Его клинику. Больницу.
«Сын аптекаря!» – осенило Дара. Или сам аптекарь. Вот кто наверняка может назвать ему и докторов, и больницы города. Хозяин лавки говорил, что сосед-аптекарь уже стар, а старый человек наверняка не отправился гулять сегодняшней ночью, чтобы не рисковать быть затоптанным в толпе.
Зорий решительно поднялся из-за шаткого столика. Плохой или хороший, но у него теперь был хоть какой-то план.
Глава 4
Остывающий след
Я бегу так быстро, что ангел мой
уже не в силах меня догнать,
И я слышу, как он тяжело и часто
дышит в мое плечо.
А. Макаревич
Лорис и Сова тем временем уже подходили к дому.
– Куда?!
Лорис дернул Сову за руку и затащил в темный провал ближайшей подворотни. Беспечная попытка Совы войти в собственный дом через парадный вход грозила непредсказуемыми последствиями.
– Но...
– Никаких «но». Мы идем ко мне.
Они юркнули в узкие ворота соседнего двухэтажного особнячка с темными окнами.
Лорис запретил зажигать свет, и Сова прокралась на ощупь по темной прихожей в просторную гостиную, где обычно ожидали приема пациенты Лориса. Только здесь, в звенящей тишине, вздрагивая и замирая от каждого своего неосторожного шага, она перевела дух и, наконец, по-настоящему испугалась. До нервной дрожи во всем теле. До отчаянья. До обиды. До слез. Она забилась в огромное хозяйское кресло, стоящее в углу, и зажмурилась от страха, надеясь, что в темноте Лорис не сможет увидеть ее лица. Соленая жидкость под веками выжигала глаза изнутри. Кипящие слезы медленно просачивались между ресницами, сползали по щекам и высыхали сами собой. Сова боялась поднять руки, чтобы вытереть мокрые глаза и тем самым выдать себя. Почему? За что? Неужели им мало того, что они сделали с ней? Неужели опять? Почему она? Почему не кто-то другой? Она не хотела верить в то, что рано или поздно это случится! Знала – уйти нельзя. Но надеялась, что обойдется. На что надеялась? На то, что со временем о ней просто забудут. Почему они вдруг вспомнили о ее существовании именно сейчас, спустя столько лет? Почему ее просто не могут оставить в покое?
Ей не хватило воздуха, судорожный вдох вышел похожим на всхлип. Ненавижу! Ненавижу до такой степени, что самой страшно – оказывается можно так ненавидеть. До боли в стиснутых зубах, до ногтей, впивающихся в собственные ладони. До желания убивать. Ненавижу! Она попыталась оборвать эти мысли, но ничего не получилось. Тяжелая ненависть душила ее, не давая дышать, но вместе с ней неожиданно пришло какое-то упоительное облегчение, как будто желанная месть все же состоялась, материализовалась, воплотилась в реальность, вызванная к жизни силой ее воли.
Лорис тем временем сходил на кухню, откуда по случаю праздника была отпущена вся прислуга, и принес Сове воды. Он подумал – и выдавил в стакан ампулу успокоительного. Обманчивая неподвижность Совы не обманула его ни на секунду. Подойдя к ее убежищу в кресле, он протянул стакан.
Но поглощенная разыгравшимся воображением, смакуя несуществующую месть, Сова не видела протянутой руки, как не видела и того, что произошло следом. Лорис вдруг замер, рука, держащая стакан, ослабла. Стекло выскользнуло из похолодевших пальцев и разлетелось вдребезги у его ног.
Звон стекла испугал ее. Сова вскинула руки, защищая лицо, но один из брызнувших осколков все же слегка задел ей щеку. Боль оборвала ее жгучую ненависть и отчаянье загнанного в угол зверька. Пришлось зажать ладонью царапину, чтобы остановить кровь.
Лорис все еще стоял перед ней и держался за сердце.
– Тебе плохо? – испугалась она, – что случилось?
– Вроде уже ничего. Извини, что напугал. Просто...
– Что?
– Не могу объяснить. У меня было такое ощущение, что я сунул руку в прорубь. Чувствительность пропала. Поэтому и стакан выронил. Вот сейчас возвращается. Потрогай руку.
Сова потрогала. Правая рука Лориса была не просто холодней, чем у нее. Рука была какой-то помертвевшей. К вечному холоду своих рук Сова давно привыкла: они оставались холодными в любую жару, в теплых перчатках, рядом с открытым огнем. Сова в испуге схватила Лориса за вторую руку. Нет, вторая рука была теплой, живой.
– Что случилось? – повторила она свой вопрос.
– Я хотел тебе дать успокоительного, протянул стакан. И меня как будто парализовало. А потом все прошло.
– Протянул мне стакан? – переспросила Сова.
Они неожиданно замолчали, будто одновременно догадавшись о чем-то, но боясь высказать догадку вслух. Лорис принес новый стакан с водой, заодно прихватив по дороге и аптечку. Сова все еще зажимала ладонью порез на щеке, хотя в темноте крови видно не было. Он на ощупь достал из аптечки карандаш для обработки мелких ран, ни слова не говоря, развернул Сову лицом к окну, откуда через запертые ставни проникал в комнату слабый лунный свет, убрал ее руку со теки и хотел было осмотреть порез.
– Откуда кровь-то? – с недоумением спросил он.
– Что?
– Кровь откуда? Где болит?
– Со щеки кровь.
– Ты уверена?
Сова пальцами пощупала щеку, но ранки не было.
– Но там же болело.
– Тут ничего нет.
– Я вижу, что нет. Но кровь-то есть. Я же не обманываю!
– Так, мне нужен свет.
– Ты же говорил, что нельзя его зажигать.
– Говорил. Но не каждый день кровь появляется без ран.
– Да черт с ним, с этим порезом! – Сова махнула рукой. – Мне нужно попасть домой.
Но Лорис не намерен был отступать. Он зажег свечку в темном углу под лестницей, затащил туда Сову, но никаких следов пореза не нашел.
– Когда ты последний раз резалась или царапалась? – строго спросил он.
– Не помню. Зачем мне резаться или царапаться?
– А я помню. В прошлом году. И я еще тогда отметил, что на тебе как-то быстро все зажило, куда быстрее, чем у моих пациентов.
– Ну и что?
– А то, что у тебя ускоренная регенерация. Во много раз ускоренная, понимаешь?
– Нет! – со злостью в голосе отрезала Сова, – я не хочу этого понимать! Я не хочу понимать, что у меня в организме не так, как у нормальных людей! Не хочу. Еще не хватало, чтобы и ты меня изучал как лабораторную крысу! И это зеркало проклятое! Откуда я знаю, что происходит? И знать не хочу! И...
Свеча неожиданно погасла. Сова на мгновение ослепла, пока глаза привыкали к темноте, а когда привыкли, Лориса рядом с ней не оказалось. Она кинулась прочь из-под лестницы.
– Стой!
Сова послушно замерла.
– Стой на месте! – повторил Лорис, – и постарайся не кричать, я дам тебе успокоительного. Я сейчас.
Лорис бегом кинулся в комнату за лекарством. Вернулся и поманил Сову за собой. Стакан он предусмотрительно поставил на стол.
– Так, теперь подходи, бери стакан и пей, – приказал он, отходя подальше от Совы.
Она махнула стакан одним залпом, не почувствовав ни вкуса, ни запаха, только холод на зубах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
«Сын аптекаря!» – осенило Дара. Или сам аптекарь. Вот кто наверняка может назвать ему и докторов, и больницы города. Хозяин лавки говорил, что сосед-аптекарь уже стар, а старый человек наверняка не отправился гулять сегодняшней ночью, чтобы не рисковать быть затоптанным в толпе.
Зорий решительно поднялся из-за шаткого столика. Плохой или хороший, но у него теперь был хоть какой-то план.
Глава 4
Остывающий след
Я бегу так быстро, что ангел мой
уже не в силах меня догнать,
И я слышу, как он тяжело и часто
дышит в мое плечо.
А. Макаревич
Лорис и Сова тем временем уже подходили к дому.
– Куда?!
Лорис дернул Сову за руку и затащил в темный провал ближайшей подворотни. Беспечная попытка Совы войти в собственный дом через парадный вход грозила непредсказуемыми последствиями.
– Но...
– Никаких «но». Мы идем ко мне.
Они юркнули в узкие ворота соседнего двухэтажного особнячка с темными окнами.
Лорис запретил зажигать свет, и Сова прокралась на ощупь по темной прихожей в просторную гостиную, где обычно ожидали приема пациенты Лориса. Только здесь, в звенящей тишине, вздрагивая и замирая от каждого своего неосторожного шага, она перевела дух и, наконец, по-настоящему испугалась. До нервной дрожи во всем теле. До отчаянья. До обиды. До слез. Она забилась в огромное хозяйское кресло, стоящее в углу, и зажмурилась от страха, надеясь, что в темноте Лорис не сможет увидеть ее лица. Соленая жидкость под веками выжигала глаза изнутри. Кипящие слезы медленно просачивались между ресницами, сползали по щекам и высыхали сами собой. Сова боялась поднять руки, чтобы вытереть мокрые глаза и тем самым выдать себя. Почему? За что? Неужели им мало того, что они сделали с ней? Неужели опять? Почему она? Почему не кто-то другой? Она не хотела верить в то, что рано или поздно это случится! Знала – уйти нельзя. Но надеялась, что обойдется. На что надеялась? На то, что со временем о ней просто забудут. Почему они вдруг вспомнили о ее существовании именно сейчас, спустя столько лет? Почему ее просто не могут оставить в покое?
Ей не хватило воздуха, судорожный вдох вышел похожим на всхлип. Ненавижу! Ненавижу до такой степени, что самой страшно – оказывается можно так ненавидеть. До боли в стиснутых зубах, до ногтей, впивающихся в собственные ладони. До желания убивать. Ненавижу! Она попыталась оборвать эти мысли, но ничего не получилось. Тяжелая ненависть душила ее, не давая дышать, но вместе с ней неожиданно пришло какое-то упоительное облегчение, как будто желанная месть все же состоялась, материализовалась, воплотилась в реальность, вызванная к жизни силой ее воли.
Лорис тем временем сходил на кухню, откуда по случаю праздника была отпущена вся прислуга, и принес Сове воды. Он подумал – и выдавил в стакан ампулу успокоительного. Обманчивая неподвижность Совы не обманула его ни на секунду. Подойдя к ее убежищу в кресле, он протянул стакан.
Но поглощенная разыгравшимся воображением, смакуя несуществующую месть, Сова не видела протянутой руки, как не видела и того, что произошло следом. Лорис вдруг замер, рука, держащая стакан, ослабла. Стекло выскользнуло из похолодевших пальцев и разлетелось вдребезги у его ног.
Звон стекла испугал ее. Сова вскинула руки, защищая лицо, но один из брызнувших осколков все же слегка задел ей щеку. Боль оборвала ее жгучую ненависть и отчаянье загнанного в угол зверька. Пришлось зажать ладонью царапину, чтобы остановить кровь.
Лорис все еще стоял перед ней и держался за сердце.
– Тебе плохо? – испугалась она, – что случилось?
– Вроде уже ничего. Извини, что напугал. Просто...
– Что?
– Не могу объяснить. У меня было такое ощущение, что я сунул руку в прорубь. Чувствительность пропала. Поэтому и стакан выронил. Вот сейчас возвращается. Потрогай руку.
Сова потрогала. Правая рука Лориса была не просто холодней, чем у нее. Рука была какой-то помертвевшей. К вечному холоду своих рук Сова давно привыкла: они оставались холодными в любую жару, в теплых перчатках, рядом с открытым огнем. Сова в испуге схватила Лориса за вторую руку. Нет, вторая рука была теплой, живой.
– Что случилось? – повторила она свой вопрос.
– Я хотел тебе дать успокоительного, протянул стакан. И меня как будто парализовало. А потом все прошло.
– Протянул мне стакан? – переспросила Сова.
Они неожиданно замолчали, будто одновременно догадавшись о чем-то, но боясь высказать догадку вслух. Лорис принес новый стакан с водой, заодно прихватив по дороге и аптечку. Сова все еще зажимала ладонью порез на щеке, хотя в темноте крови видно не было. Он на ощупь достал из аптечки карандаш для обработки мелких ран, ни слова не говоря, развернул Сову лицом к окну, откуда через запертые ставни проникал в комнату слабый лунный свет, убрал ее руку со теки и хотел было осмотреть порез.
– Откуда кровь-то? – с недоумением спросил он.
– Что?
– Кровь откуда? Где болит?
– Со щеки кровь.
– Ты уверена?
Сова пальцами пощупала щеку, но ранки не было.
– Но там же болело.
– Тут ничего нет.
– Я вижу, что нет. Но кровь-то есть. Я же не обманываю!
– Так, мне нужен свет.
– Ты же говорил, что нельзя его зажигать.
– Говорил. Но не каждый день кровь появляется без ран.
– Да черт с ним, с этим порезом! – Сова махнула рукой. – Мне нужно попасть домой.
Но Лорис не намерен был отступать. Он зажег свечку в темном углу под лестницей, затащил туда Сову, но никаких следов пореза не нашел.
– Когда ты последний раз резалась или царапалась? – строго спросил он.
– Не помню. Зачем мне резаться или царапаться?
– А я помню. В прошлом году. И я еще тогда отметил, что на тебе как-то быстро все зажило, куда быстрее, чем у моих пациентов.
– Ну и что?
– А то, что у тебя ускоренная регенерация. Во много раз ускоренная, понимаешь?
– Нет! – со злостью в голосе отрезала Сова, – я не хочу этого понимать! Я не хочу понимать, что у меня в организме не так, как у нормальных людей! Не хочу. Еще не хватало, чтобы и ты меня изучал как лабораторную крысу! И это зеркало проклятое! Откуда я знаю, что происходит? И знать не хочу! И...
Свеча неожиданно погасла. Сова на мгновение ослепла, пока глаза привыкали к темноте, а когда привыкли, Лориса рядом с ней не оказалось. Она кинулась прочь из-под лестницы.
– Стой!
Сова послушно замерла.
– Стой на месте! – повторил Лорис, – и постарайся не кричать, я дам тебе успокоительного. Я сейчас.
Лорис бегом кинулся в комнату за лекарством. Вернулся и поманил Сову за собой. Стакан он предусмотрительно поставил на стол.
– Так, теперь подходи, бери стакан и пей, – приказал он, отходя подальше от Совы.
Она махнула стакан одним залпом, не почувствовав ни вкуса, ни запаха, только холод на зубах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109