщиной, чье чрево выносило его против ее желания. До того, как его усыновили сестры, он продолжал оставаться сыном насилия и ненависти, но воспоминания о сестрах были окрашены неприязнью к ним, кроме сестры Магдалены («Крик над рекой»), происходившей из Кочевников, из Зайцев, которая рассказывала ему разные истории и особо заботилась о его образовании. Серина, на которой он женился, напоминала ему Магдалену. Теперь обе были мертвы. Когда он пересекал территорию Зайцев, чтобы посетить кое-какие церкви, собирался ли он навестить сиротский приют? Что заставляет его думать об этом - ностальгия или отвращение? Лучше выкинуть из головы эти мысли, решил он. Никакие эмоции не должны мешать его церковным и политическим замыслам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154