Зазвонил телефон.
— Жаниу?
— Его сейчас нет.
— А Флетчер есть?
— Да, есть. Кажется.
— Флетч, это Тонинью Брага.
— Как поживаешь? Хорошо ли спалось?
— Мы подумали, что ты не откажешься провести этот день с нами. Мы хотим показать тебе одно интересное местечко в горах. А Лаура пока походит по магазинам.
— Лаура уехала с отцом в Байа.
— Прекрасно, так ты едешь? Изумительное место. Ты отвлечешься, расслабишься. Во время Карнавала необходимо хоть на день уезжать из Рио.
— Тонинью, я еще не ложился. Мне надо поспать.
— Там ты расслабишься. А после ленча сможешь и поспать.
— Теу да Коста ждет меня сегодня на костюмированном балу в «Канекане».
— Мы успеем вернуться. Мы тоже собираемся на этот бал.
— Кто это «мы»?
— Титу, Орланду, Норивал и я. Надо удрать от женщин хоть на несколько часов.
— Я лучше попробую поспать.
— Ты не понимаешь.
— Я ничего не понимаю.
— Мы в холле, ждем тебя.
— Тонинью…
— Ты поедешь?
Флетч взглянул на застеленную постель.
— E precise terno?
Шутка туристов. В Бразилии никому не требовался парадный костюм.
— Костюм тебе не понадобится. У тебя есть деньги?
Флетч нащупал в кармане толстую пачку крузейро, которую он достал из сейфа отеля, чтобы передать Джоан Коллинз Стэнуик.
— Да.
— Хорошо. Возьми их с собой, мы сыграем в карты. И обчистим тебя.
— Ладно.
— Так ты спускаешься?
— Да.
— Что?
— Сейчас приду.
Прежде чем отойти от телефона, Флетч позвонил в отель «Жангада» и попросил соединить его с номером 912.
Трубку не сняли.
Из ванной он захватил литровую бутылку минеральной воды. Заглянул под кровать. Каменная лягушка осталась на месте.
Глава 11
— Бум, бум, — воскликнул Тонинью.
Черный четырехдверный «галакси» застыл перед отелем «Желтый попугай». Рядом, лишь в шортах и солнцезащитных очках, стояли чечеточники. Стройные, подтянутые, за исключением Норивала, живот которого тяжело нависал над поясом. В руке Норивал держал банку пива.
— Доброе утро, Флетч, — приветствовал его Титу.
— Как настроение? — осведомился тот. Ему ответили четыре улыбки.
— Самое боевое, — заверил его Титу.
Прямо у отеля, наполовину на тротуаре, наполовину на мостовой, расположились барабанщики. Самба гремела во всю мощь. Барабанщики окружили маленький грузовичок, украшенный пальмовыми листьями, некоторые из которых кто-то любовно выкрасил красным и лиловым. На грузовичке возвышалось черное чудовище из папье-маше, с раскинутыми руками, большими, ярко блестящими глазами и добродушной улыбкой. На голове чудовища сидела девушка, в купальных трусиках и узенькой полоске ткани, едва прикрывающей соски. Ноги ее свешивались чудовищу на грудь. Естественно, великолепные ноги.
Впрочем, приковывали взор и ее полные груди. Лицо обрамляли длинные черные волосы. У грузовичка танцевал высокий мужчина в черном вечернем платье, со щеками, накрашенными румянами. Рядом танцевала девятилетняя девочка, тоже в черном вечернем платье, попыхивая при этом сигаретой. Компанию им составлял мужчина средних лет, прижимающий к груди бриф-кейс. Вокруг танцевали еще человек пятьдесят или шестьдесят.
— Бум, бум, патикум бум, — отбивал такт Тонинью. Флетч бросил литровую пластмассовую бутылку с минеральной водой на заднее сиденье «галакси».
— Сеньор Баррету, — тихонько позвал швейцар.
Одним плавным движением Титу сорвал с Флетча тенниску.
Орланду выставил вперед указательный палец, целя в грудь Флетчу.
— Смотрите! Кожа!
— У него есть кожа? — осведомился Норивал, приглядываясь.
Титу пощупал спину Флетча.
— Мышцы!
— Он здесь? — спросил Норивал. — Действительно здесь?
— Сеньор Баррету, — не унимался швейцар. — Мистер Флетчер.
— Бум, бум, — музицировал Тонинью. Из-за швейцара, высокая, торжественная в своем белом платье, большеглазая, выступила Идалина Баррету. Она вела за руки двоих детей. Еще трое, чуть постарше, следовали за ней. Детей, похоже, чисто вымыли перед визитом в отель «Желтый попугай», но одежда явно была с чужого плеча. У одного мальчугана, лет десяти, из-под шорт вместо ноги торчала деревяшка.
— Жаниу. Баррету! — выкрикнула Идалина, перекрывая барабанный бой.
— А, — понимающе кивнул Тонинью. — Твоя жена.
Швейцар попятился назад.
Титу отдал Флетчу свернутую в мяч рубашку. Тот бросил ее в машину.
Старая карга быстро затараторила. Она представляла ему детей.
— Она говорит, что это твои правнуки, Жаниу, — перевел Титу. — Ты запоминаешь их имена? Мальчика зовут Жаниу.
Флетч положил руку на головку одной из маленьких девочек.
Поначалу Идалина Баррету улыбалась. Но, когда Флетч нырнул на заднее сиденье «галакси», пронзительно заверещала и подалась вперед.
Тонинью сел за руль.
— Разве ты не собираешься спросить у своей жены, можно ли тебе поехать поиграть в карты?
Орланду занял место рядом с водителем. Титу влез на заднее сиденье с другой стороны и уселся рядом с Флетчем. Последним забрался на заднее сиденье Норивал.
Флетч через окно передал деньги двум своим правнучкам.
Тонинью завел мотор.
— Бум, бум!
Машина двинулась с места, а лицо старой карги все не отлипало от окна. Ее пронзительный голос наполнял кабину.
— Ах, жены, — вздохнул Титу.
Автомобиль съехал с тротуара на мостовую и влился в транспортный поток.
Тонинью смотрел на Флетча в зеркало заднего обзора. На полу под задним сиденьем лежало не менее двух дюжин банок с пивом.
— Бум, бум, патикум бум, — напевал Тонинью.
— Карнавал! — Орланду потянулся. — Как здорово!
Тонинью укоризненно покачал головой.
— Это же надо, запросто сесть в машину, оставив на дороге жену и правнуков! Поехать играть в карты! До чего докатилась нынешняя молодежь!
— Жажда не мучит? — Норивал протянул Флетчу банку пива.
— Пока еще нет.
Автомобиль остановился на красный свет, поэтому Норивал через окно передал банку двенадцатилетнему оборванцу, а другую открыл для себя.
Наконец, «галакси» свернул на боковую улицу, набрал скорость, но скоро резко затормозил: толпа, собравшаяся вокруг оркестра, едва ли не полностью перегородила улицу. Особенно хорошо танцевала миниатюрная семидесятилетняя дама, в красном платье и красных же туфлях, с красной сумочкой в руках.
Проползая мимо толпы, Тонинью прокричал в окно:
«Бум, бум, патикум бум, пругурундум».
Те, кто услышал, помахали ему рукой.
— Бум, бум, патикум, пругурундум, — попытался повторить за Тонинью Флетч. — Что это значит?
— Древняя карнавальная песня, — Титу поднял с пола банку пива.
Норивал приканчивал уже третью банку.
— О чем она?
— Так, ни о чем.
Какое-то время спустя город остался позади и дорога начала подниматься в гору. Дома все дальше отстояли друг от друга, становились все больше и богаче.
Вскоре Норивал попросил остановиться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Жаниу?
— Его сейчас нет.
— А Флетчер есть?
— Да, есть. Кажется.
— Флетч, это Тонинью Брага.
— Как поживаешь? Хорошо ли спалось?
— Мы подумали, что ты не откажешься провести этот день с нами. Мы хотим показать тебе одно интересное местечко в горах. А Лаура пока походит по магазинам.
— Лаура уехала с отцом в Байа.
— Прекрасно, так ты едешь? Изумительное место. Ты отвлечешься, расслабишься. Во время Карнавала необходимо хоть на день уезжать из Рио.
— Тонинью, я еще не ложился. Мне надо поспать.
— Там ты расслабишься. А после ленча сможешь и поспать.
— Теу да Коста ждет меня сегодня на костюмированном балу в «Канекане».
— Мы успеем вернуться. Мы тоже собираемся на этот бал.
— Кто это «мы»?
— Титу, Орланду, Норивал и я. Надо удрать от женщин хоть на несколько часов.
— Я лучше попробую поспать.
— Ты не понимаешь.
— Я ничего не понимаю.
— Мы в холле, ждем тебя.
— Тонинью…
— Ты поедешь?
Флетч взглянул на застеленную постель.
— E precise terno?
Шутка туристов. В Бразилии никому не требовался парадный костюм.
— Костюм тебе не понадобится. У тебя есть деньги?
Флетч нащупал в кармане толстую пачку крузейро, которую он достал из сейфа отеля, чтобы передать Джоан Коллинз Стэнуик.
— Да.
— Хорошо. Возьми их с собой, мы сыграем в карты. И обчистим тебя.
— Ладно.
— Так ты спускаешься?
— Да.
— Что?
— Сейчас приду.
Прежде чем отойти от телефона, Флетч позвонил в отель «Жангада» и попросил соединить его с номером 912.
Трубку не сняли.
Из ванной он захватил литровую бутылку минеральной воды. Заглянул под кровать. Каменная лягушка осталась на месте.
Глава 11
— Бум, бум, — воскликнул Тонинью.
Черный четырехдверный «галакси» застыл перед отелем «Желтый попугай». Рядом, лишь в шортах и солнцезащитных очках, стояли чечеточники. Стройные, подтянутые, за исключением Норивала, живот которого тяжело нависал над поясом. В руке Норивал держал банку пива.
— Доброе утро, Флетч, — приветствовал его Титу.
— Как настроение? — осведомился тот. Ему ответили четыре улыбки.
— Самое боевое, — заверил его Титу.
Прямо у отеля, наполовину на тротуаре, наполовину на мостовой, расположились барабанщики. Самба гремела во всю мощь. Барабанщики окружили маленький грузовичок, украшенный пальмовыми листьями, некоторые из которых кто-то любовно выкрасил красным и лиловым. На грузовичке возвышалось черное чудовище из папье-маше, с раскинутыми руками, большими, ярко блестящими глазами и добродушной улыбкой. На голове чудовища сидела девушка, в купальных трусиках и узенькой полоске ткани, едва прикрывающей соски. Ноги ее свешивались чудовищу на грудь. Естественно, великолепные ноги.
Впрочем, приковывали взор и ее полные груди. Лицо обрамляли длинные черные волосы. У грузовичка танцевал высокий мужчина в черном вечернем платье, со щеками, накрашенными румянами. Рядом танцевала девятилетняя девочка, тоже в черном вечернем платье, попыхивая при этом сигаретой. Компанию им составлял мужчина средних лет, прижимающий к груди бриф-кейс. Вокруг танцевали еще человек пятьдесят или шестьдесят.
— Бум, бум, патикум бум, — отбивал такт Тонинью. Флетч бросил литровую пластмассовую бутылку с минеральной водой на заднее сиденье «галакси».
— Сеньор Баррету, — тихонько позвал швейцар.
Одним плавным движением Титу сорвал с Флетча тенниску.
Орланду выставил вперед указательный палец, целя в грудь Флетчу.
— Смотрите! Кожа!
— У него есть кожа? — осведомился Норивал, приглядываясь.
Титу пощупал спину Флетча.
— Мышцы!
— Он здесь? — спросил Норивал. — Действительно здесь?
— Сеньор Баррету, — не унимался швейцар. — Мистер Флетчер.
— Бум, бум, — музицировал Тонинью. Из-за швейцара, высокая, торжественная в своем белом платье, большеглазая, выступила Идалина Баррету. Она вела за руки двоих детей. Еще трое, чуть постарше, следовали за ней. Детей, похоже, чисто вымыли перед визитом в отель «Желтый попугай», но одежда явно была с чужого плеча. У одного мальчугана, лет десяти, из-под шорт вместо ноги торчала деревяшка.
— Жаниу. Баррету! — выкрикнула Идалина, перекрывая барабанный бой.
— А, — понимающе кивнул Тонинью. — Твоя жена.
Швейцар попятился назад.
Титу отдал Флетчу свернутую в мяч рубашку. Тот бросил ее в машину.
Старая карга быстро затараторила. Она представляла ему детей.
— Она говорит, что это твои правнуки, Жаниу, — перевел Титу. — Ты запоминаешь их имена? Мальчика зовут Жаниу.
Флетч положил руку на головку одной из маленьких девочек.
Поначалу Идалина Баррету улыбалась. Но, когда Флетч нырнул на заднее сиденье «галакси», пронзительно заверещала и подалась вперед.
Тонинью сел за руль.
— Разве ты не собираешься спросить у своей жены, можно ли тебе поехать поиграть в карты?
Орланду занял место рядом с водителем. Титу влез на заднее сиденье с другой стороны и уселся рядом с Флетчем. Последним забрался на заднее сиденье Норивал.
Флетч через окно передал деньги двум своим правнучкам.
Тонинью завел мотор.
— Бум, бум!
Машина двинулась с места, а лицо старой карги все не отлипало от окна. Ее пронзительный голос наполнял кабину.
— Ах, жены, — вздохнул Титу.
Автомобиль съехал с тротуара на мостовую и влился в транспортный поток.
Тонинью смотрел на Флетча в зеркало заднего обзора. На полу под задним сиденьем лежало не менее двух дюжин банок с пивом.
— Бум, бум, патикум бум, — напевал Тонинью.
— Карнавал! — Орланду потянулся. — Как здорово!
Тонинью укоризненно покачал головой.
— Это же надо, запросто сесть в машину, оставив на дороге жену и правнуков! Поехать играть в карты! До чего докатилась нынешняя молодежь!
— Жажда не мучит? — Норивал протянул Флетчу банку пива.
— Пока еще нет.
Автомобиль остановился на красный свет, поэтому Норивал через окно передал банку двенадцатилетнему оборванцу, а другую открыл для себя.
Наконец, «галакси» свернул на боковую улицу, набрал скорость, но скоро резко затормозил: толпа, собравшаяся вокруг оркестра, едва ли не полностью перегородила улицу. Особенно хорошо танцевала миниатюрная семидесятилетняя дама, в красном платье и красных же туфлях, с красной сумочкой в руках.
Проползая мимо толпы, Тонинью прокричал в окно:
«Бум, бум, патикум бум, пругурундум».
Те, кто услышал, помахали ему рукой.
— Бум, бум, патикум, пругурундум, — попытался повторить за Тонинью Флетч. — Что это значит?
— Древняя карнавальная песня, — Титу поднял с пола банку пива.
Норивал приканчивал уже третью банку.
— О чем она?
— Так, ни о чем.
Какое-то время спустя город остался позади и дорога начала подниматься в гору. Дома все дальше отстояли друг от друга, становились все больше и богаче.
Вскоре Норивал попросил остановиться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43