Но Лайама все это изобилие не привлекало. Он целеустремленно протискивался сквозь толпу покупателей, время от времени оскальзываясь на мокрых камнях мостовой. Чем ближе он подходил к Муравейнику, тем скудней становились прилавки. Ряды ларьков постепенно редели, пока не сошли на нет. Здания по сторонам улицы все ветшали, среди них стали попадаться заброшенные строения с провалами вместо дверей и забитыми досками окнами. Вступив в затененный Клыками квартал, Лайам поплотней завернулся в плащ – там резко похолодало. Кучи снега под стенами были грязными и ноздреватыми, а попытки здешних жителей украсить дома к празднику выглядели убого.
Определенного маршрута поисков у Лайама не имелось. Он собирался просто бродить по трущобам до тех пор, пока ему не встретится Мопса или пока не стемнеет. Добротная одежда его теперь выгодно отличалась от одеяния остальных прохожих и привлекала к себе внимание подозрительной публики, толкущейся в подворотнях. Но Лайам не придавал косым взглядам значения – он шел, куда ноги несут, погруженный в свои раздумья.
Дома Муравейника были в основном деревянными. Каменные или кирпичные здания, изредка среди них попадавшиеся, служили всего лишь напоминанием, что когда-то этот район знавал лучшие времена. Все этажи противоположных строений словно тянулись друг к другу, нависая уступами над мостовой, и местами даже соединялись вверху, закрывая небо. Эти мрачненькие тоннельчики Лайам старался поскорей миновать.
Как-то раз он остановился возле группы одетых в лохмотья детишек, чтобы спросить, не видели ли они Мопсу. Оборвыши как зачарованные уставились на его сапоги и принялись бормотать что-то невразумительное. Вид богатого горожанина их явно смущал, и ему пришлось удалиться.
Проблуждав таким образом около часа, Лайам хлопнул себя по лбу и выругался, а потом улыбнулся.
«Ну что я за дурак?! В первый праздничный день, когда весь город закупает угощение и подарки, с чего бы ей торчать в Муравейнике?» А в следующее мгновение он подумал о Фануиле.
«Мастер наконец обо мне вспомнил?» – мгновенно отозвался на его мысленный призыв Фануил. Лайам сосредоточился и приказал фамильяру поменяться с ним зрением. Через миг он уже глядел глазами дракончика на черепичную крышу галереи писцов.
Лайам не очень любил проделывать этот фокус и старался как можно реже к нему прибегать. В момент обмена у него начинала кружиться голова, а потом – если опыт затягивался – появлялись боли в затылке. Тому виной, скорее всего, было иное устройство глаз магической твари, и привыкание к новому роду зрения не давалось без напряжения.
«Ты мог бы и сам о себе напомнить, – сердито проворчал Лайам. – Будь добр, сместись чуть левее и ниже».
Поле обзора дернулось и заскакало, потом вновь застыло. Наверное, дракончик перепорхнул на крышу соседнего дома. Теперь Лайам видел и самих писцов, устроившихся под сводами галереи. Одни – те, что победнее, – горбились над маленькими деревянными ящичками, другие – у кого дела шли получше – восседали за широкими столами. Возле них на специальных досках были вывешены образцы работ. Такие писцы держали при себе небольшие жаровни, чтобы не замерзали чернила и руки. Писцы поскромней просто отогревали и то и другое на теле, периодически пряча руки под мышки, а чернильницы – в складки плащей. Сегодня работа была у каждого, тут толпилось гораздо больше народу, чем обычно. Многим хотелось обзавестись красочными поздравлениями, ведь перед праздниками мастера каллиграфии пускали в дело чернила пяти разных цветов.
Лайам велел Фануилу обследовать Храмовую улицу и городскую площадь. Сам он тем временем неторопливо побрел к центру города, иногда останавливаясь, когда дракончик занимал очередную наблюдательную позицию. Тогда Лайам закрывал глаза и переключался на зрение фамильяра. Однако ни возле святилищ, ни на площади маленькой воровки не оказалось, хотя и там, и там сновали толпы празднично разодетого люда, довольно оглаживающего толстые кошельки. Мысленно выбранившись, Лайам приказал фамильяру вернуться к галерее писцов.
Мопса была там!
Лайам узнал ее по светлой, отливающей каштановой рыжинкой головке. Маленькая воровка с самым невинным видом стояла возле одной из колонн галереи, изображая из себя пай-девочку, дожидающуюся родителей. Одета она была в тот самый наряд, который Лайам купил ей с месяц назад. Правда, плащ уже выглядел изрядно замызганным, равно как и подол платья, высоко поддернутый для свободы маневра. В крепко сжатом кулачке Мопсы что-то опасно поблескивало. Девчонка определенно присматривалась к стоявшему в очереди нарядному господину – точнее, к свисавшему с его пояса кошельку.
Лайам снова переключился на собственное зрение и, стараясь не обращать внимания на тупую боль в затылке, поспешил к галерее писцов, благо та была от него в трех кварталах. К тому времени, как он до нее добрался, мужчина в красном плаще уже собирался делать заказ, а Мопса изготовилась к действию. Лайам тихонько подошел сзади и похлопал девочку по плечу.
– Привет, карманница! – прошептал он и схватил Мопсу за руку.
Маленькая воровка так испугалась, что даже не пыталась удрать, и Лайам пожалел о своей шутке. Но уже в следующее мгновение на чумазой мордочке отразилось такое облегчение, что он рассмеялся.
– Ты не очень-то осторожна, – сказал Лайам и отпустил ее руку.
– Никогда больше так не делай! – прошипела Мопса. – Я чуть было не окочурилась от страха!
– Сама виновата. Надо поглядывать по сторонам. Что, если бы к тебе подкрался не я, а кто-то другой?
Мопса беспокойно завертела головой, всматриваясь в толпу.
– А что, тут есть и такие?
– Нет, – успокоил ее Лайам. – Но если бы были, то могли бы заметить у тебя кое-что. Я, например, заметил, – и он похлопал девочку по руке, в которой та прятала нож. – А теперь пойдем, мне надо с тобой поговорить.
Мопса нахмурилась.
– Не могу. Я работаю, – она взглянула через плечо на человека в красном плаще, который как раз заказывал писцу несколько поздравительных писем.
– Ты опоздала, – сказал Лайам. – Его уже грабят. И потом, ты все равно не смогла бы незаметно перерезать обе завязки. Пойдем…
– Смогла бы! – заупрямилась Мопса. Лайам покачал головой.
– Идем со мной, это важнее, – он повлек упрямицу за собой, но та вывернулась и с подозрением спросила:
– Насколько важнее?
– Настолько, что нам перед разговором придется перекусить, – со вздохом сказал Лайам.
Девчонка, что-то недовольно ворча, засунула ножик поглубже в рукав.
– И где же мы перекусим?
Лайам заметил неподалеку ларек, где торговали горячей пищей.
– Там, – сказал он и показал рукой. Мопса ухмыльнулась и стрелой метнулась к ларьку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Определенного маршрута поисков у Лайама не имелось. Он собирался просто бродить по трущобам до тех пор, пока ему не встретится Мопса или пока не стемнеет. Добротная одежда его теперь выгодно отличалась от одеяния остальных прохожих и привлекала к себе внимание подозрительной публики, толкущейся в подворотнях. Но Лайам не придавал косым взглядам значения – он шел, куда ноги несут, погруженный в свои раздумья.
Дома Муравейника были в основном деревянными. Каменные или кирпичные здания, изредка среди них попадавшиеся, служили всего лишь напоминанием, что когда-то этот район знавал лучшие времена. Все этажи противоположных строений словно тянулись друг к другу, нависая уступами над мостовой, и местами даже соединялись вверху, закрывая небо. Эти мрачненькие тоннельчики Лайам старался поскорей миновать.
Как-то раз он остановился возле группы одетых в лохмотья детишек, чтобы спросить, не видели ли они Мопсу. Оборвыши как зачарованные уставились на его сапоги и принялись бормотать что-то невразумительное. Вид богатого горожанина их явно смущал, и ему пришлось удалиться.
Проблуждав таким образом около часа, Лайам хлопнул себя по лбу и выругался, а потом улыбнулся.
«Ну что я за дурак?! В первый праздничный день, когда весь город закупает угощение и подарки, с чего бы ей торчать в Муравейнике?» А в следующее мгновение он подумал о Фануиле.
«Мастер наконец обо мне вспомнил?» – мгновенно отозвался на его мысленный призыв Фануил. Лайам сосредоточился и приказал фамильяру поменяться с ним зрением. Через миг он уже глядел глазами дракончика на черепичную крышу галереи писцов.
Лайам не очень любил проделывать этот фокус и старался как можно реже к нему прибегать. В момент обмена у него начинала кружиться голова, а потом – если опыт затягивался – появлялись боли в затылке. Тому виной, скорее всего, было иное устройство глаз магической твари, и привыкание к новому роду зрения не давалось без напряжения.
«Ты мог бы и сам о себе напомнить, – сердито проворчал Лайам. – Будь добр, сместись чуть левее и ниже».
Поле обзора дернулось и заскакало, потом вновь застыло. Наверное, дракончик перепорхнул на крышу соседнего дома. Теперь Лайам видел и самих писцов, устроившихся под сводами галереи. Одни – те, что победнее, – горбились над маленькими деревянными ящичками, другие – у кого дела шли получше – восседали за широкими столами. Возле них на специальных досках были вывешены образцы работ. Такие писцы держали при себе небольшие жаровни, чтобы не замерзали чернила и руки. Писцы поскромней просто отогревали и то и другое на теле, периодически пряча руки под мышки, а чернильницы – в складки плащей. Сегодня работа была у каждого, тут толпилось гораздо больше народу, чем обычно. Многим хотелось обзавестись красочными поздравлениями, ведь перед праздниками мастера каллиграфии пускали в дело чернила пяти разных цветов.
Лайам велел Фануилу обследовать Храмовую улицу и городскую площадь. Сам он тем временем неторопливо побрел к центру города, иногда останавливаясь, когда дракончик занимал очередную наблюдательную позицию. Тогда Лайам закрывал глаза и переключался на зрение фамильяра. Однако ни возле святилищ, ни на площади маленькой воровки не оказалось, хотя и там, и там сновали толпы празднично разодетого люда, довольно оглаживающего толстые кошельки. Мысленно выбранившись, Лайам приказал фамильяру вернуться к галерее писцов.
Мопса была там!
Лайам узнал ее по светлой, отливающей каштановой рыжинкой головке. Маленькая воровка с самым невинным видом стояла возле одной из колонн галереи, изображая из себя пай-девочку, дожидающуюся родителей. Одета она была в тот самый наряд, который Лайам купил ей с месяц назад. Правда, плащ уже выглядел изрядно замызганным, равно как и подол платья, высоко поддернутый для свободы маневра. В крепко сжатом кулачке Мопсы что-то опасно поблескивало. Девчонка определенно присматривалась к стоявшему в очереди нарядному господину – точнее, к свисавшему с его пояса кошельку.
Лайам снова переключился на собственное зрение и, стараясь не обращать внимания на тупую боль в затылке, поспешил к галерее писцов, благо та была от него в трех кварталах. К тому времени, как он до нее добрался, мужчина в красном плаще уже собирался делать заказ, а Мопса изготовилась к действию. Лайам тихонько подошел сзади и похлопал девочку по плечу.
– Привет, карманница! – прошептал он и схватил Мопсу за руку.
Маленькая воровка так испугалась, что даже не пыталась удрать, и Лайам пожалел о своей шутке. Но уже в следующее мгновение на чумазой мордочке отразилось такое облегчение, что он рассмеялся.
– Ты не очень-то осторожна, – сказал Лайам и отпустил ее руку.
– Никогда больше так не делай! – прошипела Мопса. – Я чуть было не окочурилась от страха!
– Сама виновата. Надо поглядывать по сторонам. Что, если бы к тебе подкрался не я, а кто-то другой?
Мопса беспокойно завертела головой, всматриваясь в толпу.
– А что, тут есть и такие?
– Нет, – успокоил ее Лайам. – Но если бы были, то могли бы заметить у тебя кое-что. Я, например, заметил, – и он похлопал девочку по руке, в которой та прятала нож. – А теперь пойдем, мне надо с тобой поговорить.
Мопса нахмурилась.
– Не могу. Я работаю, – она взглянула через плечо на человека в красном плаще, который как раз заказывал писцу несколько поздравительных писем.
– Ты опоздала, – сказал Лайам. – Его уже грабят. И потом, ты все равно не смогла бы незаметно перерезать обе завязки. Пойдем…
– Смогла бы! – заупрямилась Мопса. Лайам покачал головой.
– Идем со мной, это важнее, – он повлек упрямицу за собой, но та вывернулась и с подозрением спросила:
– Насколько важнее?
– Настолько, что нам перед разговором придется перекусить, – со вздохом сказал Лайам.
Девчонка, что-то недовольно ворча, засунула ножик поглубже в рукав.
– И где же мы перекусим?
Лайам заметил неподалеку ларек, где торговали горячей пищей.
– Там, – сказал он и показал рукой. Мопса ухмыльнулась и стрелой метнулась к ларьку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89