Он хрипло кричал и махал над головой руками в белых перчатках. Сначала я подумал, что это очередной сумасшедший поклонник, которому нужен мой автограф или что похуже. Но парень был в шоферской униформе – не обычный хиппующий тинэйджер, желающий пообщаться с лучшим и умнейшим, по мнению азиатской молодежи, журналистом, охотником за сенсациями.
– Вы Билли Тяка? – спросил он, наконец подбежав ко мне. Он остановился, согнулся, опершись руками о колени, хватая ртом воздух. Можно подумать, он только что пробежал токийский марафон.
– Сколько раз вы читали «Ловец во ржи»?
– Нисколько. Я шофер. Шофер господина Мигусё. Меня зовут Синто Хирохито. Шофер. – Все еще тяжело дыша, он достал сигарету и закурил. Дым восстановил его дыхание почти до нормальной человеческой частоты.
Синто Хирохито – одно из самых глупых имен, что я когда-либо слышал. Но оно шло к его усам.
– Рад встрече с вами, Хирохито. Вы случайно не родственник покойному императору?
– Нет. Я у господина Мигусё…
– Шофер. Понятно. А где старик?
– Он меня послал. Изменились планы.
– А ланч?
– Не здесь. У него дома. Изменились планы.
Стиль разговора Хирохито был лишен обычных водительских любезностей. Не было в его репликах и просторечий. Он был очень странен – он не мог не быть водителем Сато. Помню, когда-то у Сато была горничная с синдромом Туретта – она выкрикивала имена актеров мыльных опер, пока чистила татами. Сато просто обожал людей, не вписывающихся в обычные рамки, будь то синдром Туретта или просто глупое имя и к нему усы еще глупее.
– Ладно, – сказал я. – Поехали.
Автоматические двери такси открылись, и я сел сзади. Такси не отличалось от любого другого такси в городе вплоть до обязательных чехлов на сиденьях. Только счетчика не было.
– А почему Сато не ездит в лимузине? – спросил я.
– Господин Мигусе иногда перемещается скрытно, – прошептал Хирохито, когда за мной закрылись двери. Ответ довольно загадочный, но вряд ли я выжму из него больше.
Как-то тревожно, что Сато Мигусё не пришел на ланч. Сато был страшно пунктуален, почти до абсурда. Один его продюсер по секрету сказал мне, что Сато всегда заканчивает свои фильмы точно по графику и в рамках бюджета, и это хорошо, но работы Сато, по его мнению, иногда от этого страдают. Сато часто отказывался переснимать и монтировал отснятый материал так быстро, что погрешности нередко вылезали в мастер-копии. Помню, когда я его расспрашивал о прославленных монтажных переходах в фильме «Желтогорчичные ножны» (примечательном, поскольку в нем на пять лет раньше, чем в «На последнем дыхании» Годара, были применены знаменитые «революционные» резкие монтажные склейки), он признался, что революционная техника монтажа – вообще-то ошибка, результат поспешного небрежного монтирования. Но ошибка – мать любой инновации, любил повторять он.
Все же изменение планов мне не нравилось. Сато никогда не опаздывал на интервью или на поезд и даже родился, говорят, ровно через девять месяцев после зачатия. Такой человек не меняет планы от фонаря.
– Япония превратилась в страну хиляков в голубых джинсах!
Заорал не Хирохито. Я выглянул в окно.
– Мы продали наш национальный дух за пончики «Данкин» и куклы Барби!
Огромный динамик на грузовике перед нами ревел так, что в такси тряслись окна. Несколько молодых парней на грузовике кричали и размахивали портретами своего лидера, жирною помятого мужика.
– Общество «Цугури» обещает возродить в Японии истинные японские ценности!
Несколько автомобилей в ответ пробибикали, но не поймешь, в знак согласия, протеста или вообще без всякой связи с декларациями «Цугури». Грузовик, вестник ультранационалистической идеологии Общества Меча, заблокировал все движение.
– Мы, японцы, – люди солнца. Когда-то нас боялись и уважали, мы были самым сильным государством Азии. Теперь все народы над нами смеются. У нас нет ни обороны, ни воинов, только армия жадных рабов, кланяющихся перед Западом! Мы продали свои мечи за сотовые телефоны, нашу гордость – за пиццу из микроволновки!
Токио, город шума. Я откинулся на сиденье и, пытаясь отрешиться от антипиццевой пропаганды, стал размышлять о странной гейше, пьяно ввалившейся в двери «Пурпурного невода», следовательно, – в водоворот приключений, который зовется моей жизнью. Что она делала в рыбацком баре, кося под пьяную тряпичную куклу? Почему за ней гнались якудза? Или они искали другую девушку? Или они пришли за мной?
Как и с теми семьюстами дзэнскими коанами, что я выучил, ответ неизвестен, но поразмыслить не мешает.
2
– А я думал, Сато живет в Мисюку, – сказал я Хирохито после сорокаминутной поездки в другом направлении.
– В основном. Но сейчас три недели в Саду.
– В Саду? – не веря своим ушам, переспросил я. – Не просто в неком саду или в каком-то саду или вообще в саду – а в том самом… единственном… Саду?
– Сато в Саду Земных Восторгов, – безучастно сказал Хирохито.
– Здорово. Говорят, он достоин названия – это правда?
– Никогда там не был. Я – шофер. Я жду снаружи. Забираю его в гараже, высаживаю в гараже. Не знаю, что говорят. – Хирохито вообще это не интересовало. Он явно не знал того, что знал я.
После того как Сато Мигусё заканчивал сценарий и завершал препродакшн – поиск места для съемки, подбор актеров, бюджетные хитросплетения, подбор съемочной группы и т. д. и т. п. – он на три недели уединялся в роскошных перестроенных городских апартаментах, чтобы спрятаться от токийской кинематографической тусовки и отдохнуть перед съемками.
Мало кто знал, где располагается его барочный особняк. Снаружи он выглядел как любой токийский многоквартирный дом. Но кинематографические успехи Сато дали ему то, что больше всего ценится у японцев, – пространство. В начале шестидесятых целая четырехэтажка стала его частным дворцом.
Легенда гласит, что внутри все выпотрошено и Сато установил там гигантский киноэкран и аляповатый водопад, низвергающийся в огромную ванну в стиле онсен, куда Сато любил наливать средство «Мистер Бабблз», от чего она вся наполнялась розовой пеной – Либераче просто умер бы от зависти.
– Да, я декадентствую, – говорил обычно Сато, улыбаясь как школьник. – Но всего три недели в году.
И не врал. Остальную часть года он жил стесненно, по-спартански, как и все японцы. Никогда не ездил в экстравагантные гольф-туры в Австралию или в секс-туры в Таиланд. Но на эти три недели образ жизни Сато Мигусё взрывался привычками Калигулы-затворника.
В основном Сато развлекался сам по себе. Часто он брал с собой всего одну женщину, и она уезжала и приезжала с завязанными глазами, чтобы не знала, где была. По моим сведениям, все это скорее походило на психодраму, чем на реальный секс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73