Иван усмехнулся.
– На посошок, конечно, можно, – сказал он, усаживаясь обратно. – Посмотрим, как у нас с общностью вкусов…
Профессор встал.
– Извините, господа, – произнес он. – Не могу у вас задерживаться. С радостью бы, но – не могу.
Двойник покивал.
– Понятно, понятно, – сказал он, разливая вино по кружкам. – И вечно ты в спешке, и вечно ты на ногах…
Профессор слегка поклонился и с улыбкой развел руками.
– Такие дела… До встречи.
Он повернулся и зашагал прочь. Иван задумчиво смотрел ему вслед. Внезапно профессор исчез. Просто так: шел себе, шел и – пропал. Без вспышек и грохота. Иван вздохнул и повернулся к столу. Перед ним уже стояла полная вином до краев большая кружка.
– Ну, – с улыбкой произнес, поднимая свою кружку, двойник, – за встречу! Будь здоров!..
Последнее пожелание прозвучало так странно, что Иван, уже поднесший кружку к губам, остановился и посмотрел двойнику в глаза. Ядовитая усмешечка змеилась на губах у двойника. Глаза его были полны злобы, и вина, естественно, он пить не собирался. Ивана точно ударили. Действуя скорее инстинктивно, чем сознательно, он выплеснул свое вино в лицо двойнику. Жуткий вопль пронесся под сводами зала, и эхо в испуге заметалось, отражаясь от каменных стен. Двойник кричал, и в его крике были и злоба, и ярость, и ужас.
Иван вскочил на ноги. Он увидел, как кожа на лице у двойника покрылась струпьями, как из глаз потекла кровь, а потом белесыми сгустками потекли и сами глаза. «Началось», – с усталым омерзением подумал Иван, ожидая, что и этот сейчас начнет превращаться в какую-нибудь пакость.
Двойник, однако же, ни во что превращаться не собирался, а, судя по всему, просто умирал, причем в муках. Он ревел жутким голосом, он кричал, всхлипывал, стонал, мычал тоскливо и нечленораздельно, постепенно затихая и сползая с каменного кресла на пол; и вот он затих совсем.
И тут раздался топот: откуда-то в зал ворвались стражники, числом около десятка, все в черном и с короткими копьями в руках: не медля, они бросились к Ивану. Иван огляделся по сторонам и, не найдя ничего под рукой, кроме здоровенной бутыли с вином, схватил ее со стола, размахнулся как следует и метнул посудину в сторону солдат. Бутыль грянулась у их ног и разлетелась вдребезги. Раздался оглушительный вопль страха и отчаяния. Все, на кого попала хоть капля отравленного вина, корчились в конвульсиях на полу, побросав копья. Остальные шатались, выпучив глаза и хватаясь руками за горло: над осколками бутыли поднимался белесый дымок.
Иван почувствовал резкий цветочный запах: закружилась голова. Он зажал рот и нос руками и побежал прочь, хотя никаких дверей в зале не было. Сделав несколько шагов, он почувствовал, как каменная плита под его ногой подалась вниз, и провалился в задумчивую бездну.
…Он стоял на верхушке холма, припорошенного снегом; впрочем, снег уже истаял, и виднелась молодая, смелая, живая травка. Хлестал дождь: крупные капли влаги заливали лицо, ручейками текли за воротник прилипшей к телу рубахи. Иван подставил лицо дождю и засмеялся, потому что вот-вот должно было выглянуть солнце.
Оно и появилось, хотя уже стало светло; свет отогнал тьму далеко-далеко, и она замерла, свернувшись клубочком у горизонта, спокойно выжидая; солнце сделало окружающий мир прозрачнее, радостнее и просторнее; но и это было еще не все.
Взошла гордая луна. Иван почувствовал, что его охватила легкая грусть по тем, кто ушел, но эта грусть была ничем перед теплым дождем и мягкой травой, что поднималась у него под ногами. Все было сразу, одновременно: свет, отраженный в мириадах снежинок, которые кружились в медленном величавом танце; февральская луна, покрытая тонким ледком замершего в раздумье августовского дождя; мартовское солнце, яркое, победоносное, несущее надежду, – небесный огонь, который не обжигает, но лишь дарит живительное тепло – Ивану, траве, земле, миру…
Свет, солнце и луна вместе породили десять тысяч вещей: было тепло, было холодно, мучила жажда, и шел дождь – но это был мир, который ожил, в котором надо было действовать и в котором нужно было искать свое место…
Иван снова засмеялся и стал спускаться с холма, направляясь туда, где под снежной пеленой угадывался вдалеке чудесный сад: там одновременно цвели и плодоносили деревья, и резвись рыбки в бассейне с чистой водой, и пели птицы прекрасными голосами… Иван потряс головой и оглянулся. Что за наваждение?.. Он спустился с холма и отошел уже достаточно далеко и теперь не понимал, что ему там привиделось: трава, растущая прямо на глазах, погодные катаклизмы… Он посмотрел внимательнее. Все в порядке: просто красивый холм, чистое бессолнечное голубое небо, теплая безветренная погода… В замешательстве он посмотрел в ту сторону, куда направлялся. Сад был на месте. Иван облегченно вздохнул и зашагал туда, где виднелись белые с зеленым деревья. Идти оказалось гораздо дальше, чем он предполагал. Иван даже усомнился было, не нарисован ли этот чудесатый садик неким шаловливым художником на сотканном из чистого воздуха холсте, не видение ли это, призванное заманить доверчивого путника черт-те куда, не мираж ли; но словно в ответ на эти его грустные мысли садик словно скачком приблизился к Ивану и более иллюзией не выглядел. Иван подошел к живой изгороди и осторожно заглянул через нее.
Ничего особенного: сад как сад. С прудом.., нет, скорее, бассейном. Птички чирикают. Персиками пахнет и сливами. Домик под деревьями… Видали и получше. Иван помедлил и пошел к домику. Мягко шелестела под ногами трава, из нее то и дело – фр-р-р – взлетали крохотные птички и взмывали вверх, моментально теряясь в высоком голубом небе.
Он подошел к бассейну, облицованному белым камнем. Вода в бассейне оказалась чуть зеленоватая и очень прозрачная: видны были проворно снующие там и сям здоровенные рыбины.
Карпы, подумал Иван. Как и положено – похожи на атомные подводные лодки.
Он засмотрелся на их сложные маневры, наклонился вперед, потерял равновесие, поскользнулся и с шумом обрушился в воду, окунувшись с головой. Рыбины испуганно шарахнулись в разные стороны. Иван вынырнул на поверхность, фыркая к отплевываясь. Вода оказалась очень холодной и, к немалому удивлению Ивана, довольно соленой.
«Ура: значит, мы поедем домой по железной дороге», – мрачно подумал Иван, выкарабкиваясь из бассейна.
– Как водичка? – поинтересовался негромко кто-то. – Холодная?
Иван поднял голову и увидел сидящего возле домика на трехногом табурете маленького пухлого пожилого человечка в атласном, расписанном золотыми драконами халате и в нелепой фиолетовой шапочке, похожей на камилавку. Плоское желтое лицо человечка как-то лунообразно улыбалось, узкие глаза были полуприкрыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79