Событие -- это то, чего неизменно недостает в серии
фантазма; его отсутствие указывает, что его повторение лишено каких-либо
оснований в неком первоисточнике, что оно вне любых форм имитации и свободно от
принуждений сходства. Следовательно, событие -- это маскировка повторения, это
всегда сингулярная маска, которая ничего не скрывает, симулякры без симуляции,
нелепое убранство, прикрывающее несуществующую наготу, чистое различие.
Что касается фантазма, то он "избыточен" по отношению к сингулярности события,
но такой "избыток" не указывает на воображаемое дополнение, прибавляющееся к
голой реальности фактов; он также и не образует некой эмбриональной всеобщности,
из которой постепенно возникает организация понятия. Понять смерть или битву как
фантазм -- не значит смешивать их ни с прежним образом смерти, подвешенным над
бессмысленным несчастным случаем, ни с будущим понятием битвы, скрытно
организующим наличную беспорядочную суматоху; битва бушует от одного удара к
другому, и процесс смерти неопределенным образом повторяет этот удар, который
всегда в его владении и который наносится раз и навсегда. Такому понятию
фантазма как игры (отсутствующего) события и его повторения не следует придавать
форму индивидуальности (форму, подчиненную понятию и, следовательно,
неформальную), нельзя это понятие и соизмерять с реальностью (реальностью,
имитирующей образ); оно предстает как универсальная сингулярность: умирать,
летать, покорять, покоряться.
Логика смысла показывает нам, как выстраивать мысль, способную охватить событие
и понятие, их раздельное и двойное утверждение, утверждение их дизъюнкции.
Определение события на основе понятия -- посредством отрицания всякой значимости
повторения -- это, возможно, то, что можно назвать знанием; а соизме-
453
ЛОГИКА СМЫСЛА
рение фантазма с реальностью -- путем поиска его происхождения -- это оценка.
Философия старается проделать и то, и другое; она воображает себя наукой, а
выступает как критика. С другой стороны, мышление требует освобождения фантазма
в имитации, которая производит фантазм одним махом; фантазм делает событие столь
неопределенным, что оно повторяется как сингулярная универсалия. Именно такая
конструкция события и фантазма ведет к мысли в абсолютном смысле. Поясним еще:
если роль мысли состоит в театрально-сценическом производстве фантазма и в
повторении универсального события в его наивысшей точке сингулярности, то чем же
тогда является сама мысль, как не событием, которое порождает фантазм и
фантазматическое повторение отсутствующего события? Фантазм и событие,
утверждаемые в дизъюнкции, суть объекты мысли и сама мысль; они полагают
сверх-бытие на поверхности тел, где оно только и может быть доступным для мысли,
и намечают топологическое событие, в котором формируется сама мысль. Мысль
должна рассматривать тот процесс, который ее формирует, и сама формироваться,
исходя из такого рассмотрения. Дуальность критика-знание становится абсолютно
бесполезной, когда мысль заявляет о своей природе.
Однако, такая формулировка опасна. Она заключает в себе эквивалентность и
позволяет нам снова вообразить отождествление субъекта и объекта. А это было бы
абсолютно неверно. То, что объект мысли формирует саму мысль, означает,
напротив, двойное размежевание: отделение центрального и обосновывающего
субъекта, с которым происходят события, а он развертывает вокруг себя смысл; и
отделение объекта, который является отправным пунктом и точкой схождения для
распознаваемых форм и атрибутов, утверждаемых нами. Мы должны представить себе
некую неограниченную прямую линию, которая (неся на себе события совсем не так,
как веревка удерживает свои узелки) кроит и перекраивает каждый момент столько
раз, что каждое событие возникает и как бестелесное, и как неопределенно
множественное. Мы должны вообразить не синтезирующего-синтезируемого субъекта, а
непреодолимую трещину. Более того, нам нужно разглядеть серию без основного
довеска симулякров, идолов и фантазмов, что всегда
454
ДОПОЛНЕНИЕ
существуют в темпоральной дуальности на обеих сторонах трещины, где они
формируются, подают друг другу сигналы и начинают существовать как знаки.
Расщепление Я и серии означающих точек отнюдь не образуют того единства, которое
позволяло бы мысли быть и субъектом, и объектом, но они [Я и серия точек] -- в
себе суть событие мысли и бестелесность мыслимого: мыслимого как проблемы
(множество рассеянных точек) и самой мысли как имитации (повторение без
образца).
Вот почему Логика смысла могла бы иметь подзаголовок: Что такое мышление? Этот
вопрос в книге Делеза всюду подразумевает два различных контекста: контекст
стоической логики -- в той мере, в какой она связана с бестелесным, -- и
фрейдовский анализ фантазма. Что такое мышление? Стоики разъясняют процедуру
мысли относительно объектов мысли, а Фрейд рассказывает нам, как сама мысль
способна мыслить. Возможно, это впервые ведет к теории мысли, которая полностью
освобождена как от субъекта, так и от объекта. Мысль-событие так же сингулярна,
как и бросок кости; мысль-фантазм вовсе не ищет истины, а лишь повторяет мысль.
Во всяком случае, нам понятно повторяемое Делезом акцентирование рта в Логике
смысла. Именно через такой рот, как признавал Зенон, порции еды проходят подобно
телеге смысла ("Ты говоришь "телега". Стало быть, телега проходит через твой
рот"). Рот, отверстие, канал, где ребенок озвучивает симулякры, расчлененные
части и тела без органов; рот, в котором артикулируются глубина и поверхность. А
также и рот, из которого извергается голос другого, вызывая возвышенных идолов,
парящих над ребенком и формирующих суперэго. Рот, где крики распадаются на
фонемы, морфемы и семантемы: рот, где глубина орального тела отделяется от
бестелесного смысла. Через этот раскрытый рот, этот пищеварительный голос
протягивают свои расходящиеся серии развитие языка, формация смысла и плоть
мысли.8 Я бы с удовольствием подискутировал с жестким
______________
8 По этому поводу см. Логика смысла, -- с.245-300. Мои комментарии, в лучшем
случае, лишь аллюзии по отношению к этому замечательному анализу.
455
ЛОГИКА СМЫСЛА
фоноцентризмом Делеза, если бы за этим не стоял факт постоянной фонодецентрации.
Да воздаст должное Делезу фантастический грамматик, темный предшественник,
который блестяще использовал удивительные грани такого децентрирования:
Les dents, la bouche Les dents la bouchent L'aidant la bouche Laides en la
bouche Lait dans la bouche, etc.*
Логика смысла заставляет нас обратить внимание на вещи, которыми философия
пренебрегала столько столетий:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224
фантазма; его отсутствие указывает, что его повторение лишено каких-либо
оснований в неком первоисточнике, что оно вне любых форм имитации и свободно от
принуждений сходства. Следовательно, событие -- это маскировка повторения, это
всегда сингулярная маска, которая ничего не скрывает, симулякры без симуляции,
нелепое убранство, прикрывающее несуществующую наготу, чистое различие.
Что касается фантазма, то он "избыточен" по отношению к сингулярности события,
но такой "избыток" не указывает на воображаемое дополнение, прибавляющееся к
голой реальности фактов; он также и не образует некой эмбриональной всеобщности,
из которой постепенно возникает организация понятия. Понять смерть или битву как
фантазм -- не значит смешивать их ни с прежним образом смерти, подвешенным над
бессмысленным несчастным случаем, ни с будущим понятием битвы, скрытно
организующим наличную беспорядочную суматоху; битва бушует от одного удара к
другому, и процесс смерти неопределенным образом повторяет этот удар, который
всегда в его владении и который наносится раз и навсегда. Такому понятию
фантазма как игры (отсутствующего) события и его повторения не следует придавать
форму индивидуальности (форму, подчиненную понятию и, следовательно,
неформальную), нельзя это понятие и соизмерять с реальностью (реальностью,
имитирующей образ); оно предстает как универсальная сингулярность: умирать,
летать, покорять, покоряться.
Логика смысла показывает нам, как выстраивать мысль, способную охватить событие
и понятие, их раздельное и двойное утверждение, утверждение их дизъюнкции.
Определение события на основе понятия -- посредством отрицания всякой значимости
повторения -- это, возможно, то, что можно назвать знанием; а соизме-
453
ЛОГИКА СМЫСЛА
рение фантазма с реальностью -- путем поиска его происхождения -- это оценка.
Философия старается проделать и то, и другое; она воображает себя наукой, а
выступает как критика. С другой стороны, мышление требует освобождения фантазма
в имитации, которая производит фантазм одним махом; фантазм делает событие столь
неопределенным, что оно повторяется как сингулярная универсалия. Именно такая
конструкция события и фантазма ведет к мысли в абсолютном смысле. Поясним еще:
если роль мысли состоит в театрально-сценическом производстве фантазма и в
повторении универсального события в его наивысшей точке сингулярности, то чем же
тогда является сама мысль, как не событием, которое порождает фантазм и
фантазматическое повторение отсутствующего события? Фантазм и событие,
утверждаемые в дизъюнкции, суть объекты мысли и сама мысль; они полагают
сверх-бытие на поверхности тел, где оно только и может быть доступным для мысли,
и намечают топологическое событие, в котором формируется сама мысль. Мысль
должна рассматривать тот процесс, который ее формирует, и сама формироваться,
исходя из такого рассмотрения. Дуальность критика-знание становится абсолютно
бесполезной, когда мысль заявляет о своей природе.
Однако, такая формулировка опасна. Она заключает в себе эквивалентность и
позволяет нам снова вообразить отождествление субъекта и объекта. А это было бы
абсолютно неверно. То, что объект мысли формирует саму мысль, означает,
напротив, двойное размежевание: отделение центрального и обосновывающего
субъекта, с которым происходят события, а он развертывает вокруг себя смысл; и
отделение объекта, который является отправным пунктом и точкой схождения для
распознаваемых форм и атрибутов, утверждаемых нами. Мы должны представить себе
некую неограниченную прямую линию, которая (неся на себе события совсем не так,
как веревка удерживает свои узелки) кроит и перекраивает каждый момент столько
раз, что каждое событие возникает и как бестелесное, и как неопределенно
множественное. Мы должны вообразить не синтезирующего-синтезируемого субъекта, а
непреодолимую трещину. Более того, нам нужно разглядеть серию без основного
довеска симулякров, идолов и фантазмов, что всегда
454
ДОПОЛНЕНИЕ
существуют в темпоральной дуальности на обеих сторонах трещины, где они
формируются, подают друг другу сигналы и начинают существовать как знаки.
Расщепление Я и серии означающих точек отнюдь не образуют того единства, которое
позволяло бы мысли быть и субъектом, и объектом, но они [Я и серия точек] -- в
себе суть событие мысли и бестелесность мыслимого: мыслимого как проблемы
(множество рассеянных точек) и самой мысли как имитации (повторение без
образца).
Вот почему Логика смысла могла бы иметь подзаголовок: Что такое мышление? Этот
вопрос в книге Делеза всюду подразумевает два различных контекста: контекст
стоической логики -- в той мере, в какой она связана с бестелесным, -- и
фрейдовский анализ фантазма. Что такое мышление? Стоики разъясняют процедуру
мысли относительно объектов мысли, а Фрейд рассказывает нам, как сама мысль
способна мыслить. Возможно, это впервые ведет к теории мысли, которая полностью
освобождена как от субъекта, так и от объекта. Мысль-событие так же сингулярна,
как и бросок кости; мысль-фантазм вовсе не ищет истины, а лишь повторяет мысль.
Во всяком случае, нам понятно повторяемое Делезом акцентирование рта в Логике
смысла. Именно через такой рот, как признавал Зенон, порции еды проходят подобно
телеге смысла ("Ты говоришь "телега". Стало быть, телега проходит через твой
рот"). Рот, отверстие, канал, где ребенок озвучивает симулякры, расчлененные
части и тела без органов; рот, в котором артикулируются глубина и поверхность. А
также и рот, из которого извергается голос другого, вызывая возвышенных идолов,
парящих над ребенком и формирующих суперэго. Рот, где крики распадаются на
фонемы, морфемы и семантемы: рот, где глубина орального тела отделяется от
бестелесного смысла. Через этот раскрытый рот, этот пищеварительный голос
протягивают свои расходящиеся серии развитие языка, формация смысла и плоть
мысли.8 Я бы с удовольствием подискутировал с жестким
______________
8 По этому поводу см. Логика смысла, -- с.245-300. Мои комментарии, в лучшем
случае, лишь аллюзии по отношению к этому замечательному анализу.
455
ЛОГИКА СМЫСЛА
фоноцентризмом Делеза, если бы за этим не стоял факт постоянной фонодецентрации.
Да воздаст должное Делезу фантастический грамматик, темный предшественник,
который блестяще использовал удивительные грани такого децентрирования:
Les dents, la bouche Les dents la bouchent L'aidant la bouche Laides en la
bouche Lait dans la bouche, etc.*
Логика смысла заставляет нас обратить внимание на вещи, которыми философия
пренебрегала столько столетий:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224