Ирука провел своего ученика узким коридором, мимо вереницы серых дверей, украшенных лишь маленькими табличками с замысловатыми иероглифами. Многие ученики в общине штудировали японский язык, большинство русских наставников знали его в совершенстве, но, сколько ни бился брат Самэ, мудреные иероглифы никак не хотели запоминаться. Да и слова чужой речи плохо оседали в голове; он знал лишь несколько наиболее употребительных слов да команды, подаваемые инструктором в додзе.
Негромко стукнув в одну из дверей, Наставник Ирука вошел в комнату, почтительно согнув спину в поклоне. Брат Самэ последовал его примеру. А когда выпрямился, то остолбенел - на небольшом возвышении перед токонома сидел Учитель Сегимидзу, руководитель местной общины, которого ученики видели лишь по большим праздникам, в День Рождения Учителя Гокуяма и День Обретения Учения. Брат Самэ ошалело стоял столбом, не соображая, что делать далее, язык прилип к гортани. А Учитель Сегимидзу тепло улыбнулся и движением руки предложил вошедшим садиться. Но брат Самэ продолжал стоять в оцепенении до тех пор, пока Наставник Ирука не дернул его за штанину хакама. Тогда брат Самэ привычно опустился на пятки, потупив взгляд.
И Наставник, и Учитель молчали; брат Самэ чувствовал, как их взгляды буквально буравят, пронизывают его. Но он не поднял головы, даже не пошевелился - как того и требовал этикет поведения в подобных случаях. Он сосредоточился на созерцании стыков листов татами перед собой. Брат Самэ мог сидеть так долго - он давно приучил себя к этой позе покорности и внимания. Но сегодня так сидеть было очень трудно - под внимательным взглядом Учителя Сегимидзу.
Очень нескоро Наставник и Учитель обменялись несколькими фразами на японском. А потом брат Самэ услышал такое, что не сразу поверил своим ушам, - Учитель Сегимидзу обратился к нему, простому ученику, и обратился… на чистейшем русском языке!
- Я вижу, ты готов, брат мой, к великой миссии, - услышал Самэ негромкий мелодичный голос. Что-то жаркое заполнило его изнутри; он сложил ладони треугольником на татами, соединив кончики больших, указательных и средних пальцев, прикоснулся к ним лбом в поклоне.
- Все, что вы пожелаете, Учитель, - хрипло промолвил он.
Чайхана у автобусной остановки, поселок Яккабаг, Кашкадарьинская область. Республика Узбекистан. Понедельник, 1.06. 13:00 (время местное)
Солнце безжалостно накаляло землю, превращало щербатый асфальт центральной улицы поселка в обжигающую сковороду. Но сюда, под навес из переплетения внноградных лоз и листьев, доступ ему был заказан, палящее дыхание раскаленной мостовой отсекалось прохладным током воды в широком арыке.
В этот жаркий час Крысолов и Змей были на просторной террасе чайханы практически одни, лишь в дальнем ее углу, ближе к глинобитному домику, где посетители этого своеобразного азиатского мужского клуба вкушали плов, пили чай и вели долгие беседы зимой, сидели два седобородых старца и неторопливо потягивали из пиал зеленый чай.
Крысолов пришел на встречу первым и сразу же занял стратегически выгодную позицию у воды. Стратегически выгодную во всех смыслах - и прохладно, и легко отступить, скрыться, например - просто нырнуть в мутноватую воду арыка. Идя на встречу, Крысолов приметил ребятишек, плескавшихся в арыке, и мгновенно вычислил его глубину - метр, метр десять.
Прежде чем указать место встречи, посланник Змея велел связаться с бывшим оперативником. Змей, представившийся по телефону Мансуром, появился на террасе точно в назначенный срок, хотя это вовсе не исключало, что он мог наблюдать за чайханой час или два. Крысолов сам шлялся вокруг да около минут сорок.
Они узнали друг друга сразу. Оба - внешне - примерно одного возраста, высокие, жилистые, по-кошачьи легкие и пружинистые в движении. И - бесцветные глаза. Мансур отличался лишь более темными волосами и природной смуглотой кожи, которую более-менее опытный глаз никогда не спутает с самым хорошим загаром уроженцев севера. Хотя никто не знает - врожденная ли это черта или приобретенная в процессе мимикрии. Змей легко опустился на одеяло-курпачу, постеленную перед низким столиком, напротив Крысолова.
- Извини за бедность дастархана, - улыбнулся тот, поднимая пиалу с чаем в приветственном жесте. - Не ждал тебя так скоро.
Змей тоже улыбнулся и подозвал чайханщика. Перебросившись с ним несколькими фразами на местном диалекте, среди которых Крысолов уловил пару-тройку таджикских слов, Мансур налил чаю и себе.
- Ты - гость моей страны, и это мне пристало заботиться о дастархане, - все с той же тонкой улыбкой ответил он. Через минуту, словно по волшебству, появилось блюдо с ароматным пловом, чайник со свежим чаем, блюдце с какими-то сладостями и прочие восточные яства.
Прихлебнув еще из пиалы, Крысолов поднял взгляд на Змея.
- К сожалению, должен вас предупредить, что слегка наследил в ваших краях.
Змей с интересом поглядел на него.
- Пришлось сделать несколько трупов в двадцати километрах отсюда. Плюс ко всему меня засекли в Карши и вели до Станции. Там хвост я оборвал, но скоро они сопоставят находку трупов с последним донесением.
- Вадим, - отмахнулся Мансур, - не беспокойся. У меня здесь очень крепкие связи, о трупах можно не беспокоиться - их никогда не было.
Крысолов с удивлением покачал головой.
- Кстати, а кто тот паренек, что привел меня сюда? - с улыбкой спросил он.
- А, этот. Заметил? - улыбнулся в ответ Змей. - Это мои названный братишка. Подобрал его года четыре назад, в канаве буквально. Беженец из Таджикистана. Воспитываю помаленьку. Значит, заметил?
- Трудно не заметить аномала в боевой трансформации. По крайней мере - мне.
Змей еще раз усмехнулся и сразу же посерьезнел, взгляд заострился.
- Ну что ж, к делу. Зачем ты меня искал?
- Я думаю, ты знаешь. Ведь ты же работал на Синдикат - скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Крысолов.
- Да. И что?
- Не думаю, что ты не искал себе подобных, когда оказался в моем положении. Хотя нас всех и натаскивали быть одиночками.
Чужая память .
Улица Рихарда Зорге, Ленинград, СССР. Воскресенье, 6.07.85 г. 21:30
Крысолов, поскрипывая щегольскими хромовыми сапожками, надраенными до зеркального блеска, шагал по местам, где прошло его детство. Новенькая полевая офицерская форма, скрипящие ремни, планшетка, похлопывавшая по бедру - картинка, а не молодой лейтенант.
Всего месяц назад он прошел изнурительную декаду выпускных экзаменов, правда, не в военном училище. Любой из выпускников этих училищ взвыл бы побитой собакой, попытавшись пройти хотя бы самый простой из экзаменов. Выпускники закрытого интерната сами называли последнюю декаду «мясорубкой». Крысолов закончил курс обучения первым в выпуске, а инструктор по тактической и огневой подготовке Вепрь как-то раз проговорился, что последние шесть выпусков меркнут перед Крысоловом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Негромко стукнув в одну из дверей, Наставник Ирука вошел в комнату, почтительно согнув спину в поклоне. Брат Самэ последовал его примеру. А когда выпрямился, то остолбенел - на небольшом возвышении перед токонома сидел Учитель Сегимидзу, руководитель местной общины, которого ученики видели лишь по большим праздникам, в День Рождения Учителя Гокуяма и День Обретения Учения. Брат Самэ ошалело стоял столбом, не соображая, что делать далее, язык прилип к гортани. А Учитель Сегимидзу тепло улыбнулся и движением руки предложил вошедшим садиться. Но брат Самэ продолжал стоять в оцепенении до тех пор, пока Наставник Ирука не дернул его за штанину хакама. Тогда брат Самэ привычно опустился на пятки, потупив взгляд.
И Наставник, и Учитель молчали; брат Самэ чувствовал, как их взгляды буквально буравят, пронизывают его. Но он не поднял головы, даже не пошевелился - как того и требовал этикет поведения в подобных случаях. Он сосредоточился на созерцании стыков листов татами перед собой. Брат Самэ мог сидеть так долго - он давно приучил себя к этой позе покорности и внимания. Но сегодня так сидеть было очень трудно - под внимательным взглядом Учителя Сегимидзу.
Очень нескоро Наставник и Учитель обменялись несколькими фразами на японском. А потом брат Самэ услышал такое, что не сразу поверил своим ушам, - Учитель Сегимидзу обратился к нему, простому ученику, и обратился… на чистейшем русском языке!
- Я вижу, ты готов, брат мой, к великой миссии, - услышал Самэ негромкий мелодичный голос. Что-то жаркое заполнило его изнутри; он сложил ладони треугольником на татами, соединив кончики больших, указательных и средних пальцев, прикоснулся к ним лбом в поклоне.
- Все, что вы пожелаете, Учитель, - хрипло промолвил он.
Чайхана у автобусной остановки, поселок Яккабаг, Кашкадарьинская область. Республика Узбекистан. Понедельник, 1.06. 13:00 (время местное)
Солнце безжалостно накаляло землю, превращало щербатый асфальт центральной улицы поселка в обжигающую сковороду. Но сюда, под навес из переплетения внноградных лоз и листьев, доступ ему был заказан, палящее дыхание раскаленной мостовой отсекалось прохладным током воды в широком арыке.
В этот жаркий час Крысолов и Змей были на просторной террасе чайханы практически одни, лишь в дальнем ее углу, ближе к глинобитному домику, где посетители этого своеобразного азиатского мужского клуба вкушали плов, пили чай и вели долгие беседы зимой, сидели два седобородых старца и неторопливо потягивали из пиал зеленый чай.
Крысолов пришел на встречу первым и сразу же занял стратегически выгодную позицию у воды. Стратегически выгодную во всех смыслах - и прохладно, и легко отступить, скрыться, например - просто нырнуть в мутноватую воду арыка. Идя на встречу, Крысолов приметил ребятишек, плескавшихся в арыке, и мгновенно вычислил его глубину - метр, метр десять.
Прежде чем указать место встречи, посланник Змея велел связаться с бывшим оперативником. Змей, представившийся по телефону Мансуром, появился на террасе точно в назначенный срок, хотя это вовсе не исключало, что он мог наблюдать за чайханой час или два. Крысолов сам шлялся вокруг да около минут сорок.
Они узнали друг друга сразу. Оба - внешне - примерно одного возраста, высокие, жилистые, по-кошачьи легкие и пружинистые в движении. И - бесцветные глаза. Мансур отличался лишь более темными волосами и природной смуглотой кожи, которую более-менее опытный глаз никогда не спутает с самым хорошим загаром уроженцев севера. Хотя никто не знает - врожденная ли это черта или приобретенная в процессе мимикрии. Змей легко опустился на одеяло-курпачу, постеленную перед низким столиком, напротив Крысолова.
- Извини за бедность дастархана, - улыбнулся тот, поднимая пиалу с чаем в приветственном жесте. - Не ждал тебя так скоро.
Змей тоже улыбнулся и подозвал чайханщика. Перебросившись с ним несколькими фразами на местном диалекте, среди которых Крысолов уловил пару-тройку таджикских слов, Мансур налил чаю и себе.
- Ты - гость моей страны, и это мне пристало заботиться о дастархане, - все с той же тонкой улыбкой ответил он. Через минуту, словно по волшебству, появилось блюдо с ароматным пловом, чайник со свежим чаем, блюдце с какими-то сладостями и прочие восточные яства.
Прихлебнув еще из пиалы, Крысолов поднял взгляд на Змея.
- К сожалению, должен вас предупредить, что слегка наследил в ваших краях.
Змей с интересом поглядел на него.
- Пришлось сделать несколько трупов в двадцати километрах отсюда. Плюс ко всему меня засекли в Карши и вели до Станции. Там хвост я оборвал, но скоро они сопоставят находку трупов с последним донесением.
- Вадим, - отмахнулся Мансур, - не беспокойся. У меня здесь очень крепкие связи, о трупах можно не беспокоиться - их никогда не было.
Крысолов с удивлением покачал головой.
- Кстати, а кто тот паренек, что привел меня сюда? - с улыбкой спросил он.
- А, этот. Заметил? - улыбнулся в ответ Змей. - Это мои названный братишка. Подобрал его года четыре назад, в канаве буквально. Беженец из Таджикистана. Воспитываю помаленьку. Значит, заметил?
- Трудно не заметить аномала в боевой трансформации. По крайней мере - мне.
Змей еще раз усмехнулся и сразу же посерьезнел, взгляд заострился.
- Ну что ж, к делу. Зачем ты меня искал?
- Я думаю, ты знаешь. Ведь ты же работал на Синдикат - скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Крысолов.
- Да. И что?
- Не думаю, что ты не искал себе подобных, когда оказался в моем положении. Хотя нас всех и натаскивали быть одиночками.
Чужая память .
Улица Рихарда Зорге, Ленинград, СССР. Воскресенье, 6.07.85 г. 21:30
Крысолов, поскрипывая щегольскими хромовыми сапожками, надраенными до зеркального блеска, шагал по местам, где прошло его детство. Новенькая полевая офицерская форма, скрипящие ремни, планшетка, похлопывавшая по бедру - картинка, а не молодой лейтенант.
Всего месяц назад он прошел изнурительную декаду выпускных экзаменов, правда, не в военном училище. Любой из выпускников этих училищ взвыл бы побитой собакой, попытавшись пройти хотя бы самый простой из экзаменов. Выпускники закрытого интерната сами называли последнюю декаду «мясорубкой». Крысолов закончил курс обучения первым в выпуске, а инструктор по тактической и огневой подготовке Вепрь как-то раз проговорился, что последние шесть выпусков меркнут перед Крысоловом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109