— Я упомянул ваше имя в двух местах, — самодовольно проговорил Уолт, — в ФБР и ЦРУ, и получил позитивную реакцию в обоих. Несколько знакомых ребят дополнили информацию. Вы что-то вроде главной преграды на пути к внедрению шпионов в некоторые британские правительственные институты, такие, как биологические исследовательские лаборатории. И вы несколько раз предупреждали по этому поводу наших людей в Форт-Детрике. Они мне сказали, что противная сторона пыталась помешать вам, и пару раз довольно грубо. — Он вздохнул. — Так что наши ребята дали на вас «добро». И еще какое.
— А вы тоже даете «добро»?
— Они сказали, что вы любите действовать за сценой.
— На сцене можете играть вы.
— Лишь бы я не выглядел плохо перед «Жизненной поддержкой».
Мой решительный кивок удовлетворил его. Если мы найдем лошадь, пусть руку пожимают ему.
— Ладно, обо мне поговорили, теперь перейдем к Крисэйлису. Расскажите, как он пропал? — попросил я.
Уолт посмотрел на часы и сверил их с электронными часами на стене. В маленьком, без окон, похожем на коробку кабинете единственная стеклянная панель выходила в коридор. И хотя здесь было прохладно и удобно, обстановка не располагала к внеслужебному разговору.
— Пять минут седьмого, — сказал Уолт. — У вас назначены на сегодня другие встречи?
— Знаете, где есть хороший бар? — спросил я.
— Вы читаете мои мысли. — Он поднял глаза к небесам, вернее, к довольно низкому потолку. — Вверх по Бродвею в квартале отсюда есть «Дэлэни».
Мы вышли из прохлады кондиционеров на изнывавшую от зноя улицу — тридцать градусов жары и девяносто восемь процентов влажности. Через сто ярдов у меня на спине образовалось маленькое болото. Я никогда не огорчаюсь, если жарко. Нью-Йорк, обдуваемый горячим ветром, лучше Нью-Йорка, занесенного снегом. Любое место, где жарко, для меня лучше того, где холодно. Холод проникает не только в кости, он сковывает сознание, сушит волю. Если к зиме я не справлюсь со своей депрессией, поражение придет с первым снегом.
«Дэлэни» выставил столы на тротуар и обслуживал участников какой-то деловой конференции. На лацканах одинаковых пиджаков висел обязательный картонный прямоугольник с фамилией. Любезные улыбки скрывали озабоченность. Эти люди занимали все столики от тротуара до прохладной темной глубины бара. Полностью поглощенные своими проблемами, они ничего и никого не замечали. Места нам не нашлось.
— Вы хотите позвонить в отель, заказать номер? — спросил Уолт. — Где вы остановились?
— В «Билтморе».
Уолт вскинул брови.
— Теллер платит, — пояснил я. — У него там счет.
— Что вы для него сделали? Спасли ему жизнь?
— Шесть раз, — парировал я.
— Он, наверное, серьезно думает, что вы поможете вернуть ему лошадь, — задумчиво протянул Уолт.
— Мы, — поправил я его.
— Нет. Вы. Этот жеребец не оставил следов. Я искал.
Водитель такси, цветной парень в рубашке с засученными рукавами, отвез нас в отель. Горячий воздух с пылью всякий раз влетал в окно, когда мы набирали скорость. Под палящим солнцем пешеходы разбредались по домам, и ветер гонял по мостовой больше мусора, чем обычно.
— Грязный город, — фыркнул Уолт, глядя на улицы. — Хочу в Чикаго.
— Слишком холодно, — машинально пробормотал я. — Красиво, но холодно. Такой пронизывающий ветер с озера.
— Ребята, вы из Чикаго? — спросил водитель. — Я родился там, в Луп.
Уолт заговорил с ним о Чикаго, а я погрузился в полусонное состояние, выбросив из головы и водителя, и Уолта, и Дэйва Теллера, и Кэролайн, и вообще всех на свете. В «Билтморе» мы поднялись ко мне в номер, я позвонил и заказал бутылку виски, лед и тоник. Уолт ослабил галстук и сделал оценивающий глоток.
— У вас сонный вид, — заметил он.
— Мое естественное состояние.
— По-моему, в Англии уже полночь.
— По-моему, тоже.
Мы занялись своими бокалами, и наступило молчание. Потом Уолт устроился поудобнее в кожаном кресле и спросил:
— Так вы хотите знать, как пропала эта проклятая лошадь?
— Конечно. — Скука, прозвучавшая в моем голосе, удивила даже меня.
Уолт уставился на меня сначала недоумевающе, потом задумчиво, но, когда он заговорил, его тон стал строгим и деловым:
— Крисэйлиса приняли на аэродроме Кеннеди, поместили в фургон для лошадей и повезли в Лексингтон, штат Кентукки. До этого он провел обязательные двадцать четыре часа в иммиграционном карантине. В аэропорту есть специальные конюшни, там находилось еще шесть лошадей, прилетевших тем же рейсом. Все шло нормально. Так вот, Крисэйлиса и четырех других скакунов погрузили в фургон, который направился на запад от Нью-Йорка к главному шоссе Пенсильвании.
— Время? — спросил я.
— Выехали в четыре дня в понедельник. В прошлый понедельник. Сегодня ровно неделя с тех пор. Предполагалось, что фургон прибудет в Лексингтон во второй половине дня во вторник. Расстояние — семьсот миль.
— Остановки?
— Ага, остановки. Тут-то все и началось. — Уолт вертел бокал в руках, и лед со звоном стукался о стенки. — Первую остановку, чтобы пообедать, они сделали в Оллентауне, примерно восемьдесят пять миль от Нью-Йорка. Лошадей сопровождали четыре человека: два водителя и два конюха. Конюхи рассердились на водителей, потому что те дали им слишком мало времени на обед. И они поругались.
— Все четверо так говорят?
— Ага. Я беседовал со всеми четверыми по очереди. Каждый пытается оправдать себя и переложить вину на других. Конюхи не доели обед, и фургон проехал миль двести до Бедфорда, где остановился на ночь. Но обида не прошла, и там они подрались. У Питтсбурга они свернули на юг и выехали на федеральное шоссе номер семьдесят, а у Занзвилла, на юго-западной развилке, свернули к Цинциннати. Через пятьдесят миль они опять повернули на юг, чтобы пересечь реку Огайо уже в штате Кентукки. Потом, минуя Париж, им предстояло направиться в Лексингтон.
— Мне нужно посмотреть их маршрут на карте, — сказал я.
Уолт кивнул.
— От Занзвилла до Парижа они ехали по второстепенным дорогам, — продолжал он. — Так? В штате Огайо фургон был ограблен, а потом найден в штате Кентукки, что вызвало споры между чиновниками двух штатов.
— Ограблен? Впервые слышу!
— Фургон ограбили по ошибке, приняв за машину с вином, которая ехала за ними милях в двадцати. Оба фургона выглядели одинаково: тот же цвет, размер и никаких заметных опознавательных знаков.
— Как это случилось?
— Утром во вторник водители и конюхи отправились завтракать одновременно, хотя и в разных концах стойки бара. Они оставили лошадей без охраны на пятнадцать минут, и за это время кто-то угнал фургон.
— Разумеется, водители заперли машину и взяли с собой ключи?
— Разумеется. Но работали специалисты: прямой контакт через проволоку от аккумулятора к стартеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66