– Он не намного моложе меня, всего на пять лет. Кажется, ты считаешься в нашей семье человеком без предрассудков, – напомнила Лес. – Что дурного в том, что женщина старше мужчины?
– Ничего. Я… я просто не могу поверить, что вы… – Она замолчала и стала перебирать складки на своей юбке. – И все же, когда я увидела, как вы идете через патио, смеясь и улыбаясь друг другу, то поняла, что это похоже на правду. Может быть, именно это и особенно горько.
Лес не ожидала подобного признания. В горле у нее встал комок.
– Я так боялась, Триша, что ты будешь меня за это ненавидеть.
– Когда я получила твое письмо, то, кажется, могла бы убить тебя, – сказала Триша. – Но у меня было много времени, чтобы хорошенько обо всем подумать. Возможно, я не любила его. Может быть, мне просто нравилось думать, что я люблю. Ведь это не настоящая любовь, когда чувство есть только с одной стороны, правда?
– Думаю, я понимаю, почему никогда не волновалась за тебя так сильно, как за Роба. Ты всегда мыслишь ясно и здраво.
Триша в припадке возбуждения вскочила на ноги и, отойдя на несколько шагов от дивана, начала расхаживать по комнате.
– Мне хотелось разозлиться как следует. Я все твердила себе, что если я взорвусь и начну в ярости швырять вещи на пол и ругать тебя на чем свет стоит, то мне станет легче. Именно это я и собиралась сделать. Это всего лишь один вариант из того, что я замышляла, – поправилась она с горькой иронией, остановившись спиной к Лес. – Я разыграла в своем воображении несколько вариантов. И все они, уверяю тебя, – Триша резко обернулась лицом к матери, – все они были изумительно мелодраматичными. Я собиралась предстать перед тобой ироничной, оскорбленной, язвительной… И во всех вариантах я представляла себе, как выхожу из дома с клятвой, что ты видишь меня в последний раз.
– Я рада, что ты так и не выполнила ничего из задуманного, – улыбнулась Лес.
Сейчас она испытывала скорее сочувствие к дочери, чем чувство облегчения, что Триша так и не взорвалась.
– Но я сама не могу понять, почему не делаю ничего такого. Словно из-под меня выдернули ковер и я шлепнулась на пол и сижу, пытаясь решить, какой из ушибов больше болит. Ну, гордость… Это я сознаю. Но что еще? – Она безостановочно расхаживала по комнате. – На какое-то время я перестала мыслить ясно и здраво. Это случилось, когда я встретила Рауля. Мне было восемнадцать – или почти восемнадцать. Полностью сложившаяся женщина. И вот появился мужчина – красивый, старше меня, обаятельный, иностранец – все это так волнующе. Это была бы la grande passion, великая страсть. Перед нами стояло столько преград, которые надо было преодолеть, – возраст, разные культуры, происхождение, – но мы бы боролись за чувство, которое нас охватило. И все бы в конце концов уладилось, потому что мы по-настоящему были бы страстно влюблены друг в друга. – Триша прервала свое насмешливо-высокопарное описание воображаемого романа, остановилась и вздохнула, глядя в пол. – Все это звучит так глупо, не так ли?
– Нет, – сказала Лес. – Когда мне было шестнадцать, на Хоупуортской ферме работал молодой конюх. Я вздыхала по нему все лето, прекрасно понимая, что Джейк и Одра взовьются до потолка, да что там: откажутся от меня, если я выйду замуж за простого рабочего с конюшни. Но мука, которую я испытывала, была восхитительной. И заметь, он не имел обо всем этом ни малейшего представления. Для него я была просто дочерью большого босса. Но я воображала себе Бог знает что, когда он седлал для меня лошадь или помогал мне сесть верхом.
Лес не стала рассказывать Трише, как увидела его в машине целующимся с какой-то местной девушкой. Это был жестокий удар, после которого она страстно и непримиримо ненавидела этого парня.
– Я понимаю, – закончила Лес, – что это было не совсем так, как у тебя, потому что ты сейчас старше, чем я тогда, но переживания те же самые.
– Как жаль, что ты не вспомнила этого раньше. Хотя я, наверное, не стала бы тебя слушать. – Триша горько и насмешливо вздохнула, иронизируя сама над собой. – Одна из моих подруг предположила, что я просто пережила то же самое, что и многие девушки, которые увлекаются знаменитостями, – рок-звездами или футболистами. Привлекает не сам человек, а его слава. Может, она права. Я готова согласиться, что именно это чувство и толкнуло меня к Раулю. Но я не могу заставить себя смириться с тем, что его заполучила ты.
– Триша, мне бы очень хотелось сказать что-нибудь такое, что утешило бы тебя. Но тут ничего не скажешь. – Лес не поднимала глаз, разглядывая свои руки.
– И я не могу вести себя как хороший спортсмен, который, проиграв, поздравляет противника, и сказать, что я рада за тебя. Ну, дескать, лучший мужчина… достается достойной женщине… побеждает сильнейший и всякую такую чушь. Это совсем не то, что я чувствую.
– Я не ожидала, что ты это скажешь.
Триша вновь подошла к дивану и села, двигаясь так, словно на плечах у нее лежала непомерная тяжесть. Она наклонилась вперед и оперлась локтями о колени, словно ей было нелегко выдерживать вес тела.
– Наверное, мне так тяжело еще и потому, что я понимаю: теперь ты и папа никогда уже больше не будете вместе. После того, как ты завела любовную связь с другим мужчиной, он не захочет вернуться обратно. Если бы ты ждала его, то может быть…
– Ты понимаешь, что ты говоришь? – нахмурилась Лес. – Значит, ты думаешь, если бы он пожелал вернуться, я тут же должна была простить его и забыть, что он бросил меня, чтобы жениться на другой женщине? Но мне он другого мужчину простить не может. Куда же подевались все твои современные взгляды, твой протест против двойных стандартов?
– Это не я так думаю, а отец, у которого до сих пор сохранились старомодные взгляды. Я знаю, что именно так он и видит отношения мужчины и женщины, – объяснила Триша и хмуро замолкла. – Все равно это не имеет никакого значения. Папа не собирается бросать Клодию, особенно сейчас, когда появился ребенок.
– Ребенок, – пробормотала Лес.
– Да. – Триша подняла нa нее глаза. – Я считала, что ты уже знаешь. Теперь у меня есть новый братец, Аллен Томас. Он родился прошлой ночью. Па присутствовал в родильной палате. Стоило послушать, какой у него был голос, когда он позвонил мне сегодня утром. Он говорил так, словно младенца родил он сам, а не Клодия.
Лес не могла не вспомнить, что Эндрю даже в голову не пришло остаться с ней, когда она рожала Роба и Тришу. И она поняла, что он сильно изменился.
– Я рада за него, – сказала она. – Именно так и должно быть.
– Честно говоря, я отчасти и приехала так рано, чтобы успеть посмотреть на своего новорожденного братца. А сюда заглянула, чтобы взять свою машину. – Триша замялась и глянула на чемоданы, которые Рауль оставил стоять в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153