С тротуара у отеля маленький Жаниу Баррету с деревянной ногой молча наблюдал, как Флетч сел в машину и уехал.
До участка берега, куда, по расчету Тонинью, должно было вынести Норивала, они доехали довольно быстро, учитывая запруженные людьми и автомобилями дороги.
В одном месте не менее тысячи человек в изодранных карнавальных костюмах танцевали вокруг оркестра, разместившегося в кузове громадного грузовика, ползущего со скоростью несколько метров в час. Никогда еще Флетчу не доводилось видеть такого большого расхода человеческой энергии ради столь незначительного продвижения вперед.
По пути к пляжу они внимательно слушали радио. О Норивале Пасаринью ничего не сообщали. Пляж цвел яркими зонтиками, надувными матрацами. Куда ни посмотри, люди танцевали, бегали, купались, играли в футбол, выпивали, закусывали.
— Если человек умирает во время полового акта, — заметил Орланду, повернувшись к Флетчу, — ему гарантировано быстрое возвращение в жизнь.
— Для Норивала тем более, — поддакнул Титу. Они шли вдоль кромки воды, лавируя меж распластанных тел, ища среди них Норивала, вынесенного на берег морем, но, возможно, принятого за спящего.
— А в Соединенных Штатах Америки придерживаются того же мнения? — поинтересовался Орланду.
— Не думаю, — ответил Флетч. — Я никогда не слышал там ничего подобного.
— Люди в Соединенных Штатах Америки не умирают во время полового акта, — подал голос Тонинью. — Они умирают, говоря о нем.
— Они умирают, рассказывая о нем своему психоаналитику, — рассмеялся Орланду.
— Да, да, — покивал Тонинью. — Они умирают, тревожась о том, смогут ли доставить женщине удовольствие.
— Люди Соединенных Штатов Америки, — хмыкнул Титу. — Вот как они ходят.
Титу ускорил шаг, его голова и плечи подались вперед, ноги не сгибались, бедра не покачивались из стороны в сторону, руки висели по бокам, как плети, глаза смотрели прямо перед собой, на лице застыла улыбка, при каждом шаге нога опускалась на песок всей ступней. Казалось, кто-то невидимый толкал Титу в плечи и он уже падал, но в самый последний момент успевал поднять и вынести вперед ногу.
Флетч остановился, рассмеялся.
А потом какое-то время шел чуть позади своих приятелей.
— Да, — прервал затянувшееся молчание Титу, — Норивал мог и ожить.
— Правда ли, что во время Карнавала все немного сходят с ума? — спросил Флетч.
— Немного, — подтвердил Тонинью.
— Если можно стать бессмертным, умирая во время полового акта, почему тогда люди не трахаются постоянно?
Орланду хохотнул.
— Я стараюсь.
Мимо прошел мужчина с двумя цилиндрическими металлическими емкостями с ледяным чаем. Каждый контейнер весил не меньше ста фунтов. Он, похоже, намеревался продавать чай отдыхающим на пляже. На вид мужчине было лет шестьдесят, и шел он достаточно быстро, чтобы обогнать чечеточников и Флетча. Его ноги напоминали корни деревьев, закаленных временем.
— Это безумие, — Флетч имел в виду их прогулку. Ему хотелось лечь на песок, чтобы его разморило на солнышке и он смог заснуть.
Пустые, распоротые бумажники валялись на песке, словно птицы, упавшие с неба.
Тонинью оглядел океан.
— Никаких следов яхты. Ее тоже могло выбросить на берег.
— Яхта затонула, — возразил Титу.
— Может, и Норивал пошел ко дну, — добавил Орланду.
— Может, Норивал жив, а мы — мертвы, — внес свою лепту и Флетч.
Орланду посмотрел на него, словно обдумывая эту идею.
Они уже приблизились к концу пляжа. Неподалеку загорали девушки-подростки в бикини. Из восьми пятеро были беременны.
— Норивала могло выбросить на берег только здесь, — уверенно заявил Тонинью.
— Давайте спросим, — предложил Флетч. — Давайте спросим у этих людей на берегу, не видели ли они Норивала Пасаринью, проплывающего мимо без яхты.
— Остается только одно, — решил Тонинью.
— Разойтись по домам и поспать, — ввернул Флетч.
— Проплыть вдоль берега.
— О нет, — простонал Флетч.
Тонинью смотрел на воду.
— Возможно, Норивал бултыхается где-то у самой поверхности.
— Мне надо поспать, — гнул свое Флетч. — Я не хочу плавать.
— Прошлой ночью, когда я наткнулся на Норивала, — поделился своими наблюдениями Тонинью, — он плыл глубже, чем я ожидал.
— Отлично, — Титу ступил в воду. — Мы поплывем вдоль берега и поищем Норивала под водой.
— О нет, — ахнул Флетч.
— Оставь сандалии здесь, — посоветовал ему Орланду. — Даже североамериканец не сможет плыть в сандалиях.
Возвращаясь в Рио, они прослушали выпуск новостей. Речь шла, главным образом, о вечернем параде и о тех проблемах, которые предстояло разрешить за оставшиеся несколько часов. Одна школа самбы неожиданно заявила, что другая школа использует элементы их мелодий. Комментатор согласился, что эти утверждения не лишены оснований.
О смерти Норивала Пасаринью не сообщалось.
Глава 27
— Ты не становишься настоящим бразильцем, — заметила Лаура за обеденным столом. — Ты становишься карнавальным бразильцем.
Когда Флетч добрался до своего номера в «Желтом попугае», обожженный солнцем, покрытый соляной корочкой, со ступнями, разве что не обуглившимися от короткой прогулки до машины от кромки воды, Лаура ждала его, свернувшись калачиком в удобном кресле, листая ноты. Ее интересовало, где они пообедают, она радовалась тому, что будут наблюдать Карнавальный парад из ложи Теудомиру да Косты.
Флетч устало поздоровался с ней. Лаура помогла ему принять душ. Улегшись на кровать, он хотел заснуть. Но оказалось, к его полному изумлению, что он способен на более теплое приветствие. Потом они вновь приняли душ.
Лаура одевалась, когда он вышел из ванной.
На белых брюках и рубашке, которые он приготовил себе на этот вечер, лежал широкий ярко-красный кушак.
— Это для меня? — спросил Флетч.
— Из Байа.
— Я должен его надеть?
— На Карнавальный парад. Ты станешь настоящим бразильцем.
— Я должен носить этот красный кушак без пиджака?
— Да кому придет в голову надевать пиджак поверх этого прекрасного кушака?
— Ух, — когда он оделся, Лаура помогла ему завязать кушак. — Я чувствую себя рождественским подарком.
— Ты и есть рождественский подарок. Веселый рождественский подарок, перевязанный красной лентой, для Лауры.
Они решили пообедать в ресторане «Желтого попугая», на втором этаже.
Через гигантские, от пола до потолка, окна, они видели ритуальные костры на Прайа ди Копакабана. Суеверные люди проводили всю ночь на берегу, поддерживая огонь, написав желание или название болезни, от которой хотели избавиться, на листке бумажки. Этот листок они бросали в первую приливную волну. В канун Нового года на берегу горели тысячи костров.
Администрация отеля утверждала, что их ресторан — один из лучших в мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43