Значит, его доводы о возможном обнаружении группы землянами на неё всё же подействовали.
– Никого? – поинтересовался он, чтобы хоть как-то смягчить неловкость своего появления.
– Пока – никого, – лаконично ответила она.
Дар присел на каменный выступ стены у зубчатого бруствера. Строители замка, вероятно, решили облегчить жизнь его будущим защитникам и позаботились о том, чтобы стрелкам было на что присесть. Уходить не хотелось.
Сова продолжала осмотр окрестностей, выставив бинокль, позаимствованный у барона, в проем между зубцами бруствера, и в разговоры вступать не намеревались. Впрочем, теперь ее молчание уже не казалось Зорию враждебным. Скорее всего, она от природы была не болтлива. «От природы», – повторил про себя Дар, раздражаясь от неуместности этого слова. Какова природа трансогенета?
«Стоп!» – приказал он себе. Это совершенно не его дело. Кем бы она ни была, он привезет ее на двадцать вторую базу и сдаст на руки экспертам, генетикам, врачам. Они все поймут, все докажут, все обоснуют и во всём разберутся. Без него. Но сейчас, на плоской кровле донжона, под чужим грязно-сиреневым, затянутым облаками небом, ему не хотелось, чтобы она была трансoгенетом, и он ничего не мог с этим поделать.
Вчера ночью он ее чуть было не убил...
Сова обернулась.
– Как ваше плечо?
Он еле успел отвести глаза.
– Спасибо, лучше.
– Я спрашиваю потому, что завтра нам придется идти пешком, – пояснила она. – И если вы плохо себя чувствуете...
– Нет, все в порядке, – заверил ее Дар. – А почему пешком?
– Мы всегда оставляем лошадей у барона. Их же нельзя погрузить на корабль. И потом, мы пойдем по заброшенной дороге, по ней уже давно никто не ездит. А в горах часто бывают камнепады, обвалы. Лошадь там все равно не пройдет.
Дар кивнул, соглашаясь. Нужно было во что бы то ни стало поддержать вдруг возникший разговор, и он спросил:
– Почему вы спрятали корабль так далеко от города?
Она пожала плечами:
– По здешним меркам три-четыре дня пути – это близко. Мы будем у корабля уже послезавтра к вечеру.
– Вы не передумали лететь на Ксавру?
– Нет. Мне нужно быть именно там.
Зорий решил, что настал подходящий момент, чтобы направить разговор в нужное ему русло, и испробовать для мотивации к сотрудничеству чувство ответственности:
– Вы не боитесь?
– Вы же сказали, что Командор под охраной, – тут же напомнила она.
– Я не это имел в виду. Я спрашивал, не боитесь ли вы себя.
Она снова прильнула к биноклю и надолго замолчала. Он ждал. Она что-то решала, что-то обдумывала, покусывая нижнюю губу. Когда она обернулась к нему вновь, он наткнулся на взгляд ее прищуренных глаз. А ведь она уже почти сутки на него так не смотрела.
– А вы, стало быть, боитесь?
– Боюсь, – честно признался он.
– И, наверняка, думаете, что я не человек, раз у меня пульс в два раза медленнее, чем нужно, и кровь не как у людей. Да теперь еще и эти зеркала.
Если бы это прозвучало как вопрос, более того, как вопрос, требующий немедленного ответа, ему пришлось бы солгать. Но она произнесла эти слова, как будто заранее смирившись с его возможной ложью и даже с невозможной для себя правдой.
– Знаете, зачем на Земле людям ставят лазерные метки на пальцы?– неожиданно поинтересовалась они.
Он не мог признаться: ему нужно было услышать её версию.
– Нет, – ответил он.
– Чтобы не путаться в клонах. Поставить такие метки человеку нельзя. Это незаконно. – Она обернулась и протянула ему левую руку раскрытой ладонью вверх. – Мне их поставили в институте. Я думала, что это какая-нибудь очередная процедура, кровь на анализ, например. Уложили на операционный стол, руки завели за голову... Их невозможно свести. И мне нечем доказать, что я – все-таки человек.
Зорий молчал. Можно было многое сказать, но именно сейчас ничего говорить не стоило. И правда, и ложь были одинаково жестоки.
Сова отвернулась и тоже замолчала.
Нагревшиеся за день каменные глыбы, из которых была сложена башня, медленно отдавали свое тепло. К замку осторожно подкрадывался вечер. Сиреневое небо густело, длинные тени расползались по ущельям и затопляли низины. Ветер присмирел и затих, устав трепать длинные полы ее плаща. И уже ничто не напоминало ей о собственной бездомности. Замок пах очагом и дымом, его толстые старые стены много веков берегли людей, обещая безопасность и покой. Дикая ненависть, переполнявшая Сову, отпустила ее, оставив после себя опустошенность и усталость. Захотелось прижаться всем телом к теплой каменной кладке и застыть, замереть, остаться так навсегда. Чтобы каждый вечер подниматься на башню и смотреть на закат. По длинной, выдолбленной прямо в стене лестнице, по стертым крутым ступенькам. Медленными, спокойными шагами, никуда не торопясь, заранее зная, что закат подождет. Изо дня в день, из года в год. Она бы смогла так жить. Хотя ей самой было сложно в это поверить, но – смогла бы. Без цивилизации, хищная наука которой никак не хотела оставлять Сову в покое. Без правительств и Федераций, чьи законы не защитили ее. Без любимой работы, которую пришлось бросить, и которая вовсе не была такой уж любимой, а всего лишь единственно возможной. Кто внушил ей, что она не может прожить без всего этого? Разве у нее был выбор? Разве он есть сейчас?
Она оглянулась на Зория, который все еще сидел на каменной скамье. Он немедленно поднялся, понимая, что и так слишком долго навязывал ей свое присутствие. Но уйти, ничего не сказав, было бы неправильно, и тогда он сказал правду:
– Я хотел бы, чтобы вы все-таки были человеком. Не знаю, кто вы. Но я бы хотел именно этого.
Глава 8
Профессиональный подход
Есть три вещи, которые должны делать профессионалы – лечить, учить и убивать.
С остальным справятся и дилетанты.
Известный афоризм неизвестного автора
Утром, перед тем как покинуть замок, Зорий связался с бортом и выслушал свежие новости.
Все материалы, представленные Зорием за последние пару дней, уже находились в разработке. В крамольный НИИ нагрянула следственная комиссия и опечатала половину помещений. Обвинения пока никому не предъявляли, но начальник сектора лаборатории заблаговременно ударился в бега. Впрочем, скорость, с какой он исчез, не оставив никаких следов, наводила на мысль, что ему оказали профессиональную помощь. Вероятно, посмертно. Напуганные таким оборотом дел младшие сотрудники охотно дают показания, но ничего важного сообщить, увы, не могут. Тот, кто организовал работу над секретным проектом, позаботился о конспирации, разделив направления исследования на отдельные, мало связанные между собой темы, так что рядовые исполнители не ведали ни о самих несанкционированных исследованиях, ни об их цели. Сводных же данных оперативники не нашли ни на одном компьютере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Никого? – поинтересовался он, чтобы хоть как-то смягчить неловкость своего появления.
– Пока – никого, – лаконично ответила она.
Дар присел на каменный выступ стены у зубчатого бруствера. Строители замка, вероятно, решили облегчить жизнь его будущим защитникам и позаботились о том, чтобы стрелкам было на что присесть. Уходить не хотелось.
Сова продолжала осмотр окрестностей, выставив бинокль, позаимствованный у барона, в проем между зубцами бруствера, и в разговоры вступать не намеревались. Впрочем, теперь ее молчание уже не казалось Зорию враждебным. Скорее всего, она от природы была не болтлива. «От природы», – повторил про себя Дар, раздражаясь от неуместности этого слова. Какова природа трансогенета?
«Стоп!» – приказал он себе. Это совершенно не его дело. Кем бы она ни была, он привезет ее на двадцать вторую базу и сдаст на руки экспертам, генетикам, врачам. Они все поймут, все докажут, все обоснуют и во всём разберутся. Без него. Но сейчас, на плоской кровле донжона, под чужим грязно-сиреневым, затянутым облаками небом, ему не хотелось, чтобы она была трансoгенетом, и он ничего не мог с этим поделать.
Вчера ночью он ее чуть было не убил...
Сова обернулась.
– Как ваше плечо?
Он еле успел отвести глаза.
– Спасибо, лучше.
– Я спрашиваю потому, что завтра нам придется идти пешком, – пояснила она. – И если вы плохо себя чувствуете...
– Нет, все в порядке, – заверил ее Дар. – А почему пешком?
– Мы всегда оставляем лошадей у барона. Их же нельзя погрузить на корабль. И потом, мы пойдем по заброшенной дороге, по ней уже давно никто не ездит. А в горах часто бывают камнепады, обвалы. Лошадь там все равно не пройдет.
Дар кивнул, соглашаясь. Нужно было во что бы то ни стало поддержать вдруг возникший разговор, и он спросил:
– Почему вы спрятали корабль так далеко от города?
Она пожала плечами:
– По здешним меркам три-четыре дня пути – это близко. Мы будем у корабля уже послезавтра к вечеру.
– Вы не передумали лететь на Ксавру?
– Нет. Мне нужно быть именно там.
Зорий решил, что настал подходящий момент, чтобы направить разговор в нужное ему русло, и испробовать для мотивации к сотрудничеству чувство ответственности:
– Вы не боитесь?
– Вы же сказали, что Командор под охраной, – тут же напомнила она.
– Я не это имел в виду. Я спрашивал, не боитесь ли вы себя.
Она снова прильнула к биноклю и надолго замолчала. Он ждал. Она что-то решала, что-то обдумывала, покусывая нижнюю губу. Когда она обернулась к нему вновь, он наткнулся на взгляд ее прищуренных глаз. А ведь она уже почти сутки на него так не смотрела.
– А вы, стало быть, боитесь?
– Боюсь, – честно признался он.
– И, наверняка, думаете, что я не человек, раз у меня пульс в два раза медленнее, чем нужно, и кровь не как у людей. Да теперь еще и эти зеркала.
Если бы это прозвучало как вопрос, более того, как вопрос, требующий немедленного ответа, ему пришлось бы солгать. Но она произнесла эти слова, как будто заранее смирившись с его возможной ложью и даже с невозможной для себя правдой.
– Знаете, зачем на Земле людям ставят лазерные метки на пальцы?– неожиданно поинтересовалась они.
Он не мог признаться: ему нужно было услышать её версию.
– Нет, – ответил он.
– Чтобы не путаться в клонах. Поставить такие метки человеку нельзя. Это незаконно. – Она обернулась и протянула ему левую руку раскрытой ладонью вверх. – Мне их поставили в институте. Я думала, что это какая-нибудь очередная процедура, кровь на анализ, например. Уложили на операционный стол, руки завели за голову... Их невозможно свести. И мне нечем доказать, что я – все-таки человек.
Зорий молчал. Можно было многое сказать, но именно сейчас ничего говорить не стоило. И правда, и ложь были одинаково жестоки.
Сова отвернулась и тоже замолчала.
Нагревшиеся за день каменные глыбы, из которых была сложена башня, медленно отдавали свое тепло. К замку осторожно подкрадывался вечер. Сиреневое небо густело, длинные тени расползались по ущельям и затопляли низины. Ветер присмирел и затих, устав трепать длинные полы ее плаща. И уже ничто не напоминало ей о собственной бездомности. Замок пах очагом и дымом, его толстые старые стены много веков берегли людей, обещая безопасность и покой. Дикая ненависть, переполнявшая Сову, отпустила ее, оставив после себя опустошенность и усталость. Захотелось прижаться всем телом к теплой каменной кладке и застыть, замереть, остаться так навсегда. Чтобы каждый вечер подниматься на башню и смотреть на закат. По длинной, выдолбленной прямо в стене лестнице, по стертым крутым ступенькам. Медленными, спокойными шагами, никуда не торопясь, заранее зная, что закат подождет. Изо дня в день, из года в год. Она бы смогла так жить. Хотя ей самой было сложно в это поверить, но – смогла бы. Без цивилизации, хищная наука которой никак не хотела оставлять Сову в покое. Без правительств и Федераций, чьи законы не защитили ее. Без любимой работы, которую пришлось бросить, и которая вовсе не была такой уж любимой, а всего лишь единственно возможной. Кто внушил ей, что она не может прожить без всего этого? Разве у нее был выбор? Разве он есть сейчас?
Она оглянулась на Зория, который все еще сидел на каменной скамье. Он немедленно поднялся, понимая, что и так слишком долго навязывал ей свое присутствие. Но уйти, ничего не сказав, было бы неправильно, и тогда он сказал правду:
– Я хотел бы, чтобы вы все-таки были человеком. Не знаю, кто вы. Но я бы хотел именно этого.
Глава 8
Профессиональный подход
Есть три вещи, которые должны делать профессионалы – лечить, учить и убивать.
С остальным справятся и дилетанты.
Известный афоризм неизвестного автора
Утром, перед тем как покинуть замок, Зорий связался с бортом и выслушал свежие новости.
Все материалы, представленные Зорием за последние пару дней, уже находились в разработке. В крамольный НИИ нагрянула следственная комиссия и опечатала половину помещений. Обвинения пока никому не предъявляли, но начальник сектора лаборатории заблаговременно ударился в бега. Впрочем, скорость, с какой он исчез, не оставив никаких следов, наводила на мысль, что ему оказали профессиональную помощь. Вероятно, посмертно. Напуганные таким оборотом дел младшие сотрудники охотно дают показания, но ничего важного сообщить, увы, не могут. Тот, кто организовал работу над секретным проектом, позаботился о конспирации, разделив направления исследования на отдельные, мало связанные между собой темы, так что рядовые исполнители не ведали ни о самих несанкционированных исследованиях, ни об их цели. Сводных же данных оперативники не нашли ни на одном компьютере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109