Когда он вошел, Лес стояла, скрестив на груди руки.
– Здравствуй. – Эндрю удивленно улыбнулся и поцеловал Лес в щеку. – Я не ожидал, что ты все еще не спишь. Ну, как тебе понравился концерт?
– Я не пошла на него. Где ты был? Я пыталась дозвониться к тебе в кабинет, но там никого не было.
Он обнял Лес за плечи и увлек ее за собой в гостиную.
– Я повел Клодию обедать. Кажется, это было самое малое, что я мог сделать, после того как задержал ее так допоздна в офисе. Мне следовало бы позвонить тебе, но я был уверен, что ты на концерте. Извини, пожалуйста, если заставил тебя волноваться.
– Заставил. – Все ее страхи теперь прошли, но раздражение осталось. – Должно быть, официанты не спешили вас обслужить, и из-за этого обед ужасно затянулся.
– Ничуть нет. Боюсь, что мы заговорились и потеряли всякое представление о времени, – признался Эндрю.
– Понимаю.
– Да нет, думаю, что не понимаешь… – Эндрю остановился, поставив свой кейс на спинку лимонно-желтого дивана. – Не знаю, смогу ли тебе объяснить, какое большое удовольствие доставляют мне разговоры с Клодией. С ней можно обсуждать такие предметы, о которых я не могу поговорить с тобой. Само собой разумеется, ты будешь слушать меня, но сама ничего разумного сказать в ответ не сможешь. А Клодия – юрист, и с ней мы можем беседовать на равных. И это всегда так вдохновляет меня. – Он посмотрел на Лес. – Ты понимаешь?
– Да.
– Надеюсь, это не бьет по твоим чувствам, – проговорил Эндрю с внезапно вспыхнувшим нетерпением. – Ведь все это моя работа.
– Я понимаю.
Да, это была его работа, которая занимала в жизни Эндрю большое место. И это было именно то, чего она не могла с ним разделить. Разговоры на юридические темы казались Лес скучными и утомляли ее. Однако то, что Эндрю не мог поговорить с ней о любимом деле, оставляло между ними какую-то пустоту. И вот другая женщина эту пустоту заполнила. Было бы ложью сказать, что это не причиняло Лес боли или что она не чувствовала, что в чем-то не оправдала ожиданий мужа.
– Мне очень жаль, что заставил тебя тревожиться понапрасну и не дал тебе вовремя лечь спать. – Эндрю вновь поднял свой кейс.
– Я сварила кофе.
– Нет, спасибо. Мне хочется как можно скорее завалиться в постель. Завтра с утра пораньше мы с Джоном Рандолфом встречаемся на площадке для гольфа, чтобы успеть сыграть хотя бы раунд до того, как на площадку набежит толпа народа.
– Но я хотела кое о чем с тобой поговорить, – сказала Лес.
– А это не может подождать? Я буквально с ног валюсь от усталости. – Минуту назад, когда он говорил о Клодии, он вовсе не казался усталым. Напротив, Эндрю был оживлен и весь светился.
– Хорошо, – сказала Лес, хотя вся дрожала от обиды и негодования. И все ее возмущение было направлено на Клодию Бейнз. Она сердилась на нее за то, что молодая женщина давала Эндрю то, чего сама она, Лес, дать не могла, и гневалась на Эндрю за то, что он это принимал. И еще она сердилась на саму себя за то, что испытывает такие чувства к ним обоим.
– Спасибо, – Эндрю поцеловал жену, едва притронувшись к ее щеке губами. – Спокойной ночи, дорогая.
Все медовые месяцы когда-нибудь заканчиваются, даже и те из них, что начинаются во второй раз. И глядя, как Эндрю идет к дубовой лестнице, ведущей к спальням на втором этаже, Лес спрашивала себя, не подошел ли к концу и ее медовый месяц.
Прошли выходные, но Лес все еще не сообщила Эндрю, что Одра просила ее поехать в Виргинию. Повода так и не подвернулось. Если Эндрю и помнил, что Лес хотела о чем-то с ним поговорить, то он ни словом об этом не упомянул. В начале недели позвонила Мэри, чтобы обсудить сроки их поездки, и Лес предложила отправиться на две последние недели февраля.
Этим же вечером Эндрю встал после обеда из-за стола и извинился:
– Прости, что оставляю тебя одну, но я хочу пойти в библиотеку. Мне надо сделать несколько телефонных звонков.
Он ушел, а Лес засиделась за столом, потягивая вторую чашку кофе. В зеркальном потолке отражались мерцающие желтые огоньки свечей, стоящих на столе. Такая романтическая обстановка, подумала Лес, явно ни к чему сидящему в одиночестве человеку. Она задула свечи и, прихватив с собой чашку с кофе, пошла в гостиную.
Дверь в библиотеку, служившую Эндрю рабочим кабинетом, была прикрыта неплотно. Лес услышала, как муж смеется, беседуя с кем-то, и ее потянуло на этот звук. Она отворила дверь и вошла комнату, подумав, что может выпить кофе и здесь, а потом, когда Эндрю закончит свои звонки, поговорит с ним о предстоящей поездке в Виргинию. Но ей так и не удалось посидеть в широком кожаном кресле у камина.
Как только Эндрю увидел ее, он сказал невидимому собеседнику:
– Подождите, пожалуйста, минутку. – Затем прикрыл рукой телефонную трубку. – Ты чего-то хочешь, Лес?
– Нет, – улыбнулась она, покачав головой.
– Это деловой разговор, – сказал Эндрю, не отнимая ладони от трубки и не продолжая прерванной телефонной беседы.
Прошла чуть ли не минута, прежде чем Лес поняла, что он ждет, пока она выйдет из комнаты. Эндрю не хотел, чтобы она слышала, о чем он говорит. Она испытала странное замешательство, словно ребенок, которому сказали, что ему нечего делать в комнате, полной взрослых. И она смущенно и неловко вышла из библиотеки, не желая оставаться, раз уж ей так явно дали понять, что она здесь лишняя. Однако, выйдя за дверь, Лес остановилась, спрашивая себя, как это она позволила Эндрю выпроводить ее подобным образом.
Она повернулась было, чтобы войти назад, но тут услышала, как Эндрю сказал:
– Извини, Клодия. Так что ты говорила?
Лес так и отпрянула от двери. Она прошла через гостиную к шкафчику с напитками, стоявшему за стойкой бара, и налила себе в кофе изрядную порцию виски. Клодия. Она начинает ненавидеть это имя. Для Лес совершенно ясно, что эта женщина старается понравиться Эндрю. Сколько раз она слышала, как другие говорят, что большинство женщин, сделавших успешную карьеру, проложили себе путь наверх через постель. Эта женщина использует Эндрю. Конечно, он это сам понимает. Может быть, его это не беспокоит. Внутри у Лес словно все свело от чувств, которым она не могла бы подыскать названия, если бы даже и хотела.
Она не знала, как долго просидела, сжимая в ладонях чашку с кофе и виски, как не знала, сколько времени прошло, прежде чем Эндрю вышел из кабинета. Когда он присоединился к Лес, сидевшей у бара, остатки напитка, что плескались на дне ее чашки, были уже совсем холодными.
– Сооружу-ка я себе выпивку, – сказал Эндрю, заходя за стойку. – Что ты пьешь?
– Просто кофе, – солгала Лес.
– А мне, думаю, стоит выпить чего-нибудь покрепче. – Он взял стакан и бросил в него несколько кубиков льда из морозильника. – Сегодня вечером по кабелю показывают что-нибудь интересное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
– Здравствуй. – Эндрю удивленно улыбнулся и поцеловал Лес в щеку. – Я не ожидал, что ты все еще не спишь. Ну, как тебе понравился концерт?
– Я не пошла на него. Где ты был? Я пыталась дозвониться к тебе в кабинет, но там никого не было.
Он обнял Лес за плечи и увлек ее за собой в гостиную.
– Я повел Клодию обедать. Кажется, это было самое малое, что я мог сделать, после того как задержал ее так допоздна в офисе. Мне следовало бы позвонить тебе, но я был уверен, что ты на концерте. Извини, пожалуйста, если заставил тебя волноваться.
– Заставил. – Все ее страхи теперь прошли, но раздражение осталось. – Должно быть, официанты не спешили вас обслужить, и из-за этого обед ужасно затянулся.
– Ничуть нет. Боюсь, что мы заговорились и потеряли всякое представление о времени, – признался Эндрю.
– Понимаю.
– Да нет, думаю, что не понимаешь… – Эндрю остановился, поставив свой кейс на спинку лимонно-желтого дивана. – Не знаю, смогу ли тебе объяснить, какое большое удовольствие доставляют мне разговоры с Клодией. С ней можно обсуждать такие предметы, о которых я не могу поговорить с тобой. Само собой разумеется, ты будешь слушать меня, но сама ничего разумного сказать в ответ не сможешь. А Клодия – юрист, и с ней мы можем беседовать на равных. И это всегда так вдохновляет меня. – Он посмотрел на Лес. – Ты понимаешь?
– Да.
– Надеюсь, это не бьет по твоим чувствам, – проговорил Эндрю с внезапно вспыхнувшим нетерпением. – Ведь все это моя работа.
– Я понимаю.
Да, это была его работа, которая занимала в жизни Эндрю большое место. И это было именно то, чего она не могла с ним разделить. Разговоры на юридические темы казались Лес скучными и утомляли ее. Однако то, что Эндрю не мог поговорить с ней о любимом деле, оставляло между ними какую-то пустоту. И вот другая женщина эту пустоту заполнила. Было бы ложью сказать, что это не причиняло Лес боли или что она не чувствовала, что в чем-то не оправдала ожиданий мужа.
– Мне очень жаль, что заставил тебя тревожиться понапрасну и не дал тебе вовремя лечь спать. – Эндрю вновь поднял свой кейс.
– Я сварила кофе.
– Нет, спасибо. Мне хочется как можно скорее завалиться в постель. Завтра с утра пораньше мы с Джоном Рандолфом встречаемся на площадке для гольфа, чтобы успеть сыграть хотя бы раунд до того, как на площадку набежит толпа народа.
– Но я хотела кое о чем с тобой поговорить, – сказала Лес.
– А это не может подождать? Я буквально с ног валюсь от усталости. – Минуту назад, когда он говорил о Клодии, он вовсе не казался усталым. Напротив, Эндрю был оживлен и весь светился.
– Хорошо, – сказала Лес, хотя вся дрожала от обиды и негодования. И все ее возмущение было направлено на Клодию Бейнз. Она сердилась на нее за то, что молодая женщина давала Эндрю то, чего сама она, Лес, дать не могла, и гневалась на Эндрю за то, что он это принимал. И еще она сердилась на саму себя за то, что испытывает такие чувства к ним обоим.
– Спасибо, – Эндрю поцеловал жену, едва притронувшись к ее щеке губами. – Спокойной ночи, дорогая.
Все медовые месяцы когда-нибудь заканчиваются, даже и те из них, что начинаются во второй раз. И глядя, как Эндрю идет к дубовой лестнице, ведущей к спальням на втором этаже, Лес спрашивала себя, не подошел ли к концу и ее медовый месяц.
Прошли выходные, но Лес все еще не сообщила Эндрю, что Одра просила ее поехать в Виргинию. Повода так и не подвернулось. Если Эндрю и помнил, что Лес хотела о чем-то с ним поговорить, то он ни словом об этом не упомянул. В начале недели позвонила Мэри, чтобы обсудить сроки их поездки, и Лес предложила отправиться на две последние недели февраля.
Этим же вечером Эндрю встал после обеда из-за стола и извинился:
– Прости, что оставляю тебя одну, но я хочу пойти в библиотеку. Мне надо сделать несколько телефонных звонков.
Он ушел, а Лес засиделась за столом, потягивая вторую чашку кофе. В зеркальном потолке отражались мерцающие желтые огоньки свечей, стоящих на столе. Такая романтическая обстановка, подумала Лес, явно ни к чему сидящему в одиночестве человеку. Она задула свечи и, прихватив с собой чашку с кофе, пошла в гостиную.
Дверь в библиотеку, служившую Эндрю рабочим кабинетом, была прикрыта неплотно. Лес услышала, как муж смеется, беседуя с кем-то, и ее потянуло на этот звук. Она отворила дверь и вошла комнату, подумав, что может выпить кофе и здесь, а потом, когда Эндрю закончит свои звонки, поговорит с ним о предстоящей поездке в Виргинию. Но ей так и не удалось посидеть в широком кожаном кресле у камина.
Как только Эндрю увидел ее, он сказал невидимому собеседнику:
– Подождите, пожалуйста, минутку. – Затем прикрыл рукой телефонную трубку. – Ты чего-то хочешь, Лес?
– Нет, – улыбнулась она, покачав головой.
– Это деловой разговор, – сказал Эндрю, не отнимая ладони от трубки и не продолжая прерванной телефонной беседы.
Прошла чуть ли не минута, прежде чем Лес поняла, что он ждет, пока она выйдет из комнаты. Эндрю не хотел, чтобы она слышала, о чем он говорит. Она испытала странное замешательство, словно ребенок, которому сказали, что ему нечего делать в комнате, полной взрослых. И она смущенно и неловко вышла из библиотеки, не желая оставаться, раз уж ей так явно дали понять, что она здесь лишняя. Однако, выйдя за дверь, Лес остановилась, спрашивая себя, как это она позволила Эндрю выпроводить ее подобным образом.
Она повернулась было, чтобы войти назад, но тут услышала, как Эндрю сказал:
– Извини, Клодия. Так что ты говорила?
Лес так и отпрянула от двери. Она прошла через гостиную к шкафчику с напитками, стоявшему за стойкой бара, и налила себе в кофе изрядную порцию виски. Клодия. Она начинает ненавидеть это имя. Для Лес совершенно ясно, что эта женщина старается понравиться Эндрю. Сколько раз она слышала, как другие говорят, что большинство женщин, сделавших успешную карьеру, проложили себе путь наверх через постель. Эта женщина использует Эндрю. Конечно, он это сам понимает. Может быть, его это не беспокоит. Внутри у Лес словно все свело от чувств, которым она не могла бы подыскать названия, если бы даже и хотела.
Она не знала, как долго просидела, сжимая в ладонях чашку с кофе и виски, как не знала, сколько времени прошло, прежде чем Эндрю вышел из кабинета. Когда он присоединился к Лес, сидевшей у бара, остатки напитка, что плескались на дне ее чашки, были уже совсем холодными.
– Сооружу-ка я себе выпивку, – сказал Эндрю, заходя за стойку. – Что ты пьешь?
– Просто кофе, – солгала Лес.
– А мне, думаю, стоит выпить чего-нибудь покрепче. – Он взял стакан и бросил в него несколько кубиков льда из морозильника. – Сегодня вечером по кабелю показывают что-нибудь интересное?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153