Шериф схватил ее и швырнул в стену снова.
– Воооонннаа в тее… – неразборчиво промямлила она и затем, грохнувшись на пол, умолкла. Законность восторжествовала.
– Полицейский произвол, – сказал я.
Шерифу было не до веселья. Он вышел из камеры, опять уселся в кресло и попытался восстановить самообладание.
– Нам его прислали из токийского Диснейленда, – пояснил он. – Министр образования исключил его из экскурсии по золотому прииску. Сказал, что безответственно учить детей тому, что пьянство – это смешно. Эта хреновина действовала мне на нервы. Надеюсь, вы не будете.
– Выпью за это.
Смерив меня взглядом, он вручил мне визитную карточку. На ней по-английски было напечатано: «Арёси… Человек со Значком». Я оказался в неудобном положении, так как у меня с собой мэйси не было. Позаимствовав со стола листок для заметок, я написал: «Билли Чака – Журналист».
Посмотрев на листок с подозрением, которого тот и заслуживал, шериф аккуратно спрятал его под ленту на шляпе.
– Как вы знаете, компания «Ётаё» гордится анонимностью, которую обеспечивает постоянным посетителям лав-отеля, – начал он медленно и раздумчиво.
– Я считаю, неформальная обстановка весьма приятна, – выпалил я, решив, что сейчас самое время его перебить, дабы прикинуться наивным в протокольных делах.
– Естественно. – Он страдальчески наморщил лоб. В разговоре подразумевается, что о некоторых вещах лучше умалчивать, поэтому рабочим средством связи становятся жесты и тон. Сейчас он имел в виду, что я действую ему на нервы. Я, тем не менее, продолжил:
– Хотя до сегодняшнего вечера у меня не было возможности поразвлечься здесь, уверен, что для достойных членов корпорации «Ётаё» это желанная привилегия.
Смысл серии физических ухищрений, сопровождавшей мой ответ, служил двум целям. Первое – мне надо было показать, что я знаю: комплекс «Ётаё» – очень строго охраняемый секрет даже в стране секретов. Второе – дать ему понять, что я здесь оказался не по чистому везению. И, несмотря на мое поведение, знаю правила такого эксклюзивного членства.
– Мы обеспокоились, когда оказалось, что один из наших гостей не развлекается, – сказал он.
По-моему, грубовато. По сути, он обвинял меня в том, что я пришел не развлекаться, а в силу других причин. Чутье у сумоиста лошадиное. И все же, думаю, он пошел ва-банк. Не то чтобы лошади играли в карты. Я ответил, пока не запутался окончательно:
– Видите ли, в таком уникальном месте можно развлекаться по-разному.
Перевод: отвали, у меня свои резоны.
– Временами лучше расслабляться более традиционно.
Он имел в виду, что я зарвался. И хотя я лишь старался защитить себя, понятно, каким углом это можно развернуть: как будто я нарочно упал на стол, а затем беспричинно атаковал несколько человек, которые оказались поблизости. Как говорят индусы, вес это майя – иллюзорная изоляция. Но я решил не вдаваться в разъяснение своей точки зрения и выбрал путь наименьшего сопротивления:
– Буду с вами откровенен. У меня не было намерений затевать драку, и я беру на себя полную ответственность.
– Уверен, что у вас были благородные намерения, – сказал шериф этим своим специфичным голосом. – Тем не менее зачастую такие беспорядки негативно влияют на ту обстановку, которую мы с таким трудом создаем. И когда это происходит, я должен выявить причину и найти решение.
– Уважаю вашу позицию. Вы, должно быть, человек чести, если вам поручили такую важную роль.
– Рад, что вы понимаете мою позицию по данному вопросу. И все же, боюсь, мне придется нарушить традиционный кодекс накатта кото-ни суру.
Это плохая новость. Мне всегда нравились правила «сделаем вид, будто ничего не произошло». Великолепный кодекс. Один из моих любимых. Я кивнул шерифу.
– Вы не работаете в корпорации «Ётаё», – сказал он. – Интересно, как вы получили приглашение.
– Я несколько лет назад написал статью о Программе обучения водителей «ётаё».
– Вы репортер? – Я так и слышал, как в его голове включилась сирена. Очевидно, он не заметил связи между словом «журналист» с моей импровизированный визитки и словом «репортер».
– Я пишу только статьи для тинейджеров. Уверяю вас, ночные повадки топ-менеджеров компании «Ётаё» их не интересуют.
– Moгу я спросить, кто ваш работодатель?
– Я пишу для «Молодежи Азии».
– Кливленд, штат Орегон?
– Кливленд, Огайо. Самый популярный журнал подобного рода в моей стране, – сухо сказал я. – Читали?
– Случалось. Пожалуйста, продолжайте.
Видимо, не поклонник журнала. Как и большинство сумоистов: несколько лет назад я написал разоблачительную статью о тех строгостях, с которыми столкнется юный сумоист, если хочет достичь успеха. Я добросовестно перечислил фунты жирного тушеного тянко-набэ, который ему надо съесть, и часы бездумного избиения телеграфных столбов под дождем. Я поделился малоприятными деталями: молодые сумоисты обязаны вручную стирать набедренные повязки старших товарищей и – что еще хуже, – чистить сумоистские унитазы в тренировочном лагере после неизбежных засоров. Многие жаловались, что статья получилась довольно тяжеловесная, но факты неоспоримы. Из всех моих сочинений она входила в первую двадцатку полемических статей.
– Как я уже сказал, я написал статью о подготовке водителей в компании «Ётаё». Назвал ее самой прогрессивной в мире. Сотни бесплатных автомобилей, опытные инструкторы, которые учатся на трехгодичных курсах по всем аспектам автомобиля – от истории бензина до продвинутых методик агрессивного вождения. Я даже упомянул элитарный детский садик. Действительно очень прогрессивно. И очень полезно для репутации.
Я смутно осознавал, что несу околесицу и перескакиваю с японского на английский и обратно. Теперь, когда адреналин после драки в баре иссяк, на меня навалилась усталость.
– Школа – прекрасная. Я сам там учился водить. Продолжайте. – Сумоист широко улыбнулся, и его высокий хриплый голос успокоил меня, как шуршание простыней в теплой постели.
– После публикации на меня вышел работник отдела связей с общественностью компании «Ётаё». Он сказал, что статья очень лестная и после публикации приток учеников вырос на тринадцать процентов. И добавил, что, когда окажусь в Токио, мне надо побывать там, где отрывается вся элита компании. А затем стал загадками объяснять, как туда добраться. Говорил что-то про Мадонну. Я решил, что он меня дурачит, но вот я здесь и этим счастлив.
В тот момент я был очень счастлив находиться здесь. Отороченная белой бахромой куртка сумоиста, казалось, просто сияла, и он походил на гору под искрящимся снежным покровом. Даже пустоты в комнате источали головокружительную доброжелательность.
– Мы очень рады, что вы здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Воооонннаа в тее… – неразборчиво промямлила она и затем, грохнувшись на пол, умолкла. Законность восторжествовала.
– Полицейский произвол, – сказал я.
Шерифу было не до веселья. Он вышел из камеры, опять уселся в кресло и попытался восстановить самообладание.
– Нам его прислали из токийского Диснейленда, – пояснил он. – Министр образования исключил его из экскурсии по золотому прииску. Сказал, что безответственно учить детей тому, что пьянство – это смешно. Эта хреновина действовала мне на нервы. Надеюсь, вы не будете.
– Выпью за это.
Смерив меня взглядом, он вручил мне визитную карточку. На ней по-английски было напечатано: «Арёси… Человек со Значком». Я оказался в неудобном положении, так как у меня с собой мэйси не было. Позаимствовав со стола листок для заметок, я написал: «Билли Чака – Журналист».
Посмотрев на листок с подозрением, которого тот и заслуживал, шериф аккуратно спрятал его под ленту на шляпе.
– Как вы знаете, компания «Ётаё» гордится анонимностью, которую обеспечивает постоянным посетителям лав-отеля, – начал он медленно и раздумчиво.
– Я считаю, неформальная обстановка весьма приятна, – выпалил я, решив, что сейчас самое время его перебить, дабы прикинуться наивным в протокольных делах.
– Естественно. – Он страдальчески наморщил лоб. В разговоре подразумевается, что о некоторых вещах лучше умалчивать, поэтому рабочим средством связи становятся жесты и тон. Сейчас он имел в виду, что я действую ему на нервы. Я, тем не менее, продолжил:
– Хотя до сегодняшнего вечера у меня не было возможности поразвлечься здесь, уверен, что для достойных членов корпорации «Ётаё» это желанная привилегия.
Смысл серии физических ухищрений, сопровождавшей мой ответ, служил двум целям. Первое – мне надо было показать, что я знаю: комплекс «Ётаё» – очень строго охраняемый секрет даже в стране секретов. Второе – дать ему понять, что я здесь оказался не по чистому везению. И, несмотря на мое поведение, знаю правила такого эксклюзивного членства.
– Мы обеспокоились, когда оказалось, что один из наших гостей не развлекается, – сказал он.
По-моему, грубовато. По сути, он обвинял меня в том, что я пришел не развлекаться, а в силу других причин. Чутье у сумоиста лошадиное. И все же, думаю, он пошел ва-банк. Не то чтобы лошади играли в карты. Я ответил, пока не запутался окончательно:
– Видите ли, в таком уникальном месте можно развлекаться по-разному.
Перевод: отвали, у меня свои резоны.
– Временами лучше расслабляться более традиционно.
Он имел в виду, что я зарвался. И хотя я лишь старался защитить себя, понятно, каким углом это можно развернуть: как будто я нарочно упал на стол, а затем беспричинно атаковал несколько человек, которые оказались поблизости. Как говорят индусы, вес это майя – иллюзорная изоляция. Но я решил не вдаваться в разъяснение своей точки зрения и выбрал путь наименьшего сопротивления:
– Буду с вами откровенен. У меня не было намерений затевать драку, и я беру на себя полную ответственность.
– Уверен, что у вас были благородные намерения, – сказал шериф этим своим специфичным голосом. – Тем не менее зачастую такие беспорядки негативно влияют на ту обстановку, которую мы с таким трудом создаем. И когда это происходит, я должен выявить причину и найти решение.
– Уважаю вашу позицию. Вы, должно быть, человек чести, если вам поручили такую важную роль.
– Рад, что вы понимаете мою позицию по данному вопросу. И все же, боюсь, мне придется нарушить традиционный кодекс накатта кото-ни суру.
Это плохая новость. Мне всегда нравились правила «сделаем вид, будто ничего не произошло». Великолепный кодекс. Один из моих любимых. Я кивнул шерифу.
– Вы не работаете в корпорации «Ётаё», – сказал он. – Интересно, как вы получили приглашение.
– Я несколько лет назад написал статью о Программе обучения водителей «ётаё».
– Вы репортер? – Я так и слышал, как в его голове включилась сирена. Очевидно, он не заметил связи между словом «журналист» с моей импровизированный визитки и словом «репортер».
– Я пишу только статьи для тинейджеров. Уверяю вас, ночные повадки топ-менеджеров компании «Ётаё» их не интересуют.
– Moгу я спросить, кто ваш работодатель?
– Я пишу для «Молодежи Азии».
– Кливленд, штат Орегон?
– Кливленд, Огайо. Самый популярный журнал подобного рода в моей стране, – сухо сказал я. – Читали?
– Случалось. Пожалуйста, продолжайте.
Видимо, не поклонник журнала. Как и большинство сумоистов: несколько лет назад я написал разоблачительную статью о тех строгостях, с которыми столкнется юный сумоист, если хочет достичь успеха. Я добросовестно перечислил фунты жирного тушеного тянко-набэ, который ему надо съесть, и часы бездумного избиения телеграфных столбов под дождем. Я поделился малоприятными деталями: молодые сумоисты обязаны вручную стирать набедренные повязки старших товарищей и – что еще хуже, – чистить сумоистские унитазы в тренировочном лагере после неизбежных засоров. Многие жаловались, что статья получилась довольно тяжеловесная, но факты неоспоримы. Из всех моих сочинений она входила в первую двадцатку полемических статей.
– Как я уже сказал, я написал статью о подготовке водителей в компании «Ётаё». Назвал ее самой прогрессивной в мире. Сотни бесплатных автомобилей, опытные инструкторы, которые учатся на трехгодичных курсах по всем аспектам автомобиля – от истории бензина до продвинутых методик агрессивного вождения. Я даже упомянул элитарный детский садик. Действительно очень прогрессивно. И очень полезно для репутации.
Я смутно осознавал, что несу околесицу и перескакиваю с японского на английский и обратно. Теперь, когда адреналин после драки в баре иссяк, на меня навалилась усталость.
– Школа – прекрасная. Я сам там учился водить. Продолжайте. – Сумоист широко улыбнулся, и его высокий хриплый голос успокоил меня, как шуршание простыней в теплой постели.
– После публикации на меня вышел работник отдела связей с общественностью компании «Ётаё». Он сказал, что статья очень лестная и после публикации приток учеников вырос на тринадцать процентов. И добавил, что, когда окажусь в Токио, мне надо побывать там, где отрывается вся элита компании. А затем стал загадками объяснять, как туда добраться. Говорил что-то про Мадонну. Я решил, что он меня дурачит, но вот я здесь и этим счастлив.
В тот момент я был очень счастлив находиться здесь. Отороченная белой бахромой куртка сумоиста, казалось, просто сияла, и он походил на гору под искрящимся снежным покровом. Даже пустоты в комнате источали головокружительную доброжелательность.
– Мы очень рады, что вы здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73