Твой настоящий враг — это ты сам, но клянусь тебе, что, если смогу, я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя от него…
И Франсуа молился всю ночь, вспоминая свое собственное бдение над оружием, беспрестанно повторяя:
— Найди, Франсуа! Найди ради меня!
Утром, окоченев от холода, он покинул дозорную площадку, облачился в доспехи, потому что именно в таком виде хотел присутствовать на церемонии, и спустился в часовню. Франсуа де Флёрен стоял на коленях и живо вскочил при его приближении. Его лицо светилось от радости — верный знак того, что он нашел ответ. Франсуа повторил юноше свой вопрос:
— Так как же сможешь ты одолеть своего самого опасного врага?
И Франсуа де Флёрен ответил пылко:
— Храня вам верность!
Франсуа был готов ко всему, кроме этого. Он взглянул на молодого человека.
— А ты не подумал, что самый опасный твой враг — это ты сам?
— Это уже неважно! Вы ведь сможете меня защитить и от меня самого…
Обезоруженный, Франсуа не знал, что и ответить, но тут вошел священник, и церемония началась.
Она была короткой. После мессы и клятвы Франсуа де Вивре дал Франсуа де Флёрену традиционную оплеуху и повесил ему на грудь щит с его гербом. Ему бы хотелось устроить по этому случаю большой праздник, но из уважения к Ариетте он ограничился просто угощением.
***
Франсуа де Флёрен провел зиму в Вивре.
В Париже тем временем готовились важные события. После своих блестящих побед Карл V решил нанести удар по своему последнему недругу — герцогу Бретонскому. Жан IV действительно вел себя как открытый противник короля. Его резиденция находилась отнюдь не в Нанте, а в Лондоне; он участвовал в набеге Ланкастера; все свои бретонские владения он отдавал англичанам и даже заключил договор с покойным королем Эдуардом III. Такое поведение вызвало к нему ненависть всех его подданных, и король Франции решил этим воспользоваться.
9 декабря 1378 года он вызвал «так называемого герцога Бретонского», дабы тот предстал перед судом парламента. Три раза судебный пристав выкликал имя Жана IV — ответа не последовало. Тогда Карл, ввиду отсутствия ответчика, вынес свой приговор.
Все ожидали, что король Франции передаст герцогство Бретонское Жанне де Пентьевр. Случись такое — этому не воспротивился бы никто даже среди бывших приверженцев Монфора. Но король вдруг принял совсем другое решение: герцогство Бретонское переставало существовать и присоединялось к французской короне!
Карл V, мудрый король, только что совершил первую ошибку своего царствования. Действуя, таким образом, он, конечно, исходил из своего интуитивного представления о естественных границах Франции, но он недооценил национальное чувство бретонцев. Как только новость распространилась по Бретани, она повсеместно вызвала бурное возмущение. В Роане сорок бретонских баронов основали «Конфедерацию в защиту независимости». Символическое председательство в ней было отдано Жану де Бомануару, вождю Тридцати, борцу за торжество Франции над Англией.
Нежданно-негаданно ненавидимый всеми Жан IV приобрел популярность. Видя явную угрозу самому своему существованию — вся Бретань, забыв о былых разногласиях, сплотилась вокруг него. 3 апреля 1379 года Жан IV покинул Англию и высадился в Сен-Мало, где был с триумфом встречен. Завидев его корабль, жители города бросались в море и сопровождали его к берегу вплавь. На набережной его ожидала Жанна де Пентьевр, стоя на коленях в знак почтения. Насильственному присоединению к Франции она предпочла союз со своим смертельным врагом.
Карл V заупрямился. Он поручил двум своим главным полководцам укротить бунт. Разумеется, речь шла о коннетабле и об Оливье де Клиссоне. По иронии судьбы оба они были бретонцы. Дю Геклен и Клиссон умоляли короля отказаться от этой затеи. Карл не послушал их и остался неумолим: коннетаблю надлежит осадить Ренн, а Оливье де Клиссону — Нант.
Так и вышло, что в начале мая 1379 года Франсуа получил послание от дю Геклена, призывавшего его присоединиться к нему под стенами Ренна. Франсуа это привело в отчаяние. Конечно, он подчинится. Он сделал свой выбор раз и навсегда: при любых обстоятельствах повиноваться королю. Но он сделает это с болью в душе, поскольку, чтобы выполнить долг, ему придется поднять оружие против Бретани — и, что еще горше, против своей крестной матери…
Сир де Вивре пустился в путь 10 мая в сопровождении Франсуа де Флёрена, направляясь в Ренн кратчайшим путем. Франсуа де Флёрен в первый раз ехал на бой как рыцарь и, не будучи бретонцем, не имел повода испытывать досаду; но он все же печалился, видя, как печален Франсуа.
После того как они довольно долго ехали в молчании, Франсуа повернулся к своему спутнику. Как бы он хотел отправиться с ним на другую войну! Но, что бы там ни было, они ехали сражаться, и настало время дать юноше последние наставления.
— Франсуа, теперь мы с тобой ровня. Пока ты был моим оруженосцем, ты обязан был защищать меня и помогать мне. Теперь ты должен заботиться только о себе самом. Если я буду ранен, ты не обязан спешить мне на выручку. Если я упаду, ты не обязан меня поднимать. В бою рыцарь думает только о самом себе, иначе он пропал.
Зная природное великодушие юноши, он заставил его принести клятву. Франсуа де Флёрен поклялся уважать это правило.
Прибыв на место, они обнаружили мрачнейшее войско. Осада начиналась в тягостной обстановке. Большая часть солдат была родом из Бретани, и их малое усердие просто бросалось в глаза. Через несколько дней Франсуа пришел к уверенности, что никаких боевых действий предпринято не будет. Дю Геклен, конечно, привел свое войско под стены Ренна, повинуясь королю, но он не отдаст приказа идти на штурм — по той простой причине, что этот приказ не будет выполнен.
В конце июня к ним со своими людьми присоединился граф де Танкарвиль. Среди простых солдат находился и Луи де Вивре. Он сразу же отправился поприветствовать своего отца и обнаружил того в палатке беседующим с Франсуа де Флёреном. Луи низко поклонился обоим, успев бросить на юношу острый взгляд.
— Отец… Монсеньор…
Луи шел шестнадцатый год. Он был высок и довольно хорошо сложен. У него было правильное лицо и очень черные волосы, красиво отливающие синевой, гладкие и тщательно расчесанные. Но во всем его облике таилось что-то мрачноватое, внушающее тревогу. Франсуа попросил Франсуа де Флёрена оставить их вдвоем. Сравнение между обоими сыновьями причиняло ему боль.
Оставшись наедине с Луи и не зная, что сказать, Франсуа поделился своими душевными терзаниями, причиной которых стала эта война. Луи не разделял точку зрения отца:
— Интересы державы превыше интересов Бретани.
— Это я знаю! Но как ты думаешь, приятно мне сражаться против Бомануара, героя Битвы Тридцати?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
И Франсуа молился всю ночь, вспоминая свое собственное бдение над оружием, беспрестанно повторяя:
— Найди, Франсуа! Найди ради меня!
Утром, окоченев от холода, он покинул дозорную площадку, облачился в доспехи, потому что именно в таком виде хотел присутствовать на церемонии, и спустился в часовню. Франсуа де Флёрен стоял на коленях и живо вскочил при его приближении. Его лицо светилось от радости — верный знак того, что он нашел ответ. Франсуа повторил юноше свой вопрос:
— Так как же сможешь ты одолеть своего самого опасного врага?
И Франсуа де Флёрен ответил пылко:
— Храня вам верность!
Франсуа был готов ко всему, кроме этого. Он взглянул на молодого человека.
— А ты не подумал, что самый опасный твой враг — это ты сам?
— Это уже неважно! Вы ведь сможете меня защитить и от меня самого…
Обезоруженный, Франсуа не знал, что и ответить, но тут вошел священник, и церемония началась.
Она была короткой. После мессы и клятвы Франсуа де Вивре дал Франсуа де Флёрену традиционную оплеуху и повесил ему на грудь щит с его гербом. Ему бы хотелось устроить по этому случаю большой праздник, но из уважения к Ариетте он ограничился просто угощением.
***
Франсуа де Флёрен провел зиму в Вивре.
В Париже тем временем готовились важные события. После своих блестящих побед Карл V решил нанести удар по своему последнему недругу — герцогу Бретонскому. Жан IV действительно вел себя как открытый противник короля. Его резиденция находилась отнюдь не в Нанте, а в Лондоне; он участвовал в набеге Ланкастера; все свои бретонские владения он отдавал англичанам и даже заключил договор с покойным королем Эдуардом III. Такое поведение вызвало к нему ненависть всех его подданных, и король Франции решил этим воспользоваться.
9 декабря 1378 года он вызвал «так называемого герцога Бретонского», дабы тот предстал перед судом парламента. Три раза судебный пристав выкликал имя Жана IV — ответа не последовало. Тогда Карл, ввиду отсутствия ответчика, вынес свой приговор.
Все ожидали, что король Франции передаст герцогство Бретонское Жанне де Пентьевр. Случись такое — этому не воспротивился бы никто даже среди бывших приверженцев Монфора. Но король вдруг принял совсем другое решение: герцогство Бретонское переставало существовать и присоединялось к французской короне!
Карл V, мудрый король, только что совершил первую ошибку своего царствования. Действуя, таким образом, он, конечно, исходил из своего интуитивного представления о естественных границах Франции, но он недооценил национальное чувство бретонцев. Как только новость распространилась по Бретани, она повсеместно вызвала бурное возмущение. В Роане сорок бретонских баронов основали «Конфедерацию в защиту независимости». Символическое председательство в ней было отдано Жану де Бомануару, вождю Тридцати, борцу за торжество Франции над Англией.
Нежданно-негаданно ненавидимый всеми Жан IV приобрел популярность. Видя явную угрозу самому своему существованию — вся Бретань, забыв о былых разногласиях, сплотилась вокруг него. 3 апреля 1379 года Жан IV покинул Англию и высадился в Сен-Мало, где был с триумфом встречен. Завидев его корабль, жители города бросались в море и сопровождали его к берегу вплавь. На набережной его ожидала Жанна де Пентьевр, стоя на коленях в знак почтения. Насильственному присоединению к Франции она предпочла союз со своим смертельным врагом.
Карл V заупрямился. Он поручил двум своим главным полководцам укротить бунт. Разумеется, речь шла о коннетабле и об Оливье де Клиссоне. По иронии судьбы оба они были бретонцы. Дю Геклен и Клиссон умоляли короля отказаться от этой затеи. Карл не послушал их и остался неумолим: коннетаблю надлежит осадить Ренн, а Оливье де Клиссону — Нант.
Так и вышло, что в начале мая 1379 года Франсуа получил послание от дю Геклена, призывавшего его присоединиться к нему под стенами Ренна. Франсуа это привело в отчаяние. Конечно, он подчинится. Он сделал свой выбор раз и навсегда: при любых обстоятельствах повиноваться королю. Но он сделает это с болью в душе, поскольку, чтобы выполнить долг, ему придется поднять оружие против Бретани — и, что еще горше, против своей крестной матери…
Сир де Вивре пустился в путь 10 мая в сопровождении Франсуа де Флёрена, направляясь в Ренн кратчайшим путем. Франсуа де Флёрен в первый раз ехал на бой как рыцарь и, не будучи бретонцем, не имел повода испытывать досаду; но он все же печалился, видя, как печален Франсуа.
После того как они довольно долго ехали в молчании, Франсуа повернулся к своему спутнику. Как бы он хотел отправиться с ним на другую войну! Но, что бы там ни было, они ехали сражаться, и настало время дать юноше последние наставления.
— Франсуа, теперь мы с тобой ровня. Пока ты был моим оруженосцем, ты обязан был защищать меня и помогать мне. Теперь ты должен заботиться только о себе самом. Если я буду ранен, ты не обязан спешить мне на выручку. Если я упаду, ты не обязан меня поднимать. В бою рыцарь думает только о самом себе, иначе он пропал.
Зная природное великодушие юноши, он заставил его принести клятву. Франсуа де Флёрен поклялся уважать это правило.
Прибыв на место, они обнаружили мрачнейшее войско. Осада начиналась в тягостной обстановке. Большая часть солдат была родом из Бретани, и их малое усердие просто бросалось в глаза. Через несколько дней Франсуа пришел к уверенности, что никаких боевых действий предпринято не будет. Дю Геклен, конечно, привел свое войско под стены Ренна, повинуясь королю, но он не отдаст приказа идти на штурм — по той простой причине, что этот приказ не будет выполнен.
В конце июня к ним со своими людьми присоединился граф де Танкарвиль. Среди простых солдат находился и Луи де Вивре. Он сразу же отправился поприветствовать своего отца и обнаружил того в палатке беседующим с Франсуа де Флёреном. Луи низко поклонился обоим, успев бросить на юношу острый взгляд.
— Отец… Монсеньор…
Луи шел шестнадцатый год. Он был высок и довольно хорошо сложен. У него было правильное лицо и очень черные волосы, красиво отливающие синевой, гладкие и тщательно расчесанные. Но во всем его облике таилось что-то мрачноватое, внушающее тревогу. Франсуа попросил Франсуа де Флёрена оставить их вдвоем. Сравнение между обоими сыновьями причиняло ему боль.
Оставшись наедине с Луи и не зная, что сказать, Франсуа поделился своими душевными терзаниями, причиной которых стала эта война. Луи не разделял точку зрения отца:
— Интересы державы превыше интересов Бретани.
— Это я знаю! Но как ты думаешь, приятно мне сражаться против Бомануара, героя Битвы Тридцати?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179