Сейчас, с утра, здесь можно было купить все - от дыни до героина; от ножа до гранатомета. Был бы спрос, а предложение всегда будет.
Крысолов - перекрашенный в черноволосого с проседью и чернобрового, с контактными линзами, изменившими цвет глаз - не отличался от местных и выглядел лет на сорок пять. Даже диалект у него был жителя предгорий Гиссарского хребта, с вкраплениями таджикских идиом.
Солнце медленно накаляло рыночную площадь, загоняло людей в тень. И покупатели потихоньку уходили с базара либо спасались от жары в крытых рядах. Наушник в ухе Крысолова, скрытый чалмой, тонко пискнул. Словно почесываясь, он прикоснулся к нему.
- Йе, нема иде?- будто бы удивленный внезапным укусом мухи, вполголоса воскликнул он.
- Мишень на три часа, - услышал он.
«Это уже было», - подумал Крысолов, но повернулся вправо на девяносто градусов. И тут последние сомнения оставили его - Джафарниязов, Аликпер Мансурович торговался с продавцом кухонных ножей. Крысолов гибко поднялся, скользнул за кучу дынь, пирамидой Хеопса возвышавшихся рядом с ним. Вынул из хурджина «маузер-711» с магазином на двадцать патронов, примкнутой кобурой-прикладом и пэбээсом. Мушка, поймав голову Джафарниязова, жестко легла в обхват скобы целика. Расстояние - пятьдесят метров. Крысолов нежно нажал на спуск.
Пуля калибра 7,63 мм с мягким сердечником пробила голову Аликпера Джафарниязова и расплющилась о вертикальную деревянную балку, поддерживающую навес крытого ряда рынка, разбрызгав вокруг кровь и мозговые ткани. Паника и недоумение. Опрашиваемые впоследствии оперативниками уголовного розыска соседи Крысолова смогли дать лишь расплывчатые приметы своего внезапно исчезнувшего коллеги. Да, впрочем, никто особо серьезно и не искал убийцу Джафарниязова. Милиция была только рада, что кто-то покончил с психически ненормальным маньяком, периодически бежавшим из клиник и пока еще не дававшим повода оперативникам применить оружие на поражение, от чего они не отказались бы.
Остановочный пункт «67-й километр», Карельский перешеек. Пятница, 29.05. 22:20
Иваныч разлил еще по стакану «Нашей» и порезал новую порцию сальца.
- Не лезь на рожон, Серый, - тихо посоветоват он, поднимая стакан. Выпили, не чокаясь, как обычно. Закусили. Ковалев утер тыльной стороной ладони губы и закурил.
- А куда ж деваться, если эти козлы леса трупами заваливают, а мы х… сосем, как мишка - лапу, - сердито буркнул старлей. - Куда ж деваться, если дело висит, а к фигурантам особо не подступишься,
- Да плюнь ты, - махнул рукой Иваныч, но глаза его хитро блеснули, - висяком больше - висяком меньше.
- Ага, - вяло мотнул головой Ковалев, - иметь-то не тебя будут, а меня. Как бы добраться до этих сраных святош?! Все было бы гораздо легче.
Отставной участковый Василий Иванович Глуздырев укоризненно покачал головой.
- Эх, молодежь, молодежь, - вздохнул он. - И что вы такие торопыги?
Он водрузил на стол портативную видеокамеру «Сони».
- Вот, одолжил, понимаешь, у бывшего подотчетного контингента, вместе с домишком напротив твоей секты, - проворчал он. - А ты все: как да как? Молча и без гамлетизьму. «Быть, аль не быть…» Налей лучше еще стакан, а то руки старые, трясутся.
- Василь Иваныч! - воскликнул Ковалев. Но Глуздырев его прервал:
- И не ори. Сейчас допьем, похмелимся, а потом - за дело. Не отдохнувши - кто ж чем серьезным занимается? Эх, молодежь, молодежь. Нас не будет - кто ж вас научит?
Автостанция, г. Шахрисабз. Республика Узбекистан. Суббота, 30.05. 10:20 (время местное)
Припарковав «уазик» в отдалении, Крысолов некоторое время праздно шатался по улицам, несколько раз щелкнул пустым фотоаппаратом «Зенит», направив объектив на живописные развалины Белого Дворца, Ак-Сарай, огороженные щербатым дощатым забором. Ак-Сарай был построен черт знает в какие времена, чуть ли не при Тамерлане, а реставрировать его никак руки не доходили - все-таки не Самарканд, туристов мало, денег тоже.
В двадцать минут одиннадцатого Крысолов неторопливо вышел па площадь автовокзала, закурил сигарку и присел на скамейку. Искать Змея было бесполезно - среди десятков людей, сновавших мимо, разглядеть хамелеона невозможно. Им мог оказаться и бабай, продающий семечки и насвай, и парень, скучающий в оконце ларька «Газированная вода», и даже женщина, с терпеливой неподвпжностью сфинкса сидевшая на остановке и ожидавшая какого-то автобуса. Несмотря на свой псевдоним, Змей мог оказаться любого пола, имитировать любой возраст и внешний вид. Как и сам Крысолов.
Он невесело усмехнулся - однажды и ему пришлось переодеться женщиной; мало того - выглядеть яркой и сексуально раскованной журналисткой «желтой» газетенки с труднопроизносимым названием. «Черт, - мотнул головой Крысолов, - все эти похождения в Чехии были совсем недавно, а кажется - в прошлой жизни».
Таким же сфинксом замер и Крысолов, ожидая, когда к нему подойдут - либо сам Змей, либо его посыльный. Разморенный Бес устроился под скамейкой. Двигались лишь зрачки Крысолова под полуопущенными веками. Он неподвижно и терпеливо сидел, ощущая на себе не особо прицельное внимание. Точнее, посторонний взгляд, как луч локатора, время от времени - весьма не часто - пробегал по Чистильщику, как бы между делом. Такой взгляд невозможно засечь, наблюдатель мог находиться где угодно, не привлекая к себе внимания сверхчуткого Крысолова. Значит, наблюдал аномал, знавший об особенностях себе подобных. Либо человек, хорошо изучивший аномалов. Таких было немного - можно пересчитать на пальцах одной руки. Даже работавшие на Синдикат, преданные ему душой и телом, аномалы предпочитали сохранять «цеховые тайны» в своем кругу, широко просвещая лишь собратьев-неофитов.
Ждать пришлось долго - часа два с половиной. В какой-то момент Крысолов даже забеспокоился из-за угрозы обезвоживания и медного вкуса во рту. Пришлось на несколько секунд изменить неподвижности и выпить пяток глотков солоноватой теплой минералки, напоить Беса. О вкусовых качествах можно было не беспокоиться, такие мелочи, как личный комфорт, давно не волновали Крысолова - функциональность, помноженная на функциональность и возведенная в степень функциональности. Хотя иной раз Крысолов не отказывал себе в сибаритстве и гурманстве.
Медный привкус исчез, и Крысолов, ополовинив бутылку, завинтил пробку и поставил пластиковую поллитровку рядом с собой на скамейку. Солнце неторопливо - как и все, что делалось в Азии, - выползало в зенит. Крысолов закурил и поднял взгляд к блекло-синему, слепящему глаза ясному небу. Почти полдень.
Когда обе стрелки на часах Крысолова сошлись в верхней части циферблата, к скамейке подбежал дочерна загорелый паренек лет двенадцати-тринадцати и протянул сложенный вдвое листок бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Крысолов - перекрашенный в черноволосого с проседью и чернобрового, с контактными линзами, изменившими цвет глаз - не отличался от местных и выглядел лет на сорок пять. Даже диалект у него был жителя предгорий Гиссарского хребта, с вкраплениями таджикских идиом.
Солнце медленно накаляло рыночную площадь, загоняло людей в тень. И покупатели потихоньку уходили с базара либо спасались от жары в крытых рядах. Наушник в ухе Крысолова, скрытый чалмой, тонко пискнул. Словно почесываясь, он прикоснулся к нему.
- Йе, нема иде?- будто бы удивленный внезапным укусом мухи, вполголоса воскликнул он.
- Мишень на три часа, - услышал он.
«Это уже было», - подумал Крысолов, но повернулся вправо на девяносто градусов. И тут последние сомнения оставили его - Джафарниязов, Аликпер Мансурович торговался с продавцом кухонных ножей. Крысолов гибко поднялся, скользнул за кучу дынь, пирамидой Хеопса возвышавшихся рядом с ним. Вынул из хурджина «маузер-711» с магазином на двадцать патронов, примкнутой кобурой-прикладом и пэбээсом. Мушка, поймав голову Джафарниязова, жестко легла в обхват скобы целика. Расстояние - пятьдесят метров. Крысолов нежно нажал на спуск.
Пуля калибра 7,63 мм с мягким сердечником пробила голову Аликпера Джафарниязова и расплющилась о вертикальную деревянную балку, поддерживающую навес крытого ряда рынка, разбрызгав вокруг кровь и мозговые ткани. Паника и недоумение. Опрашиваемые впоследствии оперативниками уголовного розыска соседи Крысолова смогли дать лишь расплывчатые приметы своего внезапно исчезнувшего коллеги. Да, впрочем, никто особо серьезно и не искал убийцу Джафарниязова. Милиция была только рада, что кто-то покончил с психически ненормальным маньяком, периодически бежавшим из клиник и пока еще не дававшим повода оперативникам применить оружие на поражение, от чего они не отказались бы.
Остановочный пункт «67-й километр», Карельский перешеек. Пятница, 29.05. 22:20
Иваныч разлил еще по стакану «Нашей» и порезал новую порцию сальца.
- Не лезь на рожон, Серый, - тихо посоветоват он, поднимая стакан. Выпили, не чокаясь, как обычно. Закусили. Ковалев утер тыльной стороной ладони губы и закурил.
- А куда ж деваться, если эти козлы леса трупами заваливают, а мы х… сосем, как мишка - лапу, - сердито буркнул старлей. - Куда ж деваться, если дело висит, а к фигурантам особо не подступишься,
- Да плюнь ты, - махнул рукой Иваныч, но глаза его хитро блеснули, - висяком больше - висяком меньше.
- Ага, - вяло мотнул головой Ковалев, - иметь-то не тебя будут, а меня. Как бы добраться до этих сраных святош?! Все было бы гораздо легче.
Отставной участковый Василий Иванович Глуздырев укоризненно покачал головой.
- Эх, молодежь, молодежь, - вздохнул он. - И что вы такие торопыги?
Он водрузил на стол портативную видеокамеру «Сони».
- Вот, одолжил, понимаешь, у бывшего подотчетного контингента, вместе с домишком напротив твоей секты, - проворчал он. - А ты все: как да как? Молча и без гамлетизьму. «Быть, аль не быть…» Налей лучше еще стакан, а то руки старые, трясутся.
- Василь Иваныч! - воскликнул Ковалев. Но Глуздырев его прервал:
- И не ори. Сейчас допьем, похмелимся, а потом - за дело. Не отдохнувши - кто ж чем серьезным занимается? Эх, молодежь, молодежь. Нас не будет - кто ж вас научит?
Автостанция, г. Шахрисабз. Республика Узбекистан. Суббота, 30.05. 10:20 (время местное)
Припарковав «уазик» в отдалении, Крысолов некоторое время праздно шатался по улицам, несколько раз щелкнул пустым фотоаппаратом «Зенит», направив объектив на живописные развалины Белого Дворца, Ак-Сарай, огороженные щербатым дощатым забором. Ак-Сарай был построен черт знает в какие времена, чуть ли не при Тамерлане, а реставрировать его никак руки не доходили - все-таки не Самарканд, туристов мало, денег тоже.
В двадцать минут одиннадцатого Крысолов неторопливо вышел па площадь автовокзала, закурил сигарку и присел на скамейку. Искать Змея было бесполезно - среди десятков людей, сновавших мимо, разглядеть хамелеона невозможно. Им мог оказаться и бабай, продающий семечки и насвай, и парень, скучающий в оконце ларька «Газированная вода», и даже женщина, с терпеливой неподвпжностью сфинкса сидевшая на остановке и ожидавшая какого-то автобуса. Несмотря на свой псевдоним, Змей мог оказаться любого пола, имитировать любой возраст и внешний вид. Как и сам Крысолов.
Он невесело усмехнулся - однажды и ему пришлось переодеться женщиной; мало того - выглядеть яркой и сексуально раскованной журналисткой «желтой» газетенки с труднопроизносимым названием. «Черт, - мотнул головой Крысолов, - все эти похождения в Чехии были совсем недавно, а кажется - в прошлой жизни».
Таким же сфинксом замер и Крысолов, ожидая, когда к нему подойдут - либо сам Змей, либо его посыльный. Разморенный Бес устроился под скамейкой. Двигались лишь зрачки Крысолова под полуопущенными веками. Он неподвижно и терпеливо сидел, ощущая на себе не особо прицельное внимание. Точнее, посторонний взгляд, как луч локатора, время от времени - весьма не часто - пробегал по Чистильщику, как бы между делом. Такой взгляд невозможно засечь, наблюдатель мог находиться где угодно, не привлекая к себе внимания сверхчуткого Крысолова. Значит, наблюдал аномал, знавший об особенностях себе подобных. Либо человек, хорошо изучивший аномалов. Таких было немного - можно пересчитать на пальцах одной руки. Даже работавшие на Синдикат, преданные ему душой и телом, аномалы предпочитали сохранять «цеховые тайны» в своем кругу, широко просвещая лишь собратьев-неофитов.
Ждать пришлось долго - часа два с половиной. В какой-то момент Крысолов даже забеспокоился из-за угрозы обезвоживания и медного вкуса во рту. Пришлось на несколько секунд изменить неподвижности и выпить пяток глотков солоноватой теплой минералки, напоить Беса. О вкусовых качествах можно было не беспокоиться, такие мелочи, как личный комфорт, давно не волновали Крысолова - функциональность, помноженная на функциональность и возведенная в степень функциональности. Хотя иной раз Крысолов не отказывал себе в сибаритстве и гурманстве.
Медный привкус исчез, и Крысолов, ополовинив бутылку, завинтил пробку и поставил пластиковую поллитровку рядом с собой на скамейку. Солнце неторопливо - как и все, что делалось в Азии, - выползало в зенит. Крысолов закурил и поднял взгляд к блекло-синему, слепящему глаза ясному небу. Почти полдень.
Когда обе стрелки на часах Крысолова сошлись в верхней части циферблата, к скамейке подбежал дочерна загорелый паренек лет двенадцати-тринадцати и протянул сложенный вдвое листок бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109