– Лес медленно повернулась к матери, ошеломленно прислушиваясь к каждому слову, слетавшему с ее губ. – А как у тебя много общественных обязанностей и как ты успешно провела множество благотворительных акций! Всего я просто не смогла бы перечислить. Может быть, я и стара, Лес, но я отнюдь не слепа.
– Но ты всегда относилась ко мне…
– …как мать относится к ребенку, – охотно согласилась Одра. – Конечно, сейчас ты сама понимаешь, что для матерей дети на всю жизнь остаются детьми. Всегда кажется, что они еще не вполне взрослые, чтобы покинуть дом, жениться или выйти замуж, завести детей.
– Думаю, что так, – сказала Лес.
Однако ее все еще слегка изумляло то, что она слышит.
– А если уж говорить о настоящем, важном деле, что может быть более важным, чем твоя семья? – с нажимом спросила Одра. – То, что твои дети выросли, совсем еще не означает, что они перестали сталкиваться с трудностями и что они перестали в тебе нуждаться. Ты не думала о том времени, когда у тебя родятся внуки? Разве не тебе предстоит заняться ими, когда они появятся на свет? А как ты сможешь это сделать, если все твое время будет отнимать бизнес? Лес, ты – это якорь, который удерживает всю семью вместе. Без тебя все разбредутся в разные стороны. И потеряют ту близость, которая делает их теми, кто они есть. Именно семья и есть самое важное и настоящее. Семья.
Лес медленно покачала головой и вернулась к столу.
– Я спрашиваю себя, Одра, знала и понимала ли я тебя когда-нибудь?
– Я твоя мать. И совершенно неважно, понимаешь ли ты меня. Хорошо бы тебе это запомнить. А сейчас садись и пей чай, пока он совсем не остыл, – распорядилась Одра.
И Лес, улыбаясь, подчинились.
Не проехала она и полдороги от материнского дома, как дождь прекратился и сквозь разрыв в облаках хлынули сверкающие солнечные лучи. Когда «Мерседес» подкатил к дому в испанском стиле, на губах Лес все еще играла улыбка, не покидавшая ее в пути. Она оставила машину стоять у входа и взбежала по низким ступеням к резной входной двери.
– Эмма! – весело позвала она, врываясь в прихожую. – Я – дома. Звонил мне кто-нибудь?
Дневная корреспонденция была аккуратно сложена на столике в прихожей. Лес остановилась, чтобы просмотреть ее, пропуская различные счета и извещения. Они искала письма от Роба и Триши. Внизу стопки лежал тонкий коричневый пакет, адресованный ей лично.
Интересно, от кого это? Лес взяла сверток и посмотрела на обратный адрес. Бандероль пришла из отеля в Нью-Йорке, где они всегда останавливались. Спрашивая себя, что может оказаться в пакете, Лес просунула палец под край коричневой обертки и разорвала ее. Внутри находилась плоская коробка.
В это время послышались шаги. Из столовой вышла Эмма.
– Как прошел ленч?
Лес полуобернулась к ней, рассеянно улыбнувшись своей полной седовласой секретарше. Пальцы ее продолжали срывать обертку с коробки.
– Неожиданно оказался гораздо более приятным, чем я ожидала. Были какие-нибудь звонки?
– Звонила миссис Рандолф, чтобы напомнить о встрече за ленчем, назначенной на следующий вторник. Я заверила ее, что встреча записана в вашем деловом расписании. Миссис Рандолф просила, чтобы вы позвонили ей попозже – она хочет обсудить с вами сценарий встречи.
Лес открыла крышку коробки. Сверху лежал сложенный листок бумаги. А под ним – черная шелковая ночная рубашка, отороченная кружевом. Удивленно нахмурившись, Лес развернула письмо. Эмма продолжала что-то говорить, но Лес уже не слушала ее. Она быстро пробежала глазами машинописный текст, затем перечитала его еще раз, более медленно.
Дорогая миссис Томас.
Белье, находящееся в этой коробке, обнаружила одна из наших горничных, когда убирала Ваш номер после Вашего недавнего визита в Нью-Йорк. Мы взяли на себя смелость выстирать и выгладить свою находку, прежде чем отправить ее Вам. Надеемся, эта задержка не вызовет Вашего недовольства.
Мы весьма ценим то, что Вы являетесь постоянным клиентом нашего отеля.
С искренним уважением…
Письмо заканчивалось затейливой росписью.
Лес опять глянула на ночную рубашку и даже приподняла край черного лифа. Вещь была не ее. Она никогда не носила черного белья.
– Что-нибудь не так?
Лес наконец очнулась и поняла, о чем спрашивает Эмма. Что-то удержало ее от того, чтобы сказать секретарше, что пакет прислали ей по ошибке.
– Нет, конечно, нет. – Лес быстро положила листок назад в коробку. – Вы, кажется, говорили, что звонил Эндрю?
Она смутно припоминала, что Эмма произносила его имя.
– Да. – Эмма нерешительно смотрела на Лес, не будучи вполне уверена, что та ничем не расстроена. Но вслух она ничего не сказала. Независимо от того, как долго работают вместе работодатель и его служащий и на сколько они близки, их всегда разделяет тонкая невидимая линия, и Эмма не стала ее пересекать. – Он звонил, чтобы сказать, что сегодня немного задержится. Предлагает вам планировать обед часам к восьми.
– Спасибо. – Лес отошла от столика в прихожей, сжимая коробку в руках. – Просмотрите, пожалуйста, остальную почту.
И она двинулась к лестнице.
– Как насчет миссис Рандолф? – спросила Эмма. Лес остановилась, вцепившись в поручни, в голове у нее тяжело стучала кровь. – Она ждет вашего звонка.
– Потом, – ответила Лес, даже не повернув головы, и побрела по нескончаемой веренице ступеней на второй этаж.
Войдя к себе, она заперла дверь и подошла к выложенному изразцами камину. Достав письмо, она положила коробку и оберточную бумагу на кофейный столик, а затем подтянула поближе стоявший на дальнем конце стола телефон. Затем набрала номер, указанный на бланке отеля вверху письма. Надо как можно быстрее убедиться, что произошла какая-то ошибка, а не то разыгравшееся воображение сведет ее с ума.
– Это звонит миссис Томас из Флориды. Я хотела бы поговорить с миссис… – Лес замялась на миг, чтобы взглянуть на подпись под письмом. – С миссис Нэш.
– Подождите минуту, пожалуйста.
– Хорошо.
Однако Лес показалось, что прошла не минута, а целая вечность, прежде чем в трубке раздался голос женщины, представившейся как миссис Нэш.
– Я миссис Томас… Миссис Эндрю Томас, – начала Лес.
– Слушаю вас, миссис Томас. Я ждала вашего звонка. Мы нашли ночную рубашку, которую вы забыли, когда гостили у нас две недели назад. Она уже выслана по почте. Со дня на день посылка должна быть у вас.
– Но я… мне кажется, я ничего у вас не оставляла. Вы уверены, что это моя рубашка? – Ее рука стискивала телефонную трубку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Совершенно уверена. Когда горничная нашла ее в вашем номере, она позвонила нам, чтобы спросить, что с ней делать. Мы решили, что лучше всего выстирать рубашку и отослать ее вам во Флориду. – В голосе женщины послышалось беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
– Но ты всегда относилась ко мне…
– …как мать относится к ребенку, – охотно согласилась Одра. – Конечно, сейчас ты сама понимаешь, что для матерей дети на всю жизнь остаются детьми. Всегда кажется, что они еще не вполне взрослые, чтобы покинуть дом, жениться или выйти замуж, завести детей.
– Думаю, что так, – сказала Лес.
Однако ее все еще слегка изумляло то, что она слышит.
– А если уж говорить о настоящем, важном деле, что может быть более важным, чем твоя семья? – с нажимом спросила Одра. – То, что твои дети выросли, совсем еще не означает, что они перестали сталкиваться с трудностями и что они перестали в тебе нуждаться. Ты не думала о том времени, когда у тебя родятся внуки? Разве не тебе предстоит заняться ими, когда они появятся на свет? А как ты сможешь это сделать, если все твое время будет отнимать бизнес? Лес, ты – это якорь, который удерживает всю семью вместе. Без тебя все разбредутся в разные стороны. И потеряют ту близость, которая делает их теми, кто они есть. Именно семья и есть самое важное и настоящее. Семья.
Лес медленно покачала головой и вернулась к столу.
– Я спрашиваю себя, Одра, знала и понимала ли я тебя когда-нибудь?
– Я твоя мать. И совершенно неважно, понимаешь ли ты меня. Хорошо бы тебе это запомнить. А сейчас садись и пей чай, пока он совсем не остыл, – распорядилась Одра.
И Лес, улыбаясь, подчинились.
Не проехала она и полдороги от материнского дома, как дождь прекратился и сквозь разрыв в облаках хлынули сверкающие солнечные лучи. Когда «Мерседес» подкатил к дому в испанском стиле, на губах Лес все еще играла улыбка, не покидавшая ее в пути. Она оставила машину стоять у входа и взбежала по низким ступеням к резной входной двери.
– Эмма! – весело позвала она, врываясь в прихожую. – Я – дома. Звонил мне кто-нибудь?
Дневная корреспонденция была аккуратно сложена на столике в прихожей. Лес остановилась, чтобы просмотреть ее, пропуская различные счета и извещения. Они искала письма от Роба и Триши. Внизу стопки лежал тонкий коричневый пакет, адресованный ей лично.
Интересно, от кого это? Лес взяла сверток и посмотрела на обратный адрес. Бандероль пришла из отеля в Нью-Йорке, где они всегда останавливались. Спрашивая себя, что может оказаться в пакете, Лес просунула палец под край коричневой обертки и разорвала ее. Внутри находилась плоская коробка.
В это время послышались шаги. Из столовой вышла Эмма.
– Как прошел ленч?
Лес полуобернулась к ней, рассеянно улыбнувшись своей полной седовласой секретарше. Пальцы ее продолжали срывать обертку с коробки.
– Неожиданно оказался гораздо более приятным, чем я ожидала. Были какие-нибудь звонки?
– Звонила миссис Рандолф, чтобы напомнить о встрече за ленчем, назначенной на следующий вторник. Я заверила ее, что встреча записана в вашем деловом расписании. Миссис Рандолф просила, чтобы вы позвонили ей попозже – она хочет обсудить с вами сценарий встречи.
Лес открыла крышку коробки. Сверху лежал сложенный листок бумаги. А под ним – черная шелковая ночная рубашка, отороченная кружевом. Удивленно нахмурившись, Лес развернула письмо. Эмма продолжала что-то говорить, но Лес уже не слушала ее. Она быстро пробежала глазами машинописный текст, затем перечитала его еще раз, более медленно.
Дорогая миссис Томас.
Белье, находящееся в этой коробке, обнаружила одна из наших горничных, когда убирала Ваш номер после Вашего недавнего визита в Нью-Йорк. Мы взяли на себя смелость выстирать и выгладить свою находку, прежде чем отправить ее Вам. Надеемся, эта задержка не вызовет Вашего недовольства.
Мы весьма ценим то, что Вы являетесь постоянным клиентом нашего отеля.
С искренним уважением…
Письмо заканчивалось затейливой росписью.
Лес опять глянула на ночную рубашку и даже приподняла край черного лифа. Вещь была не ее. Она никогда не носила черного белья.
– Что-нибудь не так?
Лес наконец очнулась и поняла, о чем спрашивает Эмма. Что-то удержало ее от того, чтобы сказать секретарше, что пакет прислали ей по ошибке.
– Нет, конечно, нет. – Лес быстро положила листок назад в коробку. – Вы, кажется, говорили, что звонил Эндрю?
Она смутно припоминала, что Эмма произносила его имя.
– Да. – Эмма нерешительно смотрела на Лес, не будучи вполне уверена, что та ничем не расстроена. Но вслух она ничего не сказала. Независимо от того, как долго работают вместе работодатель и его служащий и на сколько они близки, их всегда разделяет тонкая невидимая линия, и Эмма не стала ее пересекать. – Он звонил, чтобы сказать, что сегодня немного задержится. Предлагает вам планировать обед часам к восьми.
– Спасибо. – Лес отошла от столика в прихожей, сжимая коробку в руках. – Просмотрите, пожалуйста, остальную почту.
И она двинулась к лестнице.
– Как насчет миссис Рандолф? – спросила Эмма. Лес остановилась, вцепившись в поручни, в голове у нее тяжело стучала кровь. – Она ждет вашего звонка.
– Потом, – ответила Лес, даже не повернув головы, и побрела по нескончаемой веренице ступеней на второй этаж.
Войдя к себе, она заперла дверь и подошла к выложенному изразцами камину. Достав письмо, она положила коробку и оберточную бумагу на кофейный столик, а затем подтянула поближе стоявший на дальнем конце стола телефон. Затем набрала номер, указанный на бланке отеля вверху письма. Надо как можно быстрее убедиться, что произошла какая-то ошибка, а не то разыгравшееся воображение сведет ее с ума.
– Это звонит миссис Томас из Флориды. Я хотела бы поговорить с миссис… – Лес замялась на миг, чтобы взглянуть на подпись под письмом. – С миссис Нэш.
– Подождите минуту, пожалуйста.
– Хорошо.
Однако Лес показалось, что прошла не минута, а целая вечность, прежде чем в трубке раздался голос женщины, представившейся как миссис Нэш.
– Я миссис Томас… Миссис Эндрю Томас, – начала Лес.
– Слушаю вас, миссис Томас. Я ждала вашего звонка. Мы нашли ночную рубашку, которую вы забыли, когда гостили у нас две недели назад. Она уже выслана по почте. Со дня на день посылка должна быть у вас.
– Но я… мне кажется, я ничего у вас не оставляла. Вы уверены, что это моя рубашка? – Ее рука стискивала телефонную трубку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Совершенно уверена. Когда горничная нашла ее в вашем номере, она позвонила нам, чтобы спросить, что с ней делать. Мы решили, что лучше всего выстирать рубашку и отослать ее вам во Флориду. – В голосе женщины послышалось беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153