— Вы что, вчера родились? Чистокровность — вот за что платят заводчики. Если Крисэйлиса нельзя использовать как производителя, он не стоит и цента. Никто не пошлет приличную кобылу к первому попавшемуся жеребцу, если его имя не внесено в племенную книгу, если у него нет родословной и соответствующих бумаг. И тем более никто не будет платить за это пятнадцать тысяч долларов.
— "Жизненная поддержка" искала доказательства мошенничества, подстроенного для получения страховки.
— Могут искать до посинения. — Она взяла бокал, сделала глоток и скривилась. — Виски такое же теплое, как и бассейн, и такое же отвратительное. Сделайте мне еще бокал, хорошо?
Она протянула мне бокал, я поднялся с шезлонга, взял и свой бокал и пошел в дом. Там я налил ей ту же порцию, что и раньше, приготовил себе другое питье и вернулся к бассейну. Лед приятно позвякивал при каждом шаге.
— Спасибо. — Она одним глотком отпила половину. — Теперь лучше.
Я стоял возле бассейна и пробовал ногой воду. Она была чертовски теплая, почти горячая.
— Что у вас с ногами? — спросила она.
— То же, что у вашего мужа, только мои не сломаны.
— А что под рубашкой?
— Солнце слишком припекает, а мне не нужны солнечные ожоги.
— Ага, бело-розовый слизняк. — Она снова легла.
Улыбаясь, я сел спиной к ней на край бассейна и болтал в воде ногами. «Надо бы уехать и сделать что-то более полезное, — подумал я, — порасспрашивать, к примеру, Сэма Хенгельмена». Но Уолт, несомненно, уже учел это и встретился с ним, потому что его мигрень кончилась, как только машина, взятая напрокат для поездки сюда, скрылась из виду. Уолт и жена Дэйва не способны найти общий язык.
— Мистер Хоукинс? — вдруг проговорила она.
— Угу.
— Чем вы зарабатываете на жизнь?
— Я государственный служащий.
— Вот этим?
Раздался резкий металлический щелчок, и от одного этого звука волосы встали дыбом у меня на затылке, будто я никогда не покидал джунгли.
— Вы умеете обращаться с этой штуковиной? — спросил я светским тоном.
— Да.
— Тогда поставьте ее на предохранитель.
Она не ответила. Я встал, повернулся и уставился в дуло собственного пистолета.
«Беспечный, потерявший нюх идиот, я это заслужил», — мелькнула у меня мысль. Слова, которыми я ругал себя, не произносят при дамах.
Она сидела, поджав под себя ноги, стиснув в руке пистолет. Рука твердая, ни малейшей дрожи. Между нами ярдов пять. Слишком большое расстояние, чтобы пытаться сделать что-нибудь.
— Хладнокровный подонок, ничего не скажешь, — процедила она.
— Вы не станете стрелять в меня, — улыбнулся я.
— Почему?
— Я не застрахован на полтора миллиона.
— Вы имеете в виду, что я... — Она вытаращила глаза. — Что я... застрелила Крисэйлиса?
— Возможно.
— Полный идиот, вот что я вам скажу.
— С позволения сказать, вы не лучше. Эта игрушка очень легко стреляет.
Она взглянула на пистолет, будто забыла о нем, и, прежде чем я успел ее остановить, бросила его на дорожку, мощенную камнем. Удар о землю неизбежно привел к выстрелу. Пламя вырвалось из дула, пуля скользнула в густой траве рядом с ее шезлонгом, в девяти дюймах от ее тела.
С секунду она не понимала, что произошло, потом вздрогнула и закрыла лицо руками. Я поднял в траве пистолет и поставил его на предохранитель, потом опустился на скамью лицом к ней.
— Игры, — произнесла она потрясенным голосом. — Что я делаю? Только играю. Бридж и гольф. Все на свете игра.
— Это тоже? — Я сунул пистолет в кобуру под мышкой и защелкнул зажим.
— Мне только хотелось заставить вас попотеть.
— Почему?
— Хороший вопрос. Это чертовски хороший вопрос. Все — игра. Жизнь — проклятая игра.
— А мы все бедные проклятые неудачники? — саркастически спросил я.
Она опустила руки и посмотрела на меня. Глаза у нее были сухие, но половина ее самоуверенности растаяла, как лед в бокале.
— Это была только игра. Я не хотела причинять вам вред.
Она думала, что говорит правду, но мне слишком хорошо знакомы шутки подсознания, когда человек сам не может объяснить, почему он что-то сделал. А ей, несомненно, хотелось уничтожить меня, наверно, за то, что я спас ее мужа, или за то, что искал ее лошадь, или за то, что она видела в моем поведении демонстрацию мужского превосходства. Она и без оружия в руках была очень неуравновешенной дамочкой.
— Дайте мне ваш бокал, — резко бросила она.
— Я принесу вам виски.
— Вашего бокала хватит, — настаивала она.
Я протянул ей бокал, она сделала глоток — у меня было сухое имбирное пиво.
— Вы всегда обманываете? — осведомилась она.
— Во всяком случае, пиво мягче, безопаснее, и от него не такое сильное похмелье.
Я принес ей новый бокал виски. Она сделала скромный глоток и поставила рядом с пустым.
— Оставайтесь к обеду. — Это было скорее небрежное предложение, чем теплое приглашение, но я ответил на ее невысказанную потребность, не обратив внимания на тон:
— Хорошо.
Она кивнула, перевернулась на живот и теперь прожаривала спину. Я лег в шезлонг, закрывая одной рукой глаза от прямых лучей солнца и размышляя о вопросах, которые она не задала. К примеру, как чувствовал себя Дэйв, когда я видел его, и серьезен ли перелом бедра.
Немного спустя она снова перешла в бассейн.
— Идемте, — позвала она меня.
Я покачал головой.
— Не будьте таким чистоплюем. Я не девица, которая падает в обморок от вида царапины. Если ноги у вас в таком виде, то и все остальное тело должно быть не лучше. Снимите эту идиотскую рубашку и немножко расслабьтесь.
Было действительно очень жарко, и прозрачная голубая вода выглядела так заманчиво. Я вздохнул, поднялся, стянул рубашку и спустился в бассейн. Тепловатая, мягкая вода расслабила напряжение в нервах и мышцах, которое я даже не сознавал, и почти час я плавал и лежал на воде. Когда наконец я выбрался на траву, миссис Теллер покрывала себя свежим слоем масла. Стакан с виски опустел.
— Дэйв тоже в таком состоянии? — Она рассматривала синяки и ссадины у меня на плечах.
— В гораздо худшем.
Она состроила гримасу и, когда я снова надел рубашку, промолчала.
Солнце опускалось все ниже, тени от деревьев удлинились, золотистый свет падал на большой кремовый дом в колониальном стиле, отделенный от бассейна лужайкой.
— Здесь так красиво, — сказал я.
— Пожалуй, да. — Она небрежно взглянула на дом. — Но мы переедем, конечно.
— Переедете?
— Да, в Калифорнию.
— Переедет племенная ферма? Лошади и все остальное?
— Да. Дэйв недавно купил ферму недалеко от Санта-Барбары. И мы переедем туда осенью.
— А я-то подумал, что вы устроились здесь на всю жизнь. Разве это не ферма отца Дэйва?
— Конечно, нет. Мы переехали сюда лет десять назад. Старая ферма была по другую сторону от Лексингтона, недалеко от Версальс-роуд.
— Калифорния далеко отсюда, — протянул я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66