Возле бочки с вином, установленной посреди помещения, стояла Мопса и с интересом принюхивалась к содержимому оловянной кружки.
– А ну, мелюзга, брысь под лавку! – заревел Кессиас. Девчонка выронила кружку и отпрыгнула в сторону. Удивление и испуг на ее лице мгновенно сменила презрительная ухмылка. – Тэн! Ты что, не можешь уследить за ребенком?
– Идемте, – пропыхтел Лайам, краем сознания гадая, почему маленькая воровка болтается тут. – Давайте упрячем его за решетку, а уж потом разберемся со всем остальным.
Лайам знал, что тяжелая крепкая дверь в дальнем конце казармы ведет к тюремным камерам, но никогда еще там не бывал. Тэн, подчиняясь приказу эдила, нашел связку ключей и принялся возиться с замком, испуганно вжимая голову в плечи.
Наконец дверь открылась, за ней обнаружился коридор, одну из стен которого образовывал ряд забранных решетками каменных ниш, живо напомнивших Лайаму семейный склеп Присцианов. В неверном, колеблющемся свете двух факелов эта – скорее всего, парадная – часть тюрьмы выглядела весьма мрачно.
Три ближайшие камеры были заняты, их обитатели приветствовали вошедших пьяными выкриками. Четверо молодых людей в маскарадных костюмах затянули весьма непристойную версию милой праздничной песенки. Однако, заметив Грантайре, гуляки тут же умолкли, а их коновод, бормоча извинения, попытался отвесить даме низкий поклон, но в результате лишь крепко стукнулся лбом о железо решетки.
Грантайре поджала губы, всем свои видом показывая, что лорда следует поместить подальше от нахальных юнцов.
В конце концов из ряда одинаковых камер выбрали ту, что располагалась на повороте тюремного коридора. Лорда отпустили, и он бесформенным мешком осел на пол, а потом повалился навзничь. Какое-то время все молча его рассматривали: Кессиас – с удовлетворением, Грантайре – с нетерпением и некоторой неприязнью, а Лайам, глядя на Окхэма, испытывал лишь нечто вроде недоумения. Красавец лорд лежал на каменном полу, безвольно разметав руки и ноги, и в целом являл собой довольно трогательное и жалкое зрелище. Как-то не верилось, что этот лощеный аристократ мог хладнокровно убить двоих человек и в течение двух дней так мастерски морочить следствию голову.
«Не забывай, что тебя самого он тоже собирался убить, – напомнил себе Лайам, впрочем совершенно беззлобно. – Интересно, какую часть стоимости камня лорд уступил Дезидерию, чтобы тот меня уничтожил? Или харкоутский маг предложил свои услуги бесплатно – из особой ко мне приязни?»
Лайам хлопнул в ладоши, чтобы прогнать ненужные мысли.
– Пожалуй, нам понадобится вода.
– Эдил Кессиас! Выслушайте меня! Там завернулись такие дела, что… ну, в общем, такие дела, что я просто не знаю… – в отчаянии заголосил стражник сквозь прутья решетки.
Кессиас устало повернулся к нему.
– Да-да, Тэн. Говори, я весь внимание. Ренфорд, вы ведь разберетесь с ним сами? – Эдил указал на Окхэма. – Узнаете, где камень, и все такое? Мастер Тэн лопнет от нетерпения, если его не выслушать прямо сейчас. А теперь, приятель, давай выкладывай, что тебя так тяготит, – и Кессиас вышел из камеры.
Голос стражника потонул в воплях пьяных гуляк, которые вновь затянули песню. Лайам покачал головой и сказал:
– Стражникам в праздники не позавидуешь.
Грантайре кивком указала на Окхэма.
– По-моему, вы ударили его слишком сильно.
Лорд уже сидел, он сжимал голову руками, мотая ею из стороны в сторону.
– Не так уж и сильно. Немножко воды – и он будет в полном порядке, – сказал Лайам. В душе он все же стыдился – это был коварный удар. – Сейчас я приду.
Мопса снова пристроилась возле бочки и уже зачерпывала кружкой вино. Лайам подошел и отобрал у девчонки посудину.
– Ну что ты делаешь, маленькая негодница?.. И, кстати, что ты тут делаешь вообще?
– А тебе какая забота? – отмахнулась воровка. – Я уже засветилась и никогда больше не смогу щипать кошельки…
– Ну а сюда-то ты зачем заявилась? Чтобы тебя получше запомнили!
– Я не собиралась сюда приходить, – заканючила Мопса. – Я просто разыскивала тебя… ну а где мне искать?.. Я и крутилась неподалеку. И тут этот хренов стражник меня углядел и напустился – чего, мол, здесь тебе надо? Ну я и сказала, что мне нужен ты, и тут они раскудахтались. Квестор Ренфорд, квестор Ренфорд! А потом велели мне ждать. Я и ждала. А эдил – ты представляешь себе, этот эдил! – он посмел ущипнуть меня за щеку и назвал смышленой девчушкой. – Губы девочки обиженно задрожали. – И вот теперь я сама не знаю, кто я такая!
Лайам беспомощно развел руками.
– Слушай, Мопса, мне правда жаль. Оборотню не стоило тебя сюда посылать…
– Это уж точно, – всхлипнула Мопса.
– Но… все-таки… зачем же он это сделал?
Маленькая воровка сердито сплюнула на пол.
– Волк велел передать, что результатами он доволен, но что ему надо с тобой увидеться прямо сегодня.
Лайам покачал головой.
– Я не могу. Скажи ему, что я встречусь с ним, как только сумею – скорее всего, завтра… да, завтра в полдень, на галерее. И ты тоже туда приходи. Я прихвачу с собой свой подарок. – Но даже это (всегда безотказно работавшее) обещание не высушило дождинок в уголках насупленных глаз, и Лайам потихоньку стал подталкивать девочку к двери. – А теперь иди – и постарайся какое-то время не высовываться. Стражники очень скоро тебя забудут, – он говорил так уверенно, что Мопса, кажется, успокоилась.
Они выбрались на крыльцо. Там дежурил все тот же стражник. Он стоял и глазел на праздничную толпу.
– А где же эдил? – спросил Лайам, отчасти потому, что ему действительно хотелось это узнать, отчасти – чтобы отвлечь внимание Тэна от сбегающей по ступеням девчонки.
– Пошел посмотреть на все лично, – сказал стражник. – Это ж убивство!
«Убивство…» Лайама порой раздражал южный неряшливый говорок.
– Убийство, – повторил он, четко выговаривая каждую букву. – И скоро ли он вернется?
Тщедушный и востроносенький Тэн выразительно покачал головой. Он выглядел очень молодо, ему, наверное, не исполнилось и шестнадцати.
– Ой, квестор Ренфорд, боюсь, что не скоро. Сержант говорил, там ужас что такое творится.
Лайам мрачно хмыкнул и вернулся в казарму. Никакие убийства его уже не касались. Хотя, конечно же, интересно, куда это Кессиас убежал и с какими предложениями возвратится. «Твое следствие благополучно закончилось», – напомнил он себе. Эти два дня и так чересчур затянулись.
В караулке воды не обнаружилось, и Лайам решил, что, возможно, она найдется в тюрьме. Он все еще держал в руке кружку с вином, которую отобрал у Мопсы. Пожав плечами, Лайам толкнул дубовую, обитую железными скобами дверь.
«Очень, очень долго тянулись эти два дня», – думал он лениво. Лайам устал, но напряжение, которое не покидало его весь этот вечер, внезапно спало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– А ну, мелюзга, брысь под лавку! – заревел Кессиас. Девчонка выронила кружку и отпрыгнула в сторону. Удивление и испуг на ее лице мгновенно сменила презрительная ухмылка. – Тэн! Ты что, не можешь уследить за ребенком?
– Идемте, – пропыхтел Лайам, краем сознания гадая, почему маленькая воровка болтается тут. – Давайте упрячем его за решетку, а уж потом разберемся со всем остальным.
Лайам знал, что тяжелая крепкая дверь в дальнем конце казармы ведет к тюремным камерам, но никогда еще там не бывал. Тэн, подчиняясь приказу эдила, нашел связку ключей и принялся возиться с замком, испуганно вжимая голову в плечи.
Наконец дверь открылась, за ней обнаружился коридор, одну из стен которого образовывал ряд забранных решетками каменных ниш, живо напомнивших Лайаму семейный склеп Присцианов. В неверном, колеблющемся свете двух факелов эта – скорее всего, парадная – часть тюрьмы выглядела весьма мрачно.
Три ближайшие камеры были заняты, их обитатели приветствовали вошедших пьяными выкриками. Четверо молодых людей в маскарадных костюмах затянули весьма непристойную версию милой праздничной песенки. Однако, заметив Грантайре, гуляки тут же умолкли, а их коновод, бормоча извинения, попытался отвесить даме низкий поклон, но в результате лишь крепко стукнулся лбом о железо решетки.
Грантайре поджала губы, всем свои видом показывая, что лорда следует поместить подальше от нахальных юнцов.
В конце концов из ряда одинаковых камер выбрали ту, что располагалась на повороте тюремного коридора. Лорда отпустили, и он бесформенным мешком осел на пол, а потом повалился навзничь. Какое-то время все молча его рассматривали: Кессиас – с удовлетворением, Грантайре – с нетерпением и некоторой неприязнью, а Лайам, глядя на Окхэма, испытывал лишь нечто вроде недоумения. Красавец лорд лежал на каменном полу, безвольно разметав руки и ноги, и в целом являл собой довольно трогательное и жалкое зрелище. Как-то не верилось, что этот лощеный аристократ мог хладнокровно убить двоих человек и в течение двух дней так мастерски морочить следствию голову.
«Не забывай, что тебя самого он тоже собирался убить, – напомнил себе Лайам, впрочем совершенно беззлобно. – Интересно, какую часть стоимости камня лорд уступил Дезидерию, чтобы тот меня уничтожил? Или харкоутский маг предложил свои услуги бесплатно – из особой ко мне приязни?»
Лайам хлопнул в ладоши, чтобы прогнать ненужные мысли.
– Пожалуй, нам понадобится вода.
– Эдил Кессиас! Выслушайте меня! Там завернулись такие дела, что… ну, в общем, такие дела, что я просто не знаю… – в отчаянии заголосил стражник сквозь прутья решетки.
Кессиас устало повернулся к нему.
– Да-да, Тэн. Говори, я весь внимание. Ренфорд, вы ведь разберетесь с ним сами? – Эдил указал на Окхэма. – Узнаете, где камень, и все такое? Мастер Тэн лопнет от нетерпения, если его не выслушать прямо сейчас. А теперь, приятель, давай выкладывай, что тебя так тяготит, – и Кессиас вышел из камеры.
Голос стражника потонул в воплях пьяных гуляк, которые вновь затянули песню. Лайам покачал головой и сказал:
– Стражникам в праздники не позавидуешь.
Грантайре кивком указала на Окхэма.
– По-моему, вы ударили его слишком сильно.
Лорд уже сидел, он сжимал голову руками, мотая ею из стороны в сторону.
– Не так уж и сильно. Немножко воды – и он будет в полном порядке, – сказал Лайам. В душе он все же стыдился – это был коварный удар. – Сейчас я приду.
Мопса снова пристроилась возле бочки и уже зачерпывала кружкой вино. Лайам подошел и отобрал у девчонки посудину.
– Ну что ты делаешь, маленькая негодница?.. И, кстати, что ты тут делаешь вообще?
– А тебе какая забота? – отмахнулась воровка. – Я уже засветилась и никогда больше не смогу щипать кошельки…
– Ну а сюда-то ты зачем заявилась? Чтобы тебя получше запомнили!
– Я не собиралась сюда приходить, – заканючила Мопса. – Я просто разыскивала тебя… ну а где мне искать?.. Я и крутилась неподалеку. И тут этот хренов стражник меня углядел и напустился – чего, мол, здесь тебе надо? Ну я и сказала, что мне нужен ты, и тут они раскудахтались. Квестор Ренфорд, квестор Ренфорд! А потом велели мне ждать. Я и ждала. А эдил – ты представляешь себе, этот эдил! – он посмел ущипнуть меня за щеку и назвал смышленой девчушкой. – Губы девочки обиженно задрожали. – И вот теперь я сама не знаю, кто я такая!
Лайам беспомощно развел руками.
– Слушай, Мопса, мне правда жаль. Оборотню не стоило тебя сюда посылать…
– Это уж точно, – всхлипнула Мопса.
– Но… все-таки… зачем же он это сделал?
Маленькая воровка сердито сплюнула на пол.
– Волк велел передать, что результатами он доволен, но что ему надо с тобой увидеться прямо сегодня.
Лайам покачал головой.
– Я не могу. Скажи ему, что я встречусь с ним, как только сумею – скорее всего, завтра… да, завтра в полдень, на галерее. И ты тоже туда приходи. Я прихвачу с собой свой подарок. – Но даже это (всегда безотказно работавшее) обещание не высушило дождинок в уголках насупленных глаз, и Лайам потихоньку стал подталкивать девочку к двери. – А теперь иди – и постарайся какое-то время не высовываться. Стражники очень скоро тебя забудут, – он говорил так уверенно, что Мопса, кажется, успокоилась.
Они выбрались на крыльцо. Там дежурил все тот же стражник. Он стоял и глазел на праздничную толпу.
– А где же эдил? – спросил Лайам, отчасти потому, что ему действительно хотелось это узнать, отчасти – чтобы отвлечь внимание Тэна от сбегающей по ступеням девчонки.
– Пошел посмотреть на все лично, – сказал стражник. – Это ж убивство!
«Убивство…» Лайама порой раздражал южный неряшливый говорок.
– Убийство, – повторил он, четко выговаривая каждую букву. – И скоро ли он вернется?
Тщедушный и востроносенький Тэн выразительно покачал головой. Он выглядел очень молодо, ему, наверное, не исполнилось и шестнадцати.
– Ой, квестор Ренфорд, боюсь, что не скоро. Сержант говорил, там ужас что такое творится.
Лайам мрачно хмыкнул и вернулся в казарму. Никакие убийства его уже не касались. Хотя, конечно же, интересно, куда это Кессиас убежал и с какими предложениями возвратится. «Твое следствие благополучно закончилось», – напомнил он себе. Эти два дня и так чересчур затянулись.
В караулке воды не обнаружилось, и Лайам решил, что, возможно, она найдется в тюрьме. Он все еще держал в руке кружку с вином, которую отобрал у Мопсы. Пожав плечами, Лайам толкнул дубовую, обитую железными скобами дверь.
«Очень, очень долго тянулись эти два дня», – думал он лениво. Лайам устал, но напряжение, которое не покидало его весь этот вечер, внезапно спало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89