– несколько нетерпеливо сказал профессор.
Ну и имечко у него, однако…
– Вы меня слышите? – повысил голос фон Кугельсдорф.
«Абер фрайлих», – подумал Иван, а вслух нехотя буркнул:
– Яволь…
А может, это просто чей-то дурацкий розыгрыш? А может…
– Ежели слышите, так отвечайте на поставленный вопрос, – раздался скрипучий до неприятности голос откуда-то из угла.
Иван сообразил, что говорит второй из оставшихся в комнате – его он не успел разглядеть. Он открыл глаза и грустно посмотрел на говорившего. Лучше бы он не смотрел. В углу, не касаясь спинки стула до невозможности прямой спиной и аккуратно положив ногу на ногу, сидел человек в черной эсэсовской форме: перчатки, кресты, значки, ремни, кобура, начищенные до зеркального блеска сапоги, из-под фуражки с серебристой мертвой головой – почему не снял убор в помещении? – холодный немигающий взгляд льдистых голубых глаз…
Обмирая, как в кошмаре, Иван смотрел на невозможного персонажа, чувствуя, что уже не сомневается в абсолютной нереальности происходящего. Шутки, похоже, закончились: Иван явственно обонял запах керосина, витавший над его личным делом…
– А это, – профессор сделал широкий жест рукой, – господин…
– Кляйн, – проскрипел эсэсовец. – Оберштурмбаннфюрер Генрих Кляйн.
Он встал со стула, и все его портупеи с сапогами заскрипели в унисон с голосом хозяина.
– Герр Кляйн, – произнес профессор, – занимается тем, что…
– Подождите, профессор, – перебил его эсэсовец.
– Я сам.
Он подошел к Ивану, измерил его холодным взором и заговорил:
– Я занимаюсь тем, что отвечаю за секретность экспериментов, проводимых лабораторией профессора фон Кугельсдорфа. Я по мере сил борюсь с врагами нации и фюрера, со шпионами и диверсантами, но, – он поднял палец, – честным немцам бояться меня нечего. Вы будете отвечать на мои вопросы… Так?
– Да, – чуть ли не прохрипел Иван.
– Отлично, – удовлетворенно кивнул Кляйн.
Он заложил руки за спину и некоторое время ходил по комнате. Потом вдруг резко повернулся и в упор спросил у Ивана по-французски:
– Ваше имя? Чин? Задание?
Придумал бы что-нибудь поновее, разозлился Иван. Что за шуточки, в самом деле? Ротмистр задрипанный. Жандармская морда.
– А почему по-французски? – задал он резонный вопрос. – Я что, похож на лягушатника? В моем лице есть что-то гасконское?
– Вообще-то нет, – несколько недоуменно произнес Кляйн.
– Тогда в чем же дело?
Немец не ответил. Создалось впечатление, что он желал бы почесать в затылке.
– А кто же вы тогда такой? – в затруднении спросил он. – Американец? Англичанин?
Иван укоризненно смотрел на него.
– Неужто поляк? – в священном ужасе проговорил Кляйн.
– Еще скажите, что я русский, – печально молвил Иван.
– Ну, это уже чересчур, – хмыкнул оберштурмбаннфюрер. – Я такого говорить не собирался…
Он сокрушенно покачал головой, а Иван в это мгновение с ужасающей отчетливостью понял, что все это – не шутка, не розыгрыш и не бред, а самая что ни на есть реальная реальность – какой бы странной и страшной она ни казалась, – и что в этой реальности ему предстоит находиться неизвестно сколько… и кто знает, чем все здесь происходящее может для него; да и для других, закончиться.., и закончится ли вообще.
– Итак, – произнес Кляйн жестко. Взгляд у него был холодный и цепкий. – Шутки в сторону. Я понимаю, что вы не шпион. Однако кто же вы в таком случае?
Надо что-то срочно придумать… Эти двое – вовсе не простаки и не дураки. Но что у них на уме? Что это за лаборатория такая? Вот гнусная машина: надо же было ей так взорваться…
– Я… Я не знаю… Я не помню.., господин оберштурмбаннфюрер… Взрыв… да, взрыв, а потом…
Профессор и эсэсовец выжидательно смотрели на него.
– Какой сейчас год? – выпалил вдруг Иван, пытаясь приподняться.
Кляйн и фон Кугельсдорф быстро переглянулись.
– Одна тысяча девятьсот сорок третий, – сказал профессор. – Седьмое мая.
– Вы думаете, он на самом деле ничего не помнит? – вполголоса спросил Кляйн.
Профессор дернул плечом.
– Вполне может быть, – пробормотал он. – После такого взрыва… Вы офицер СС? – вдруг спросил он.
Иван сначала не понял, а потом чуть не подскочил на кровати. Ну конечно! Татуировка с номером группы крови под мышкой…
– Да, герр профессор, – как бы в полузабытьи с трудом проговорил он. – Гауптштурм… Нет, не помню! – воскликнул он с душевной мукой в голосе, заведя глаза на черную фуражку Кляйна.
Немцы опять быстро переглянулись.
– Но хоть что-то вы должны помнить? – раздраженно спросил Кляйн. – Где вы служили? В какой части? Что это было – полевая часть или какое-нибудь ХОЗУ?
Иван смотрел на него, лихорадочно соображая.
– Нет… К пятому управлению я не имел отношения, хотя генерала Поля помню…
– А что еще? – быстро спросил Кляйн. – Гестапо? Разведка?..
Как же, забудешь такое – Броневой с котом Матроскиным, зло подумал Иван. Все двенадцать серий…
– Нет, – ляпнул он наобум. – Корабль.., холодно…
Кляйн с профессором переглянулись снова – на этот раз прямо-таки потрясение.
– Не может быть, – хрипло произнес Кляйн. – Как же так…
Было видно, что Иван попал в точку – неизвестно какую, но зато очень метко. Снайперски попал – угодил в десятку. И что его угораздило – про какой-то там корабль?..
– Ну?.. – крикнул эсэсовец. – Какой корабль? Отвечайте же!..
– Да не помню я! – взмолился Иван. Какие-то странные мысли полезли ему в голову. – Крейсер.., нет, большая подводная лодка… Мы плыли.., долго.., потом лед, лед везде – в море, на суше, повсюду только лед, и странный запах, и разноцветный дым.., все горит, и земля, и вода.., а потом взрыв – и я здесь…
Иван умолк, потом перевел дух. Ну и наговорил он. Ой несдобровать, ой засада…
Профессор и Кляйн молчали. Иван чувствовал себя очень неуютно под их сверлящими взглядами.
– Ну ладно, – разлепил губы Кляйн. – Это легче… проверить. Я займусь этим. Но все равно – вы поступаете в наше распоряжение, будете задействованы в нашем проекте.
– Именно так, – поддакнул профессор.
– Вы ведь готовы служить фюреру и рейху?
– Я – солдат фюрера и великой Германии, – отчеканил Иван, мысленно матерясь. – Как только я буду в состоянии держать в руках оружие, я хочу, чтобы меня направили туда, где трудно, туда, где я смогу принести наибольшую пользу…
– Этот момент очень скоро настанет, – несколько зловеще, как показалось Ивану, произнес Кляйн. – Вы сумеете проявить себя на поле битвы…
– Скоро? – очень радостно произнес Иван.
– Скоро, – подтвердил эсэсовец.
– Ну, не так чтобы очень, – вдруг вмешался профессор.
– Вы еще здесь полежите…
– А что такое? – недовольно спросил Кляйн. – Он же здоров как бык. Да у меня и в спецгруппе таких здоровяков нет!
«Спасибо на добром слове, – кисло подумал Иван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Ну и имечко у него, однако…
– Вы меня слышите? – повысил голос фон Кугельсдорф.
«Абер фрайлих», – подумал Иван, а вслух нехотя буркнул:
– Яволь…
А может, это просто чей-то дурацкий розыгрыш? А может…
– Ежели слышите, так отвечайте на поставленный вопрос, – раздался скрипучий до неприятности голос откуда-то из угла.
Иван сообразил, что говорит второй из оставшихся в комнате – его он не успел разглядеть. Он открыл глаза и грустно посмотрел на говорившего. Лучше бы он не смотрел. В углу, не касаясь спинки стула до невозможности прямой спиной и аккуратно положив ногу на ногу, сидел человек в черной эсэсовской форме: перчатки, кресты, значки, ремни, кобура, начищенные до зеркального блеска сапоги, из-под фуражки с серебристой мертвой головой – почему не снял убор в помещении? – холодный немигающий взгляд льдистых голубых глаз…
Обмирая, как в кошмаре, Иван смотрел на невозможного персонажа, чувствуя, что уже не сомневается в абсолютной нереальности происходящего. Шутки, похоже, закончились: Иван явственно обонял запах керосина, витавший над его личным делом…
– А это, – профессор сделал широкий жест рукой, – господин…
– Кляйн, – проскрипел эсэсовец. – Оберштурмбаннфюрер Генрих Кляйн.
Он встал со стула, и все его портупеи с сапогами заскрипели в унисон с голосом хозяина.
– Герр Кляйн, – произнес профессор, – занимается тем, что…
– Подождите, профессор, – перебил его эсэсовец.
– Я сам.
Он подошел к Ивану, измерил его холодным взором и заговорил:
– Я занимаюсь тем, что отвечаю за секретность экспериментов, проводимых лабораторией профессора фон Кугельсдорфа. Я по мере сил борюсь с врагами нации и фюрера, со шпионами и диверсантами, но, – он поднял палец, – честным немцам бояться меня нечего. Вы будете отвечать на мои вопросы… Так?
– Да, – чуть ли не прохрипел Иван.
– Отлично, – удовлетворенно кивнул Кляйн.
Он заложил руки за спину и некоторое время ходил по комнате. Потом вдруг резко повернулся и в упор спросил у Ивана по-французски:
– Ваше имя? Чин? Задание?
Придумал бы что-нибудь поновее, разозлился Иван. Что за шуточки, в самом деле? Ротмистр задрипанный. Жандармская морда.
– А почему по-французски? – задал он резонный вопрос. – Я что, похож на лягушатника? В моем лице есть что-то гасконское?
– Вообще-то нет, – несколько недоуменно произнес Кляйн.
– Тогда в чем же дело?
Немец не ответил. Создалось впечатление, что он желал бы почесать в затылке.
– А кто же вы тогда такой? – в затруднении спросил он. – Американец? Англичанин?
Иван укоризненно смотрел на него.
– Неужто поляк? – в священном ужасе проговорил Кляйн.
– Еще скажите, что я русский, – печально молвил Иван.
– Ну, это уже чересчур, – хмыкнул оберштурмбаннфюрер. – Я такого говорить не собирался…
Он сокрушенно покачал головой, а Иван в это мгновение с ужасающей отчетливостью понял, что все это – не шутка, не розыгрыш и не бред, а самая что ни на есть реальная реальность – какой бы странной и страшной она ни казалась, – и что в этой реальности ему предстоит находиться неизвестно сколько… и кто знает, чем все здесь происходящее может для него; да и для других, закончиться.., и закончится ли вообще.
– Итак, – произнес Кляйн жестко. Взгляд у него был холодный и цепкий. – Шутки в сторону. Я понимаю, что вы не шпион. Однако кто же вы в таком случае?
Надо что-то срочно придумать… Эти двое – вовсе не простаки и не дураки. Но что у них на уме? Что это за лаборатория такая? Вот гнусная машина: надо же было ей так взорваться…
– Я… Я не знаю… Я не помню.., господин оберштурмбаннфюрер… Взрыв… да, взрыв, а потом…
Профессор и эсэсовец выжидательно смотрели на него.
– Какой сейчас год? – выпалил вдруг Иван, пытаясь приподняться.
Кляйн и фон Кугельсдорф быстро переглянулись.
– Одна тысяча девятьсот сорок третий, – сказал профессор. – Седьмое мая.
– Вы думаете, он на самом деле ничего не помнит? – вполголоса спросил Кляйн.
Профессор дернул плечом.
– Вполне может быть, – пробормотал он. – После такого взрыва… Вы офицер СС? – вдруг спросил он.
Иван сначала не понял, а потом чуть не подскочил на кровати. Ну конечно! Татуировка с номером группы крови под мышкой…
– Да, герр профессор, – как бы в полузабытьи с трудом проговорил он. – Гауптштурм… Нет, не помню! – воскликнул он с душевной мукой в голосе, заведя глаза на черную фуражку Кляйна.
Немцы опять быстро переглянулись.
– Но хоть что-то вы должны помнить? – раздраженно спросил Кляйн. – Где вы служили? В какой части? Что это было – полевая часть или какое-нибудь ХОЗУ?
Иван смотрел на него, лихорадочно соображая.
– Нет… К пятому управлению я не имел отношения, хотя генерала Поля помню…
– А что еще? – быстро спросил Кляйн. – Гестапо? Разведка?..
Как же, забудешь такое – Броневой с котом Матроскиным, зло подумал Иван. Все двенадцать серий…
– Нет, – ляпнул он наобум. – Корабль.., холодно…
Кляйн с профессором переглянулись снова – на этот раз прямо-таки потрясение.
– Не может быть, – хрипло произнес Кляйн. – Как же так…
Было видно, что Иван попал в точку – неизвестно какую, но зато очень метко. Снайперски попал – угодил в десятку. И что его угораздило – про какой-то там корабль?..
– Ну?.. – крикнул эсэсовец. – Какой корабль? Отвечайте же!..
– Да не помню я! – взмолился Иван. Какие-то странные мысли полезли ему в голову. – Крейсер.., нет, большая подводная лодка… Мы плыли.., долго.., потом лед, лед везде – в море, на суше, повсюду только лед, и странный запах, и разноцветный дым.., все горит, и земля, и вода.., а потом взрыв – и я здесь…
Иван умолк, потом перевел дух. Ну и наговорил он. Ой несдобровать, ой засада…
Профессор и Кляйн молчали. Иван чувствовал себя очень неуютно под их сверлящими взглядами.
– Ну ладно, – разлепил губы Кляйн. – Это легче… проверить. Я займусь этим. Но все равно – вы поступаете в наше распоряжение, будете задействованы в нашем проекте.
– Именно так, – поддакнул профессор.
– Вы ведь готовы служить фюреру и рейху?
– Я – солдат фюрера и великой Германии, – отчеканил Иван, мысленно матерясь. – Как только я буду в состоянии держать в руках оружие, я хочу, чтобы меня направили туда, где трудно, туда, где я смогу принести наибольшую пользу…
– Этот момент очень скоро настанет, – несколько зловеще, как показалось Ивану, произнес Кляйн. – Вы сумеете проявить себя на поле битвы…
– Скоро? – очень радостно произнес Иван.
– Скоро, – подтвердил эсэсовец.
– Ну, не так чтобы очень, – вдруг вмешался профессор.
– Вы еще здесь полежите…
– А что такое? – недовольно спросил Кляйн. – Он же здоров как бык. Да у меня и в спецгруппе таких здоровяков нет!
«Спасибо на добром слове, – кисло подумал Иван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79