Красавица кивнула.
– Само собой… А кто же ты будешь.., э-э…
– По профессии? – подсказал Иван.
– Да, – снова кивнула красавица.
– Солдат, – кратко ответил Иван.
– Ой, как здорово! – восхитилась красавица. – Неужто гусар?!
– С чего ты взяла? – поразился Иван.
Красавица потупила взор.
– Мне сестрицы рассказывали, – смущенно проговорила она и покраснела.
Иван с нескрываемым интересом посмотрел на зардевшуюся девицу. Ай да баба-яга!..
– Да? – сказал он. – И что же они рассказывали?
Хозяйка покраснела пуще прежнего, прямо заалела.
– Так, – почти прошептала она. – Разное…
Она подняла глаза на Ивана, и в ее взгляде неожиданно отразилась такая безысходная тоска, что Иван даже растерялся. Вдруг он подумал, что нигде ведь не говорится о, так сказать, амурных похождениях бабы-яги. Похоже, обитательнице дряхлой избушки и потенциально потрясающей красавице личной жизнью жить не положено… Пока он переваривал свое неожиданное открытие, хозяйка справилась немного со своими чувствами.
– Так кто же ты, если не гусар? – почти весело сказала она. – Пушкарь? Рейтар?
Иван помолчал, потом нехотя ответил:
– Спецподразделение… Главразведупра.
– Чего-чего?.. – ошеломленно переспросила хозяйка.
– Спецназ, говорю!..
– Первый раз слышу, – немного растерянно сказала красавица. – А это как – лучше, чем гусары?
Иван хмыкнул.
– Не знаю, как лучше, – сказал он, – но круче – это точно.
Она посмотрела непонимающе, но промолчала. Молчал и Иван, взяв со стола бокал и мрачно глядя в него: как-то неприятно вдруг показалось вмешивать реалии заданий и спецзаданий в сказку. Он тряхнул головой. В самом деле: с какой это стати? У него есть дорога, и он идет по ней. Солдат – он и есть солдат.
– Ладно, – заговорила красавица. – А чего же тебе, Иван-солдат, в наших краях надобно? Как говорится – дело пытаешь аль от дела летаешь?
– Ищу я талисман заветный, – буркнул Иван. – А попутно всяких гадов истребляю. Ползающих там, плавающих, двуногих, шестиногих – мне все равно.
– А, – с интересом сказала хозяйка. – Так это ты бегемота огнедышащего одолел?
– Я, – неприветливо буркнул Иван и вдруг спохватился: – Елки-палки!
Языки!.. Неужто опять потерял?..
Он принялся лихорадочно ощупывать карманы и пояс. Точно – нету ни сумки, ни языков!.. Ему захотелось выругаться от всей своей широкой души.
– Не волнуйся. – Хозяйка успокаивающе подняла ладонь. – Найдутся твои языки. Всему свое время.
– Как же, – зло сказал Иван. – Я о них и помнить-то не помню, забываю постоянно… Постой-ка, – покосился он на хозяйку с подозрением, – а ты откуда знаешь?
– О чем? – удивилась красавица.
– О бегемоте, о языках…
– Ах, об этом. – Она снисходительно улыбнулась. – Слухами земля полнится. Теперь я, кстати, представляю примерно, кто ты такой и чего тебе надобно.
– Да? – саркастически произнес Иван. – Тогда, наверное, сейчас мне что-то рассказывать будешь и предупреждать о чем-то?
– Нет, – спокойно ответила она. – Рассказывать и предупреждать не буду, не мое это дело… в данный момент. Но вот кое-что, что тебе весьма пригодится, я тебе на дорогу дам. Попозже.
– Когда попозже?
– Не спеши. А теперь надобно тебе в баньку…
Иван поразмыслил.
– Пожалуй, – согласился он и потянулся к хрустальному кувшину с искристой влагой. – Хорошее у тебя вино, ничего не скажешь…
– Постой, – сказала она. – Попробуй красного.
Иван удивился. Он готов был поклясться, что тяжелого темного кувшина с непонятным золотым вензелем только что на столе не было. Он посмотрел на хозяйку. Она наливала себе полный бокал из точно такого же кувшина. Иван помедлил, взял кувшин и налил себе.
Вино было густое, тягучее, темно-красного, почти черного цвета, не лишенного загадочной приятности. Ивану показалось, что над полным бокалом поднялся легкий дымок. Он поднял бокал, посмотрел на хозяйку – она уже поднесла свой к губам – и выпил вино. Оно оказалось необычного сладко-соленого вкуса, теплое, почти горячее. Иван почувствовал, как огненная жидкость проникает в каждую клеточку его тела, становясь все горячее и горячее, заставляя пузыриться его кровь и лопаться кожу. Жар внутри становился нестерпимым: тело отказывалось повиноваться, кости стали хрупкими, а мышцы одеревенели.
– Что… – прохрипел он из последних сил и умолк: челюсти свело судорогой, язык высох.
Глаза готовы были вылезти из орбит: он не мог даже прикрыть веки и только с удивлением смотрел на хозяйку.
– Ничего страшного, – спокойно сказала она, допила свое вино и встала. – Вполне обычная процедура. Так надо.
Иван ощутил, как нестерпимый жар стал стихать. Тело успокоилось, никакой боли он не чувствовал, однако по-прежнему, несмотря на все свои усилия, не мог пошевелиться Голова же оставалась удивительно ясной: более того, он стал как-то лучше видеть, в мире появились новые краски, и он обрел четкость и объемность. Иван почему-то не дышал, однако чувствовал, как на него обрушилась целая лавина незнакомых пугающих запахов.
– Успокоился? – ласково сказала хозяйка. – А теперь иди ко мне. Банька тебя уже ждет.
Почти испугавшись, он почувствовал, как, помимо своей воли, встает и идет, равномерно переставляя ноги, к хозяйке. Подойдя к ней, он замер. Ласково улыбаясь, она смотрела ему в глаза.
Он чувствовал, что его сознание словно отделяется от тела, взлетая невесомо куда-то вверх, в то же самое время оставаясь внизу, на своем месте.
– Не бойся, – сказала хозяйка, и болотная непроглядная зелень ее глаз затянула властно. – Полезай в печь.
Тело Ивана без желания хозяина подошло, неловко переступая негнущимися ногами, к печи, одеревеневшими руками отодвинуло заслонку, залезло вовнутрь, поставило заслонку на место и удобно улеглось. В печи было удивительно просторно. Иван потерял ориентацию и теперь не понимал, где явь, а где наваждение: привычная система определения отношений с миром, пусть даже и нереальным, отказалась работать, и никакие знаки не желали быть узнаваемыми. Иван лишь пытался спокойно наблюдать. Он увидел, как его тело горит, деловито потрескивая: боль тут же появилась и стала невыносимой. Булькала, закипая, кровь, с треском вспыхнули волосы, зашипело поджариваемое мясо; съеживалась обугленная кожа, вот уже и лопнули глаза, но Иван продолжал видеть: он наблюдал, как баба-яга, снова превратившись в безобразную старуху, притащила скрученного веревками голого двойника Ивана и бросила его в большое чугунное корыто. Откуда-то налетело воронье и стало яростно клевать связанное тело, только кровь брызнула во все стороны. Баба-яга в это время кружилась, приплясывая и завывая, вокруг корыта. Потом воронье пропало появились громадные волки, которые, свирепо рыча, стали грызть изуродованного двойника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79