Верткий юноша попытался выскользнуть из его рук, однако Окхэм сгреб скандалиста в охапку и вынес из комнаты. Со стороны это выглядело даже забавно: Квэтвел брыкался и кричал, как ребенок. Лайам чуть не расхохотался, но осекся, заметив, каким мрачным взглядом провожает парочку Ульдерик. Впрочем, когда дверь захлопнулась, граф встал из-за стола, потянулся и как ни в чем не бывало сказал:
– Ну, вот и славно, – он потер пальцами подбородок. – Ему не стоит ни пить, ни играть. Достойно проигрывать – большое искусство, не так ли? Мальчику следовало бы пройти выучку у людей вроде вас.
– Да, у меня есть в этом деле кое-какой опыт, – усмехнулся Лайам. – Но учтите, проигрывать я тоже не очень люблю.
Граф отмел его иронию в сторону.
– Никто не любит. Но – эти крики! Мужчине они попросту не к лицу. – Ульдерик вытащил из-под диванчика пару сапог и быстро обулся. Граф двигался на удивление собранно, и Лайам невольно залюбовался его плавными выверенными движениями.
– Что ж, думаю, мне пора, – сказал он, потянувшись к плащу, валявшемуся на кресле. – Приятный был вечер, милорд.
Приятный, но не особенно прибыльный. Денежки он потерял, а взамен ничего не обрел. Лайам встал и поклонился, прощаясь.
– Погодите! – остановил его граф. – Я тоже не прочь прогуляться кое-куда. Составьте-ка мне компанию, господин Ренфорд. Такие люди, как вы, чрезвычайно редки. А если вы сейчас на мели, – он указал рукой на игральный стол, заваленный деньгами и фишками, – будьте моим гостем. – Ульдерик заправил в сапоги брюки и набросил на плечи серый плащ, весьма гармонирующий с костюмом.
Лайам еще раз поклонился. Ему не хотелось куда-то тащиться. День был длинным, насыщенным, и глаза у него уже начинали слипаться. Кроме того, он совсем не был уверен, нравится ли ему этот человек. Властность, проскальзывавшая в словах и движениях графа, не вызывала в нем особой симпатии. Пойдешь с ним, а потом не отплюешься, да и приглашение больше смахивало на посвист хозяина, чем на дружеское предложение продолжить пирушку. И все же принять это предложение стоило, поскольку оно давало Лайаму новый шанс сдвинуть следствие с мертвой точки.
Они рука об руку покинули красную комнату и спустились по лестнице в вестибюль. Он был почти пуст, молодежь, резвившаяся возле фонтана, куда-то девалась, только в дальнем углу за кадками с экзотическими растениями все еще укрывалась группа солидно одетых мужчин средних лет. Правда, все внимание их теперь занимали девушки в одинаково скромных, но элегантных нарядах. Судя по всему, и тут деловой настрой сдавал позиции сладкой неге праздничного отдохновения от забот. Возле чаши фонтана находилась и сама Гериона. Хмуро покусывая губу, она смотрела, как слуги возят тряпками по полу, убирая огромную лужу.
– Мадам, – обратился к ней Ульдерик. – Я хотел бы, чтобы вы присмотрели за комнатой и за деньгами, что там остались. Знайте, что все они сочтены – до единой монеты. Вверяю вам эту сумму в задаток моих будущих трат.
– Конечно, милорд, – Гериона учтиво присела и низко склонила голову, чтобы скрыть гневный румянец, вспыхнувший на ее щеках.
– Идемте, Ренфорд?
Граф подошел к двери и принялся рыться в корзине для дорожных тростей, а Лайам чуть задержался. Он дождался, пока Гериона выпрямится, поклонился ей и примирительно улыбнулся.
– Веселых пирушек, мадам!
Содержательница приюта услад кивнула в ответ, и лицо ее прояснилось.
– И вам того же, сэр Ренфорд. Не забывайте наш скромный дом.
«Учтивость еще никому не вредила, – похвалил себя Лайам. – Особенно если мы учтивы с теми, кто может нам многое при случае сообщить…»
Когда Лайам подошел к Ульдерику, тот, горделиво осклабясь, показал ему тяжелую трость.
– Видели, какова? – Граф вскинул трость и описал ее кончиком в воздухе пару восьмерок, с улыбкой прислушиваясь к легкому свисту, сопровождавшему эти движения. – Моя телохранительница. Невероятно полезная штука, особенно в тех местах, где полно жулья и ворья…
Окхэм ждал их на улице, привалившись к колонне. Скрестив на груди руки, лорд бездумно смотрел, как слуга поливает ступени водой. Ульдерик остановился рядом и фыркнул:
– Даже уважая праздничные обряды, вовсе не стоит делиться со всем белым светом тем, что ты выпил и съел.
– Я окунул его в фонтан, – устало сказал Окхэм. – И он как будто немного пришел в себя, но, как только мы вышли на улицу, ему сделалось дурно, – он кивком указал на слугу, который смывал с мрамора рвотные массы. – Потом он ушел – скорее всего, к Пэту Рэдди.
Граф фыркнул опять.
– К Рэдди, вы говорите? Значит, там опять будет забава? Не прогуляться ли и нам в ту сторону, господа?
Ночь была темной, безлунной. Лайам стоял, приучая глаза к мраку, пока не стал различать окружающие предметы, облитые бледным мерцанием звезд. Он пил мало, а потому холодный ночной воздух основательно его подбодрил. Совсем скоро Лайам почувствовал себя свежим и полным сил.
– Пожалуй, – неуверенно сказал Окхэм. – Но захочет ли Квэтвел, чтобы мы присоединились к нему?
Ульдерик рассмеялся и зашагал по улице к выходу из богатых кварталов.
– Что мне за дело? Я хочу посмотреть на травлю!
Лайам и Окхэм молча последовали за графом. В такой темноте Лайам не мог разглядеть лица соседа, но он готов был поклясться, что красавец лорд всерьез озабочен. Эта ситуация напомнила ему о студенческих днях. Там – в Торквее, в среде однокашников – тоже существовала сложная и переменчивая иерархия отношений, способная временами наделать много шума из ничего. «Окхэму хочется водить с Ульдериком дружбу, но от Квэтвела он тоже не может отстать, – подумал Лайам. – А Квэтвел отказывается быть пай-мальчиком по… по причине своих скверных манер».
И правда, барон словно нарочно старался вызвать к себе неприязнь. Он много пил, заносился и чуть было не назвал графа шулером, потом его вывернуло на ступеньках борделя. Такое поведение примерным не назовешь. Впрочем, Ульдерик тоже вел себя достаточно странно. Принял гостей, лежа в постели, сидел за столом босой, словно какой-нибудь оборванец. Поглядывал со значением на мальчишку, когда рассказывал о лисах, крадущихся в чей-то курятник. Чувствовалось, что между ним и бароном что-то стоит.
«А сегодня между ними буду стоять еще и я, приглядывая, как бы чего не вышло», – подумал, успокаивая себя, Лайам, но все же не смог выбросить глупую историю из головы.
Ульдерик шел быстро, ритмично постукивая тростью по мостовой и прекрасно ориентируясь на перекрестках. Они продвигались на север, к Аурик-парку и вскоре пересекли Храмовую улицу, которая даже в столь поздний час была на удивление освещенной и многолюдной. Остальные улицы города покрывала ночная тьма, им встретились только трое случайных прохожих да пара компаний гуляк с факелами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Ну, вот и славно, – он потер пальцами подбородок. – Ему не стоит ни пить, ни играть. Достойно проигрывать – большое искусство, не так ли? Мальчику следовало бы пройти выучку у людей вроде вас.
– Да, у меня есть в этом деле кое-какой опыт, – усмехнулся Лайам. – Но учтите, проигрывать я тоже не очень люблю.
Граф отмел его иронию в сторону.
– Никто не любит. Но – эти крики! Мужчине они попросту не к лицу. – Ульдерик вытащил из-под диванчика пару сапог и быстро обулся. Граф двигался на удивление собранно, и Лайам невольно залюбовался его плавными выверенными движениями.
– Что ж, думаю, мне пора, – сказал он, потянувшись к плащу, валявшемуся на кресле. – Приятный был вечер, милорд.
Приятный, но не особенно прибыльный. Денежки он потерял, а взамен ничего не обрел. Лайам встал и поклонился, прощаясь.
– Погодите! – остановил его граф. – Я тоже не прочь прогуляться кое-куда. Составьте-ка мне компанию, господин Ренфорд. Такие люди, как вы, чрезвычайно редки. А если вы сейчас на мели, – он указал рукой на игральный стол, заваленный деньгами и фишками, – будьте моим гостем. – Ульдерик заправил в сапоги брюки и набросил на плечи серый плащ, весьма гармонирующий с костюмом.
Лайам еще раз поклонился. Ему не хотелось куда-то тащиться. День был длинным, насыщенным, и глаза у него уже начинали слипаться. Кроме того, он совсем не был уверен, нравится ли ему этот человек. Властность, проскальзывавшая в словах и движениях графа, не вызывала в нем особой симпатии. Пойдешь с ним, а потом не отплюешься, да и приглашение больше смахивало на посвист хозяина, чем на дружеское предложение продолжить пирушку. И все же принять это предложение стоило, поскольку оно давало Лайаму новый шанс сдвинуть следствие с мертвой точки.
Они рука об руку покинули красную комнату и спустились по лестнице в вестибюль. Он был почти пуст, молодежь, резвившаяся возле фонтана, куда-то девалась, только в дальнем углу за кадками с экзотическими растениями все еще укрывалась группа солидно одетых мужчин средних лет. Правда, все внимание их теперь занимали девушки в одинаково скромных, но элегантных нарядах. Судя по всему, и тут деловой настрой сдавал позиции сладкой неге праздничного отдохновения от забот. Возле чаши фонтана находилась и сама Гериона. Хмуро покусывая губу, она смотрела, как слуги возят тряпками по полу, убирая огромную лужу.
– Мадам, – обратился к ней Ульдерик. – Я хотел бы, чтобы вы присмотрели за комнатой и за деньгами, что там остались. Знайте, что все они сочтены – до единой монеты. Вверяю вам эту сумму в задаток моих будущих трат.
– Конечно, милорд, – Гериона учтиво присела и низко склонила голову, чтобы скрыть гневный румянец, вспыхнувший на ее щеках.
– Идемте, Ренфорд?
Граф подошел к двери и принялся рыться в корзине для дорожных тростей, а Лайам чуть задержался. Он дождался, пока Гериона выпрямится, поклонился ей и примирительно улыбнулся.
– Веселых пирушек, мадам!
Содержательница приюта услад кивнула в ответ, и лицо ее прояснилось.
– И вам того же, сэр Ренфорд. Не забывайте наш скромный дом.
«Учтивость еще никому не вредила, – похвалил себя Лайам. – Особенно если мы учтивы с теми, кто может нам многое при случае сообщить…»
Когда Лайам подошел к Ульдерику, тот, горделиво осклабясь, показал ему тяжелую трость.
– Видели, какова? – Граф вскинул трость и описал ее кончиком в воздухе пару восьмерок, с улыбкой прислушиваясь к легкому свисту, сопровождавшему эти движения. – Моя телохранительница. Невероятно полезная штука, особенно в тех местах, где полно жулья и ворья…
Окхэм ждал их на улице, привалившись к колонне. Скрестив на груди руки, лорд бездумно смотрел, как слуга поливает ступени водой. Ульдерик остановился рядом и фыркнул:
– Даже уважая праздничные обряды, вовсе не стоит делиться со всем белым светом тем, что ты выпил и съел.
– Я окунул его в фонтан, – устало сказал Окхэм. – И он как будто немного пришел в себя, но, как только мы вышли на улицу, ему сделалось дурно, – он кивком указал на слугу, который смывал с мрамора рвотные массы. – Потом он ушел – скорее всего, к Пэту Рэдди.
Граф фыркнул опять.
– К Рэдди, вы говорите? Значит, там опять будет забава? Не прогуляться ли и нам в ту сторону, господа?
Ночь была темной, безлунной. Лайам стоял, приучая глаза к мраку, пока не стал различать окружающие предметы, облитые бледным мерцанием звезд. Он пил мало, а потому холодный ночной воздух основательно его подбодрил. Совсем скоро Лайам почувствовал себя свежим и полным сил.
– Пожалуй, – неуверенно сказал Окхэм. – Но захочет ли Квэтвел, чтобы мы присоединились к нему?
Ульдерик рассмеялся и зашагал по улице к выходу из богатых кварталов.
– Что мне за дело? Я хочу посмотреть на травлю!
Лайам и Окхэм молча последовали за графом. В такой темноте Лайам не мог разглядеть лица соседа, но он готов был поклясться, что красавец лорд всерьез озабочен. Эта ситуация напомнила ему о студенческих днях. Там – в Торквее, в среде однокашников – тоже существовала сложная и переменчивая иерархия отношений, способная временами наделать много шума из ничего. «Окхэму хочется водить с Ульдериком дружбу, но от Квэтвела он тоже не может отстать, – подумал Лайам. – А Квэтвел отказывается быть пай-мальчиком по… по причине своих скверных манер».
И правда, барон словно нарочно старался вызвать к себе неприязнь. Он много пил, заносился и чуть было не назвал графа шулером, потом его вывернуло на ступеньках борделя. Такое поведение примерным не назовешь. Впрочем, Ульдерик тоже вел себя достаточно странно. Принял гостей, лежа в постели, сидел за столом босой, словно какой-нибудь оборванец. Поглядывал со значением на мальчишку, когда рассказывал о лисах, крадущихся в чей-то курятник. Чувствовалось, что между ним и бароном что-то стоит.
«А сегодня между ними буду стоять еще и я, приглядывая, как бы чего не вышло», – подумал, успокаивая себя, Лайам, но все же не смог выбросить глупую историю из головы.
Ульдерик шел быстро, ритмично постукивая тростью по мостовой и прекрасно ориентируясь на перекрестках. Они продвигались на север, к Аурик-парку и вскоре пересекли Храмовую улицу, которая даже в столь поздний час была на удивление освещенной и многолюдной. Остальные улицы города покрывала ночная тьма, им встретились только трое случайных прохожих да пара компаний гуляк с факелами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89