Мне же эта стычка дала верный настрой перед встречей с Ямагама-гуми. Я не знал, что нужно Квайдану, но что-то мне подсказывало: вряд ли он попросит меня написать его биографию. А если вдруг попросит, я знал, с чего начать.
Квайдан правил Ямагама с восьмидесятых, со времен больших гангстерских войн, – беспощадно и с жесткой деловой хваткой. Он увеличил долевую собственность банды в легальных предприятиях – барах, прачечных, боулингах, – и почти загнал в угол производителей автоматов по продаже презервативов. Квайдан вроде бы сотрудничал с главой компании «Презервативы Ронин» – вместе они разработали знаменитые говорящие машины, которые в комплекте с резинками выдавали печенье-гаданье с сексуальными предсказаниями. Типа: «Скоро незнакомка попросит вас сделать ей куннилингус», или: «Ваша эрекция усилится, когда прилив пойдет на спад». Банда Квайдана почти сошла бы за респектабельную организацию, если бы не спорадические припадки насилия, после которых люди неизменно попадали в списки без вести пропавших. Скрытое насилие, с которым Ямагама-гуми вели свой «законный» бизнес, бледнело в сравнении с их поведением в более традиционных для якудза сферах: проституция, азартные игры, наркотики, контрабанда оружия, порнография и другие обыкновенные мидзу-сёбай. В «торговле водичкой» они приобрели вес, все их боялись и уважали.
Квайдан на время стал по-настоящему публичной фигурой. В газетах часто появлялись фотографии, на которых он, улыбаясь, пожимал руки местным политикам нервозного вида. Один национальный еженедельник даже попросил его написать статью о его любимых азиатских площадках для гольфа. В другой статье Квайдан делился рецептом своего фирменного напитка под названием «Пунш Огосё».
Но то было до кредитных скандалов девяностых и законодательства по борьбе с организованной преступностью. Эти события вынудили Квайдана стать фигурой менее публичной – хотя не менее влиятельной. Слухи о его отставке сильно преувеличивались. Они распространялись намеренно, чтобы на некоторое время отвлечь от Квайдана внимание общественности.
Несмотря на то что СМИ сделали из него современного прогрессивного бизнесмена и прикольного плейбоя, в душе Квайдан оставался традиционным, даже консервативным якудза. Он все еще полагал, что якудза сродни непокорным самураям прошлого, Робин Гудам современной Японии. Появляясь в обществе, он одевался как менеджер среднего звена, но источник, заслуживающий доверия, сообщил мне, что в приватной обстановке Квайдан часто облачается в нелепый самурайский наряд и разгуливает, нацепив меч с ножнами и рассуждая о бусидо – пути воина. Утверждали, что с возрастом он все больше чудит. Слухи ходили разные. Одни говорили, что он отказывается фотографироваться и приказал сбросить одного докучливого папарацци в действующий вулкан. Другие – что страх перед землетрясением вызывает у Квайдана приступы паники, и он целые дни, даже недели проводит в вертолетах, кружа над островами в ожидании Большого Толчка.
Я представления не имел, что такому человеку нужно от Флердоранж или от меня. У него есть деньги, власть и все, что можно на них приобрести. И тем не менее по непонятным причинам он искал одинокого гайдзина и какую-то мерцающую женщину. Может, она увидела то, что не следовало, или знала то, чего он не знал. А может, он просто лишился рассудка. Или, может, когда дело доходит до гейш, он такой же, как я.
Я ехал по розовому району неподалеку от станции Икебу-куро. При свете дня район терял ночное неоновое очарование. В лучах солнца все секс-шопы и стриптиз-клубы посерели и побледнели. Все зазывалы, которые вечером выстроятся вдоль тротуаров, сейчас отсыпались в своих убогих квартирках.
Как и говорил Перманент, первый же потрепанный встречный показал мне, как проехать к штаб-квартире Ямагама. Затем спросил, не хочу ли я пообщаться с хорошенькой школьницей.
– Ей всего тринадцать и она там почти лысенькая. И по математике отличница.
И зачем я тратил время, раздавая зуботычины тинейджерам, когда здесь полно таких вот типов, которые напрашиваются, чтоб им набили морду? Да, надо быть разборчивее – может, я выбрал не ту драку.
– Судя по описанию, она зубрила, – сказал я и умчался, не успев расстроиться и наделать по этому поводу дел.
Здание, как и все остальные вокруг, оказалось приземистой трехэтажной коробкой. Оно ничем толком не отличалось от остальных, кроме огромных и дорогих американских автомобилей у входа, золотой эмблемы банды и надписи ШТАБ-КВАРТИРА БАНДЫ ЯМАГАМА, МЕСТНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ 312 на двери. Такое смелое афиширование статуса банды – прямой вызов положениям Закона о пресечении преступной деятельности членов сообществ организованной преступности 1992 года. Свидетельство силы якудза. Они были одной из двадцати четырех организацией, признанных криминальными, однако даже пальцем не пошевелили, чтобы скрыть этот факт под вывеской коммерческой или благотворительной организации. Пока дело ограничивалось только мелкими тюремными заключениями, и ощутимых последствий не наблюдалось. Самостоятельно правительство с такими крупными бандами не справлялось. Припарковав мотоцикл, я подошел к двери и позвонил.
– Кто там?
– Чака. Билли Чака.
– Так, и что? – сердито спросили за дверью.
– У меня встреча… – и тут я понял, что понятия не имею, как зовут Перманента и тем более каков его титул. Но я знал, какая у него прическа, и решил рискнуть.
– Так-так, и с кем?
– У меня встреча… с Перманентом.
Пауза. Потом дверь зажужжала и открылась. Глубоко вздохнув, я вошел в современную воровскую малину.
Смеялись все. Парни, играющие в углу в ханафуда. Два голых по пояс молодых бандита, которые пили пиво у настольного футбола. Круглолицые мужики постарше, в костюмах и с журналами «Скоростные лодки» и «Бэппин Скул» в руках. Мрачный коротышка Бобрик, с которым мы встречались позавчера. Все они гоготали, глядя на Перманента. Тот сначала не смеялся, но потом решил, что так неспортивно, не выдержал и тоже ухмыльнулся.
– Перманент! – зашелся от хохота огромный парень около станка со штангой. Посмотрел на меня и показал большой палец. Я не знал, что делать, и поэтому просто выдал ему улыбку ошалелого гайдзина.
В комнате без окон пахло импортными сигаретами, затхлым потом и дешевым алкоголем. Не похоже на роскошные офисы якудза, где я бывал прежде, – обставленные эксклюзивной мебелью и увешанные оригинальными работами Уорхола. Здесь на серых стенах висели старый постер киноидола Такакуры Кэна, календарь «Лесбийская Секс-Воительница» и выцветшая фотография какой-то энка-певички. Даже смех комнату не оживил – она все равно напоминала мрачную приемную некоего братства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Квайдан правил Ямагама с восьмидесятых, со времен больших гангстерских войн, – беспощадно и с жесткой деловой хваткой. Он увеличил долевую собственность банды в легальных предприятиях – барах, прачечных, боулингах, – и почти загнал в угол производителей автоматов по продаже презервативов. Квайдан вроде бы сотрудничал с главой компании «Презервативы Ронин» – вместе они разработали знаменитые говорящие машины, которые в комплекте с резинками выдавали печенье-гаданье с сексуальными предсказаниями. Типа: «Скоро незнакомка попросит вас сделать ей куннилингус», или: «Ваша эрекция усилится, когда прилив пойдет на спад». Банда Квайдана почти сошла бы за респектабельную организацию, если бы не спорадические припадки насилия, после которых люди неизменно попадали в списки без вести пропавших. Скрытое насилие, с которым Ямагама-гуми вели свой «законный» бизнес, бледнело в сравнении с их поведением в более традиционных для якудза сферах: проституция, азартные игры, наркотики, контрабанда оружия, порнография и другие обыкновенные мидзу-сёбай. В «торговле водичкой» они приобрели вес, все их боялись и уважали.
Квайдан на время стал по-настоящему публичной фигурой. В газетах часто появлялись фотографии, на которых он, улыбаясь, пожимал руки местным политикам нервозного вида. Один национальный еженедельник даже попросил его написать статью о его любимых азиатских площадках для гольфа. В другой статье Квайдан делился рецептом своего фирменного напитка под названием «Пунш Огосё».
Но то было до кредитных скандалов девяностых и законодательства по борьбе с организованной преступностью. Эти события вынудили Квайдана стать фигурой менее публичной – хотя не менее влиятельной. Слухи о его отставке сильно преувеличивались. Они распространялись намеренно, чтобы на некоторое время отвлечь от Квайдана внимание общественности.
Несмотря на то что СМИ сделали из него современного прогрессивного бизнесмена и прикольного плейбоя, в душе Квайдан оставался традиционным, даже консервативным якудза. Он все еще полагал, что якудза сродни непокорным самураям прошлого, Робин Гудам современной Японии. Появляясь в обществе, он одевался как менеджер среднего звена, но источник, заслуживающий доверия, сообщил мне, что в приватной обстановке Квайдан часто облачается в нелепый самурайский наряд и разгуливает, нацепив меч с ножнами и рассуждая о бусидо – пути воина. Утверждали, что с возрастом он все больше чудит. Слухи ходили разные. Одни говорили, что он отказывается фотографироваться и приказал сбросить одного докучливого папарацци в действующий вулкан. Другие – что страх перед землетрясением вызывает у Квайдана приступы паники, и он целые дни, даже недели проводит в вертолетах, кружа над островами в ожидании Большого Толчка.
Я представления не имел, что такому человеку нужно от Флердоранж или от меня. У него есть деньги, власть и все, что можно на них приобрести. И тем не менее по непонятным причинам он искал одинокого гайдзина и какую-то мерцающую женщину. Может, она увидела то, что не следовало, или знала то, чего он не знал. А может, он просто лишился рассудка. Или, может, когда дело доходит до гейш, он такой же, как я.
Я ехал по розовому району неподалеку от станции Икебу-куро. При свете дня район терял ночное неоновое очарование. В лучах солнца все секс-шопы и стриптиз-клубы посерели и побледнели. Все зазывалы, которые вечером выстроятся вдоль тротуаров, сейчас отсыпались в своих убогих квартирках.
Как и говорил Перманент, первый же потрепанный встречный показал мне, как проехать к штаб-квартире Ямагама. Затем спросил, не хочу ли я пообщаться с хорошенькой школьницей.
– Ей всего тринадцать и она там почти лысенькая. И по математике отличница.
И зачем я тратил время, раздавая зуботычины тинейджерам, когда здесь полно таких вот типов, которые напрашиваются, чтоб им набили морду? Да, надо быть разборчивее – может, я выбрал не ту драку.
– Судя по описанию, она зубрила, – сказал я и умчался, не успев расстроиться и наделать по этому поводу дел.
Здание, как и все остальные вокруг, оказалось приземистой трехэтажной коробкой. Оно ничем толком не отличалось от остальных, кроме огромных и дорогих американских автомобилей у входа, золотой эмблемы банды и надписи ШТАБ-КВАРТИРА БАНДЫ ЯМАГАМА, МЕСТНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ 312 на двери. Такое смелое афиширование статуса банды – прямой вызов положениям Закона о пресечении преступной деятельности членов сообществ организованной преступности 1992 года. Свидетельство силы якудза. Они были одной из двадцати четырех организацией, признанных криминальными, однако даже пальцем не пошевелили, чтобы скрыть этот факт под вывеской коммерческой или благотворительной организации. Пока дело ограничивалось только мелкими тюремными заключениями, и ощутимых последствий не наблюдалось. Самостоятельно правительство с такими крупными бандами не справлялось. Припарковав мотоцикл, я подошел к двери и позвонил.
– Кто там?
– Чака. Билли Чака.
– Так, и что? – сердито спросили за дверью.
– У меня встреча… – и тут я понял, что понятия не имею, как зовут Перманента и тем более каков его титул. Но я знал, какая у него прическа, и решил рискнуть.
– Так-так, и с кем?
– У меня встреча… с Перманентом.
Пауза. Потом дверь зажужжала и открылась. Глубоко вздохнув, я вошел в современную воровскую малину.
Смеялись все. Парни, играющие в углу в ханафуда. Два голых по пояс молодых бандита, которые пили пиво у настольного футбола. Круглолицые мужики постарше, в костюмах и с журналами «Скоростные лодки» и «Бэппин Скул» в руках. Мрачный коротышка Бобрик, с которым мы встречались позавчера. Все они гоготали, глядя на Перманента. Тот сначала не смеялся, но потом решил, что так неспортивно, не выдержал и тоже ухмыльнулся.
– Перманент! – зашелся от хохота огромный парень около станка со штангой. Посмотрел на меня и показал большой палец. Я не знал, что делать, и поэтому просто выдал ему улыбку ошалелого гайдзина.
В комнате без окон пахло импортными сигаретами, затхлым потом и дешевым алкоголем. Не похоже на роскошные офисы якудза, где я бывал прежде, – обставленные эксклюзивной мебелью и увешанные оригинальными работами Уорхола. Здесь на серых стенах висели старый постер киноидола Такакуры Кэна, календарь «Лесбийская Секс-Воительница» и выцветшая фотография какой-то энка-певички. Даже смех комнату не оживил – она все равно напоминала мрачную приемную некоего братства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73