Я хочу домой!
– Тш-ш, – прошипела Мами. – Не дай Бог кто-нибудь услышит!..
Я бросилась к ней и уткнулась лицом ей в грудь, а Мами укачивала меня, как ребенка. Мне хотелось поведать Мами, что только благодаря ей я способна находиться в этой ужасной стране, что я устала быть королевой Англии и хочу снова стать просто французской принцессой.
– Хочу домой, – плакала я.
– Тш-ш, – успокаивала она. – Не будьте ребенком.
Мы провели в Кентербери еще одну ночь, похожую на первую, и я была рада покинуть грязные обшарпанные комнаты и оказаться на свежем воздухе, среди лесов и полей. Мы проезжали мимо зеленых лугов и величественных деревьев – и надо признать, места эти были очень красивы. Когда Кентербери остался позади, я почувствовала себя лучше. Мне не очень нравился мой муж, но я надеялась, что буду видеться с ним не слишком часто. Днем я буду проводить время с Мами и моими придворными дамами; мы сможем вместе танцевать, петь, шутить и презирать нашу новую страну, тоскуя по далекой родине. И тогда я смогу вынести жизнь с английским монархом.
Мы прибыли в Грейвсенд, где должны были остановиться в гостях у графини Леннокс. Она дожидалась нас – и приветствовала короля с величайшим почтением. Затем повернулась ко мне и низко склонилась передо мной. Она сказала, что для нее великая честь принимать нас, и добавила, что у нее есть важные новости, которые она должна немедленно сообщить государю.
Графиня очень серьезно посмотрела на нас и продолжила:
– Чума, Ваше Величество. Вам и королеве очень опасно проезжать по улицам Лондона.
– Но народ ждет нас, – возразил мой муж. – Люди хотят увидеть королевский кортеж и насладиться великолепными зрелищами, которые мы намеревались устроить в честь приезда моей супруги.
– Однако дела обстоят так, что в Лондоне вам появляться нельзя, милорд. Вам еще многие скажут об этом, но я сочла своим долгом доложить вам о чуме без промедления.
Как серьезен был король! Казалось, он вообще никогда не смеется. Может, именно поэтому мне было так трудно полюбить его.
И вот, вместо того чтобы устроить нам радушный прием, на который я надеялась, озабоченные люди сгрудились вокруг короля, решая, как поступить.
Меня проводили в покои, где я могла отдохнуть, и Мами пошла вместе со мной. Не успели мы присесть, как явился отец Санси и сказал, что хочет со мной поговорить. Мами ушла и оставила меня наедине с духовником, чего мне сейчас хотелось меньше всего на свете.
Отец Санси начал упрекать меня за то, что я ела мясо в Кентербери, а я ответила заготовленной фразой: я, дескать, всего лишь следовала обычаям своей новой страны.
– Следовать обычаям еретиков! – загремел отец Санси. – Прекрасное начало! И что же вы собираетесь делать дальше? Отречься от истинной веры, потому что таков обычай дикарей, среди которых вы живете?
– Есть мясо и отречься от веры – это разные вещи, отец мой! – возразила я.
– Вы согрешили!.. Вы выказали неуважение к святой церкви! – негодовал он. – Больше этого не повторится, отец мой! – смиренно пообещала я.
Он, казалось, немного успокоился, однако глаза у него по-прежнему горели и весь он был исполнен религиозного рвения. Оглядевшись вокруг, он презрительно изругал комнату, хотя она была намного лучше, чем в Дувре или в Кентербери.
– А сейчас, – продолжил отец Санси, – они боятся провезти вас по улицам Лондона. Чума, говорят они. Позвольте заметить, миледи, что в этой проклятой стране всегда свирепствует чума, и так будет до тех пор, пока сей заблудший народ не встанет на путь истинный! Чума – это кара Божья! Будь проклят тот день, когда мы ступили на эту землю!
– Моя мать так не считала. Как и Его Святейшество, – напомнила я.
Отец Санси погрозил мне пальцем.
– Папа с большой неохотой выдал разрешение на этот брак, но у Его Святейшества были свои соображения. – Он приблизил свое лицо к моему. – Нужно начинать без промедления. Вы избраны для великой цели, миледи, – вернуть этот народ в лоно святой католической церкви!
Я старалась выглядеть серьезной, но жаждала, чтобы отец Санси ушел. Мне так много нужно было рассказать Мами! Я опустила глаза и скромно сложила руки. «В каком же платье мне лучше всего въехать в Лондон?» – спрашивала я себя, глядя в пол.
– Но, – продолжил отец Санси, возвышая голос, – вы ничего не достигнете, если будете есть мясо в постный день.
Самым простым способом отделаться от него было не спорить, хотя удержаться было ужасно трудно! Я прочла вместе с духовником молитву, и наконец он ушел.
В комнату вбежала Мами.
– Я слышала, что мы отправимся в Лондон на барке, чтобы не ехать по зачумленным улицам города, – поторопилась сообщить она. – И вы наденете зеленое платье. Король тоже будет в зеленом наряде. Полагаю, это должно символизировать весну .
Затем я оделась. Мы посмеялись над моим рассказом про отца Санси, и я добавила:
– Я хочу есть мясо и буду есть мясо. Мами, я никому не позволю собой командовать – ни священнику, ни мужу.
– Вы дикое, мятежное создание, – сказала Мами. – И, – добавила она, – всегда такой были.
– И всегда буду, – заверила я ее.
– Поживем – увидим, – подытожила Мами. Мы засмеялись, поскольку она часто говаривала это, когда я была еще совсем крошкой.
На следующее утро я вместе с мужем и придворными поднялась на великолепную барку. Река, казалось, была запружена судами всех форм и размеров, поскольку многие знатные дворяне присоединились к нашему эскорту. Когда мы ступили на палубу, раздался залп из орудий, чуть не оглушивший нас.
Я наслаждалась плаванием по реке. Король, стоя рядом со мной, казался очень ласковым, хотя и серьезным. Интересно, слышал ли кто-нибудь когда-нибудь его смех? Мне следовало бы научить Карла смеяться, однако эта задача казалась столь же трудновыполнимой, как и превращение протестантской Англии в католическую страну.
Мне понравились большие морские военные корабли, на которые мне с гордостью указывал король. Я никогда не видела таких судов во Франции, и когда мы проплывали мимо них, а они отсалютовывали нам из своих пушек, это был самый волнующий момент со времени моего прибытия в Англию.
Уже вечером перед нами возникли очертания лондонского Тауэра – не столь красивого, как наши здания, но весьма внушительного и оставляющего неизгладимое впечатление. Яркие флаги, развевавшиеся на его башнях, выглядели, правда, довольно нелепо, а когда наша барка приблизилась, орудия дали такой громкий залп, что я едва не закричала от ужаса и восторга.
Короля это развеселило. Он чуть улыбнулся – и большего от него ждать не приходилось. Берега реки были запружены народом, выкрикивавшим: «Да здравствует маленькая королева!» Мой муж перевел мне их приветствия, и мне это так понравилось, что я в знак признательности помахала рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– Тш-ш, – прошипела Мами. – Не дай Бог кто-нибудь услышит!..
Я бросилась к ней и уткнулась лицом ей в грудь, а Мами укачивала меня, как ребенка. Мне хотелось поведать Мами, что только благодаря ей я способна находиться в этой ужасной стране, что я устала быть королевой Англии и хочу снова стать просто французской принцессой.
– Хочу домой, – плакала я.
– Тш-ш, – успокаивала она. – Не будьте ребенком.
Мы провели в Кентербери еще одну ночь, похожую на первую, и я была рада покинуть грязные обшарпанные комнаты и оказаться на свежем воздухе, среди лесов и полей. Мы проезжали мимо зеленых лугов и величественных деревьев – и надо признать, места эти были очень красивы. Когда Кентербери остался позади, я почувствовала себя лучше. Мне не очень нравился мой муж, но я надеялась, что буду видеться с ним не слишком часто. Днем я буду проводить время с Мами и моими придворными дамами; мы сможем вместе танцевать, петь, шутить и презирать нашу новую страну, тоскуя по далекой родине. И тогда я смогу вынести жизнь с английским монархом.
Мы прибыли в Грейвсенд, где должны были остановиться в гостях у графини Леннокс. Она дожидалась нас – и приветствовала короля с величайшим почтением. Затем повернулась ко мне и низко склонилась передо мной. Она сказала, что для нее великая честь принимать нас, и добавила, что у нее есть важные новости, которые она должна немедленно сообщить государю.
Графиня очень серьезно посмотрела на нас и продолжила:
– Чума, Ваше Величество. Вам и королеве очень опасно проезжать по улицам Лондона.
– Но народ ждет нас, – возразил мой муж. – Люди хотят увидеть королевский кортеж и насладиться великолепными зрелищами, которые мы намеревались устроить в честь приезда моей супруги.
– Однако дела обстоят так, что в Лондоне вам появляться нельзя, милорд. Вам еще многие скажут об этом, но я сочла своим долгом доложить вам о чуме без промедления.
Как серьезен был король! Казалось, он вообще никогда не смеется. Может, именно поэтому мне было так трудно полюбить его.
И вот, вместо того чтобы устроить нам радушный прием, на который я надеялась, озабоченные люди сгрудились вокруг короля, решая, как поступить.
Меня проводили в покои, где я могла отдохнуть, и Мами пошла вместе со мной. Не успели мы присесть, как явился отец Санси и сказал, что хочет со мной поговорить. Мами ушла и оставила меня наедине с духовником, чего мне сейчас хотелось меньше всего на свете.
Отец Санси начал упрекать меня за то, что я ела мясо в Кентербери, а я ответила заготовленной фразой: я, дескать, всего лишь следовала обычаям своей новой страны.
– Следовать обычаям еретиков! – загремел отец Санси. – Прекрасное начало! И что же вы собираетесь делать дальше? Отречься от истинной веры, потому что таков обычай дикарей, среди которых вы живете?
– Есть мясо и отречься от веры – это разные вещи, отец мой! – возразила я.
– Вы согрешили!.. Вы выказали неуважение к святой церкви! – негодовал он. – Больше этого не повторится, отец мой! – смиренно пообещала я.
Он, казалось, немного успокоился, однако глаза у него по-прежнему горели и весь он был исполнен религиозного рвения. Оглядевшись вокруг, он презрительно изругал комнату, хотя она была намного лучше, чем в Дувре или в Кентербери.
– А сейчас, – продолжил отец Санси, – они боятся провезти вас по улицам Лондона. Чума, говорят они. Позвольте заметить, миледи, что в этой проклятой стране всегда свирепствует чума, и так будет до тех пор, пока сей заблудший народ не встанет на путь истинный! Чума – это кара Божья! Будь проклят тот день, когда мы ступили на эту землю!
– Моя мать так не считала. Как и Его Святейшество, – напомнила я.
Отец Санси погрозил мне пальцем.
– Папа с большой неохотой выдал разрешение на этот брак, но у Его Святейшества были свои соображения. – Он приблизил свое лицо к моему. – Нужно начинать без промедления. Вы избраны для великой цели, миледи, – вернуть этот народ в лоно святой католической церкви!
Я старалась выглядеть серьезной, но жаждала, чтобы отец Санси ушел. Мне так много нужно было рассказать Мами! Я опустила глаза и скромно сложила руки. «В каком же платье мне лучше всего въехать в Лондон?» – спрашивала я себя, глядя в пол.
– Но, – продолжил отец Санси, возвышая голос, – вы ничего не достигнете, если будете есть мясо в постный день.
Самым простым способом отделаться от него было не спорить, хотя удержаться было ужасно трудно! Я прочла вместе с духовником молитву, и наконец он ушел.
В комнату вбежала Мами.
– Я слышала, что мы отправимся в Лондон на барке, чтобы не ехать по зачумленным улицам города, – поторопилась сообщить она. – И вы наденете зеленое платье. Король тоже будет в зеленом наряде. Полагаю, это должно символизировать весну .
Затем я оделась. Мы посмеялись над моим рассказом про отца Санси, и я добавила:
– Я хочу есть мясо и буду есть мясо. Мами, я никому не позволю собой командовать – ни священнику, ни мужу.
– Вы дикое, мятежное создание, – сказала Мами. – И, – добавила она, – всегда такой были.
– И всегда буду, – заверила я ее.
– Поживем – увидим, – подытожила Мами. Мы засмеялись, поскольку она часто говаривала это, когда я была еще совсем крошкой.
На следующее утро я вместе с мужем и придворными поднялась на великолепную барку. Река, казалось, была запружена судами всех форм и размеров, поскольку многие знатные дворяне присоединились к нашему эскорту. Когда мы ступили на палубу, раздался залп из орудий, чуть не оглушивший нас.
Я наслаждалась плаванием по реке. Король, стоя рядом со мной, казался очень ласковым, хотя и серьезным. Интересно, слышал ли кто-нибудь когда-нибудь его смех? Мне следовало бы научить Карла смеяться, однако эта задача казалась столь же трудновыполнимой, как и превращение протестантской Англии в католическую страну.
Мне понравились большие морские военные корабли, на которые мне с гордостью указывал король. Я никогда не видела таких судов во Франции, и когда мы проплывали мимо них, а они отсалютовывали нам из своих пушек, это был самый волнующий момент со времени моего прибытия в Англию.
Уже вечером перед нами возникли очертания лондонского Тауэра – не столь красивого, как наши здания, но весьма внушительного и оставляющего неизгладимое впечатление. Яркие флаги, развевавшиеся на его башнях, выглядели, правда, довольно нелепо, а когда наша барка приблизилась, орудия дали такой громкий залп, что я едва не закричала от ужаса и восторга.
Короля это развеселило. Он чуть улыбнулся – и большего от него ждать не приходилось. Берега реки были запружены народом, выкрикивавшим: «Да здравствует маленькая королева!» Мой муж перевел мне их приветствия, и мне это так понравилось, что я в знак признательности помахала рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122