Иногда расположение королевы завоевывает принц Эрик Шведский. Иногда – по очереди – кузены Вашего Величества, сыновья императора Фердинанда. И, конечно же, принц Савойский.
Однако удачливейшим из всех слывет другой ухажер – англичанин, лорд Роберт Дидли. Он молод, красив, и королева ведет себя с ним, как с официальным любовником. Его супруга недавно умерла при загадочных обстоятельствах, что породило слухи, малоприятные для Елизаветы. Однако королева не обращает на них внимания, и многие думают, что вскоре будет объявлено о ее браке с этим молодым человеком.
Вопрос о замужестве королевы представляется мне самым важным в настоящее время. Лично я не верю в то, что она и в самом деле решится вступить в брак со своим подданным, – а потому считаю, что именно сейчас мы должны предложить ей более выгодную партию…».
Филипп задумался. Еще раз стать супругом английской королевы, не пользующимся почти никакой властью в ее промозглой стране? Нет, такая идея его не прельщала.
Он вспомнил ее – лукавую, хотя и робкую, – стоявшую перед ним на коленях, но смотревшую на него так, словно хотела сказать: я почитаю вас, потому что признаю величайшим монархом; но для меня вы всего лишь мужчина, и когда-нибудь в мире появится другой монарх – женщина, более могущественная, чем вы; тогда окажется, что на свете есть страна, более великая, чем Испания, и этой страной будет Англия; и все это произойдет только потому, что английской королевой стану я, лучшая из королев, когда-либо правивших на земле.
Она была дерзка и надменна, но вела себя так, что никто не мог и слова возразить против этой вызывающей заносчивости.
Он вспомнил, как стоял за гардинами и подсматривал за ней и ее сестрой. Тогда она была испугана, и все же с какой гордостью держалась, как отличалась от несчастной, болезненной Марии, не сумевшей воспользоваться ни одним из преимуществ своего правления!
Граф Ферийский предлагал жениться на ней. Увы, он плохо понимал своего господина.
Елизавета не вызывала в Филиппе физического отвращения, не отталкивала его, как Мария, – но какое ему было дело до ее привлекательности? Для брака с ней Филиппу требовались более существенные причины. Тут он должен был руководствоваться интересами своей религии и своей страны.
Поднявшись из-за стола, Филипп подошел к распятию, висевшему на стене, и опустился на колени. Он не сомневался, супружеская жизнь с новой королевой Англии доставила бы ему немало удовольствий – не то, что с ее предшественницей. К тому же, нужно было заставить Елизавету поддерживать дружественные отношения с Папой, поскольку в противном случае тот мог перейти на сторону королевы Марии Шотландской. Но Филипп-то ведь понимал, что все равно никогда не подчинит ее своим желаниям. Он не умел принуждать, не был воином, ненавидел грубую силу. И чувствовал, что эта женщина, с ее изворотливостью и коварством, сможет одержать верх над ним.
Ну, так как? Жениться на Елизавете?
– Нет, – прошептал он.
И все же этот брак был полезен для его страны. Тогда французы потеряли бы последнюю надежду на английский трон.
Филипп не отводил глаз от распятия. Неужели Богу угодно, чтобы он стал супругом новой английской королевы?
Его как будто осенило: она склоняется к ереси, и только брак с могущественнейшим из католических королей еще может спасти ее. Он должен поставить ей соответствующее условие брака.
А затем приобщить Англию к инквизиции. Филипп поклялся завоевать мир для католической церкви – так в чем же дело?
Он написал графу Ферийскому:
«Я разделяю ваши сомнения в способности королевы на такой безрассудный шаг, как вступление в брак с одним из ее подданных. Что касается меня, то при всем моем смущении, вызванном как неопределенностью ее религиозных убеждений, так и многими другими обстоятельствами, я готов служить Богу и Испании, женившись на Елизавете Английской.
Признаюсь, это решение далось мне нелегко. Принимая его, был вынужден поставить одно важное условие: королева должна публично объявить о своей верности католической церкви. Как вы понимаете, это необходимо и Папе, от которого предстоит добиться разрешения на брак».
Закончив письмо, он внимательно просмотрел его. Да, если он вернет ее и страну в истинную веру, то на небесах ему это зачтется.
Но в том ли заключается истинная причина его желания жениться на Елизавете? Не увлекся ли он этой женщиной – так искренно верившей в свою неотразимость, что и остальные были готовы признать силу ее обаяния?
Увы, предложение испанского короля не произвело особого впечатления на английскую королеву. Она флиртовала с Дидли, кокетничала то с одним, то с другим своим ухажером, среди которых числила и графа Ферийского – ему она заявила, что, представляя в Англии интересы ее жениха, он должен соблюдать приличия и впредь не просить жилья под одной крышей с ней Юна, родившая ребенка от Сеймура!..», – с возмущением писал граф.) Приняв драгоценности, преподнесенные ей по распоряжению Филиппа – прежде принадлежавшие Марии, – она посмотрела на испанского посла с таким задумчивым выражением, будто хотела сказать: а что хочет получить взамен этот человек, который, как известно, ничего не отдает даром?
Такое положение дел было нестерпимо унизительно, и Филипп решил изменить политику. Он больше не собирался добиваться руки Елизаветы. Он потерял ее, но теперь ему казалось, что сам Господь направляет его, ибо как раз в этот момент французский посол принес послание от короля Франции, в котором тот писал о своей озабоченности распространением ереси в Англии и в своей стране; Генрих предлагал сплотить их государства в борьбе с неверными. Могут ли две католические державы, спрашивал Генрих, воевать друг с другом, когда над ними обеими нависла такая серьезная опасность? Не лучше ли им объединиться и заблаговременно изолировать Англию, грозящую в скором будущем стать оплотом еретиков?
Филипп решил немедленно заключить брак между доном Карлосом и Елизаветой де Валуа. Пусть весь мир знает, что два католических короля отныне будут вместе сражаться против ереси.
Карлос был счастлив.
Наконец-то она едет к нему, эта прекрасная принцесса. В последнее время он немало потрудился над своим французским языком – уже мог произнести несколько слов. Например: «Я буду называть тебя Изабеллой, потому что это имя больше подходит для нашей страны. Оно испанское, а Елизавета – английское. Ты будешь испанкой, дорогая Изабелла».
Когда рядом никого не было, он разговаривал с ней – и ему казалось, что изображение на медальоне улыбалось в ответ.
Он хотел показать ей окрестности города; рассказать о своем желании стать великим воином и покорить весь мир – вернее ту его часть, которую не удастся завоевать его отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Однако удачливейшим из всех слывет другой ухажер – англичанин, лорд Роберт Дидли. Он молод, красив, и королева ведет себя с ним, как с официальным любовником. Его супруга недавно умерла при загадочных обстоятельствах, что породило слухи, малоприятные для Елизаветы. Однако королева не обращает на них внимания, и многие думают, что вскоре будет объявлено о ее браке с этим молодым человеком.
Вопрос о замужестве королевы представляется мне самым важным в настоящее время. Лично я не верю в то, что она и в самом деле решится вступить в брак со своим подданным, – а потому считаю, что именно сейчас мы должны предложить ей более выгодную партию…».
Филипп задумался. Еще раз стать супругом английской королевы, не пользующимся почти никакой властью в ее промозглой стране? Нет, такая идея его не прельщала.
Он вспомнил ее – лукавую, хотя и робкую, – стоявшую перед ним на коленях, но смотревшую на него так, словно хотела сказать: я почитаю вас, потому что признаю величайшим монархом; но для меня вы всего лишь мужчина, и когда-нибудь в мире появится другой монарх – женщина, более могущественная, чем вы; тогда окажется, что на свете есть страна, более великая, чем Испания, и этой страной будет Англия; и все это произойдет только потому, что английской королевой стану я, лучшая из королев, когда-либо правивших на земле.
Она была дерзка и надменна, но вела себя так, что никто не мог и слова возразить против этой вызывающей заносчивости.
Он вспомнил, как стоял за гардинами и подсматривал за ней и ее сестрой. Тогда она была испугана, и все же с какой гордостью держалась, как отличалась от несчастной, болезненной Марии, не сумевшей воспользоваться ни одним из преимуществ своего правления!
Граф Ферийский предлагал жениться на ней. Увы, он плохо понимал своего господина.
Елизавета не вызывала в Филиппе физического отвращения, не отталкивала его, как Мария, – но какое ему было дело до ее привлекательности? Для брака с ней Филиппу требовались более существенные причины. Тут он должен был руководствоваться интересами своей религии и своей страны.
Поднявшись из-за стола, Филипп подошел к распятию, висевшему на стене, и опустился на колени. Он не сомневался, супружеская жизнь с новой королевой Англии доставила бы ему немало удовольствий – не то, что с ее предшественницей. К тому же, нужно было заставить Елизавету поддерживать дружественные отношения с Папой, поскольку в противном случае тот мог перейти на сторону королевы Марии Шотландской. Но Филипп-то ведь понимал, что все равно никогда не подчинит ее своим желаниям. Он не умел принуждать, не был воином, ненавидел грубую силу. И чувствовал, что эта женщина, с ее изворотливостью и коварством, сможет одержать верх над ним.
Ну, так как? Жениться на Елизавете?
– Нет, – прошептал он.
И все же этот брак был полезен для его страны. Тогда французы потеряли бы последнюю надежду на английский трон.
Филипп не отводил глаз от распятия. Неужели Богу угодно, чтобы он стал супругом новой английской королевы?
Его как будто осенило: она склоняется к ереси, и только брак с могущественнейшим из католических королей еще может спасти ее. Он должен поставить ей соответствующее условие брака.
А затем приобщить Англию к инквизиции. Филипп поклялся завоевать мир для католической церкви – так в чем же дело?
Он написал графу Ферийскому:
«Я разделяю ваши сомнения в способности королевы на такой безрассудный шаг, как вступление в брак с одним из ее подданных. Что касается меня, то при всем моем смущении, вызванном как неопределенностью ее религиозных убеждений, так и многими другими обстоятельствами, я готов служить Богу и Испании, женившись на Елизавете Английской.
Признаюсь, это решение далось мне нелегко. Принимая его, был вынужден поставить одно важное условие: королева должна публично объявить о своей верности католической церкви. Как вы понимаете, это необходимо и Папе, от которого предстоит добиться разрешения на брак».
Закончив письмо, он внимательно просмотрел его. Да, если он вернет ее и страну в истинную веру, то на небесах ему это зачтется.
Но в том ли заключается истинная причина его желания жениться на Елизавете? Не увлекся ли он этой женщиной – так искренно верившей в свою неотразимость, что и остальные были готовы признать силу ее обаяния?
Увы, предложение испанского короля не произвело особого впечатления на английскую королеву. Она флиртовала с Дидли, кокетничала то с одним, то с другим своим ухажером, среди которых числила и графа Ферийского – ему она заявила, что, представляя в Англии интересы ее жениха, он должен соблюдать приличия и впредь не просить жилья под одной крышей с ней Юна, родившая ребенка от Сеймура!..», – с возмущением писал граф.) Приняв драгоценности, преподнесенные ей по распоряжению Филиппа – прежде принадлежавшие Марии, – она посмотрела на испанского посла с таким задумчивым выражением, будто хотела сказать: а что хочет получить взамен этот человек, который, как известно, ничего не отдает даром?
Такое положение дел было нестерпимо унизительно, и Филипп решил изменить политику. Он больше не собирался добиваться руки Елизаветы. Он потерял ее, но теперь ему казалось, что сам Господь направляет его, ибо как раз в этот момент французский посол принес послание от короля Франции, в котором тот писал о своей озабоченности распространением ереси в Англии и в своей стране; Генрих предлагал сплотить их государства в борьбе с неверными. Могут ли две католические державы, спрашивал Генрих, воевать друг с другом, когда над ними обеими нависла такая серьезная опасность? Не лучше ли им объединиться и заблаговременно изолировать Англию, грозящую в скором будущем стать оплотом еретиков?
Филипп решил немедленно заключить брак между доном Карлосом и Елизаветой де Валуа. Пусть весь мир знает, что два католических короля отныне будут вместе сражаться против ереси.
Карлос был счастлив.
Наконец-то она едет к нему, эта прекрасная принцесса. В последнее время он немало потрудился над своим французским языком – уже мог произнести несколько слов. Например: «Я буду называть тебя Изабеллой, потому что это имя больше подходит для нашей страны. Оно испанское, а Елизавета – английское. Ты будешь испанкой, дорогая Изабелла».
Когда рядом никого не было, он разговаривал с ней – и ему казалось, что изображение на медальоне улыбалось в ответ.
Он хотел показать ей окрестности города; рассказать о своем желании стать великим воином и покорить весь мир – вернее ту его часть, которую не удастся завоевать его отцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82