Имена актеров, которые он перечислил, вызвали восторг у парней. А когда узнали, что фильм снят по роману Агаты Кристи, и вовсе пропустили мимо ушей слова Збарского о том, что это психологическая лента. Действия, несмотря на интригующее название, в фильме не было. Языка толком никто не знал, и потому умирали с тоски, несмотря на отличную игру актеров. Вечером едва не разорвали Збарского на части.
Александр врачевал и многие семейные раны, потому жены игроков относились к нему с особой симпатией. Он создавал вокруг себя атмосферу доброжелательного мышления. И еще одно качество, которым обладал Збарский… Рябов не мог бы утверждать определенно, знает ли тот сам об этом своем таланте, или только он, Рябов, с его опытом, понимал, как тот пришелся ко двору.
Что иногда надо игроку? Не советы, не разумные указания, даже не подсказки тренера, который все видит, который все знает, который смотрит на игру как бы изнутри и в то же время со стороны. Все, что иногда нужно парню с клюшкой, чтобы его понимали. И тогда становится столь ценным качеством умение человека подойти, сесть рядом, обнять и помолчать, с той же степенью вины опустив голову, с какой делает это игрок, упустивший реальную возможность спасти ответственный матч.
Необходимость быть понятым, наверно, обострена в спорте вообще, а в хоккее в особенности. Каждый матч – это единство и противоречие действий команды и отдельного игрока. Ответственность. Вся страна как бы смотрит в одну точку – на черный кружок, который на крюке твоей клюшки…
Рябов особенно ценил в Збарском, которого он иногда называл про себя «комиссаром», умение одинаково здорово ладить и с молодыми и со звездами. Причем со всеми вести себя ровно: без заискивания перед одними и без спеси по отношению к другим.
А конфликт поколений в команде зреет всегда. Он готов болезненным нарывом лопнуть и болью неудач развалить команду изнутри. Смена поколений – как бы постоянный процесс. Острота его то спадает, то с удвоенной силой вновь начинает лихорадить команду. В этой смене взаимосвязанных звеньев каждый должен не только думать об общих задачах, но и решать свои личные проблемы. Симпатий и антипатий. Несовместимости разных игровых стилей. Ветеран в предчувствии близкого ухода старается продлить оставшееся время, приберегает силенки. Часто усилия свои направляет не на то, чтобы выложиться самому, а чтобы не дать «раскатиться» молодому. Тот начинает платить ветерану соответствующей монетой, подставляя его под удар, каждым шагом своим подчеркивая, что «старичок» не тянет. И тогда команда умирает…
Збарский усердно и успешно помогал Рябову сглаживать этот конфликт. То, чего не удавалось старшему тренеру в личном общении, в окрике, в волевом решении, Збарский по его просьбе силой печатного слова иногда снова переворачивал все с головы на ноги. Рябов сам не заметил, как слово Збарского стало важно не только для него, но и для всей команды. Молодые, они особенно чутки к популярности. А что может больше прибавить им популярности, чем громкий материал журналиста в центральной прессе? Конечно, если хоккеист не работает на льду, любое перо бессильно. А вот когда нервы напряглись до предела, слово, произнесенное громко, на всю страну, способно переиначить самую сложную спортивную судьбу.
И во всем этом хитросплетении психологии, быта, науки, физической силы Збарский умудрился ни разу не столкнуться с Рябовым. Невероятно! С Рябовым, по общему мнению, невозможно не войти в конфликт. Сегодня ли, завтра ли, хоть раз… А он умудрялся. Как? Сказать трудно. Но не ценой уступок. Свою линию проводил твердо. Иногда Рябов ловил себя на том, что Збарский – это почти его второе «я».
Так ли?
31
Громкий голос жены смешался с истошным лаем Кнопки:
– Эй вы, черти! А почему через забор?!
– Да разве это забор?! Вот у моей тещи на даче забор– так то забор! Прыгун с шестом не возьмет такой высоты. А у вас интеллигентский…
Рябов узнал надтреснутый, блатноватый голос Глотова.
– Здрасте, Галина Михайловна!
– Здрасте…
– Здрасте…
В других голосах Рябов признал игроков своего клуба и сборной. Он даже зажмурился от боли: придется разговаривать с ними в канун такого события, да еще в лежачем, столь плачевном состоянии.
Вошла Галина:
– К тебе…
– Я уже слышал… Помоги встать!
– Ни в коем случае! Я им сказала, что могут посидеть минут десять, а ты будешь лежать…
– Я тебя об этом не просил! Встану…
– Нет! – Галина всплеснула руками.
– Ты хочешь, чтобы они ушли отсюда с мыслью, будто их старший тренер скис перед завтрашней коллегией? Чтобы они подумали, что человек, все время учивший их драться, сам оказался размазней?!
Галина со слезами посмотрела на него, но ничего не сказала – она поняла, что ей не удастся переубедить мужа. Единственное, что вынудит его остаться в постели… Она даже похолодела при мысли о смерти…
Рябов встал тяжело и вошел в гостевую комнату с улыбкой, заранее приготовленной.
– Чему обязан, орлы? – Рябов подозрительно осмотрел каждого из стоявших. Неловкость, будто особого свойства запах, висела в воздухе.
Глотов замер. Барабанов переминался с ноги на ногу, словно никак не мог найти наиболее подходящую, устойчивую позу. Борин не знал, куда деть свои тяжелые, узловатые руки, торчавшие из манжетов дорогой рубашки. Чанышев отвел взгляд – отсветы его ярко-малиновой рубашки заходили по щекам.
Как школяры, забормотали вместо ответа на рябовский вопрос:
– Здравствуйте, Борис Александрович!
– Здрасте…
– Здравствуйте…
– Добрый день!
– И впрямь, добрый! – Рябов знал слишком хорошо каждого из стоявших, чтобы, даже назойливо повторив свой вопрос, получить откровенный ответ. Да и нужен ли он ему? Разве само присутствие парней в его доме сегодня не служит своеобразным ответом? – И впрямь, добрый! Коль такие орлы залетели! Рябов засуетился:
– Садись кто где может! Галина, чайку приготовь и еще чего-нибудь. Крепкого они уж приняли…
Все четверо дружно запротестовали.
– За что вы так, Борис Александрович? – начал было Глотов, но Чанышев его мягко оборвал:
– Кончай выступать, капитан! Хозяину этого дома специальная аппаратура для проверки не требуется. А то ты не знаешь?
Разговор пустой, никому не нужный, сиял напряжение, вызванное внезапностью визита. Воздух в комнате стал как бы прозрачнее, легче. Рассевшись, парни заполнили своими грузными фигурами всю комнату – стороннему могло показаться, что готовятся к очередному тактическому занятию.
Старший тренер гонял их в спорте, старался гонять и в жизни. Профессор и впрямь вот-вот защитит кандидатскую, да еще по теме, одно название которой вызывало у Рябова головокружение своей технической заумностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Александр врачевал и многие семейные раны, потому жены игроков относились к нему с особой симпатией. Он создавал вокруг себя атмосферу доброжелательного мышления. И еще одно качество, которым обладал Збарский… Рябов не мог бы утверждать определенно, знает ли тот сам об этом своем таланте, или только он, Рябов, с его опытом, понимал, как тот пришелся ко двору.
Что иногда надо игроку? Не советы, не разумные указания, даже не подсказки тренера, который все видит, который все знает, который смотрит на игру как бы изнутри и в то же время со стороны. Все, что иногда нужно парню с клюшкой, чтобы его понимали. И тогда становится столь ценным качеством умение человека подойти, сесть рядом, обнять и помолчать, с той же степенью вины опустив голову, с какой делает это игрок, упустивший реальную возможность спасти ответственный матч.
Необходимость быть понятым, наверно, обострена в спорте вообще, а в хоккее в особенности. Каждый матч – это единство и противоречие действий команды и отдельного игрока. Ответственность. Вся страна как бы смотрит в одну точку – на черный кружок, который на крюке твоей клюшки…
Рябов особенно ценил в Збарском, которого он иногда называл про себя «комиссаром», умение одинаково здорово ладить и с молодыми и со звездами. Причем со всеми вести себя ровно: без заискивания перед одними и без спеси по отношению к другим.
А конфликт поколений в команде зреет всегда. Он готов болезненным нарывом лопнуть и болью неудач развалить команду изнутри. Смена поколений – как бы постоянный процесс. Острота его то спадает, то с удвоенной силой вновь начинает лихорадить команду. В этой смене взаимосвязанных звеньев каждый должен не только думать об общих задачах, но и решать свои личные проблемы. Симпатий и антипатий. Несовместимости разных игровых стилей. Ветеран в предчувствии близкого ухода старается продлить оставшееся время, приберегает силенки. Часто усилия свои направляет не на то, чтобы выложиться самому, а чтобы не дать «раскатиться» молодому. Тот начинает платить ветерану соответствующей монетой, подставляя его под удар, каждым шагом своим подчеркивая, что «старичок» не тянет. И тогда команда умирает…
Збарский усердно и успешно помогал Рябову сглаживать этот конфликт. То, чего не удавалось старшему тренеру в личном общении, в окрике, в волевом решении, Збарский по его просьбе силой печатного слова иногда снова переворачивал все с головы на ноги. Рябов сам не заметил, как слово Збарского стало важно не только для него, но и для всей команды. Молодые, они особенно чутки к популярности. А что может больше прибавить им популярности, чем громкий материал журналиста в центральной прессе? Конечно, если хоккеист не работает на льду, любое перо бессильно. А вот когда нервы напряглись до предела, слово, произнесенное громко, на всю страну, способно переиначить самую сложную спортивную судьбу.
И во всем этом хитросплетении психологии, быта, науки, физической силы Збарский умудрился ни разу не столкнуться с Рябовым. Невероятно! С Рябовым, по общему мнению, невозможно не войти в конфликт. Сегодня ли, завтра ли, хоть раз… А он умудрялся. Как? Сказать трудно. Но не ценой уступок. Свою линию проводил твердо. Иногда Рябов ловил себя на том, что Збарский – это почти его второе «я».
Так ли?
31
Громкий голос жены смешался с истошным лаем Кнопки:
– Эй вы, черти! А почему через забор?!
– Да разве это забор?! Вот у моей тещи на даче забор– так то забор! Прыгун с шестом не возьмет такой высоты. А у вас интеллигентский…
Рябов узнал надтреснутый, блатноватый голос Глотова.
– Здрасте, Галина Михайловна!
– Здрасте…
– Здрасте…
В других голосах Рябов признал игроков своего клуба и сборной. Он даже зажмурился от боли: придется разговаривать с ними в канун такого события, да еще в лежачем, столь плачевном состоянии.
Вошла Галина:
– К тебе…
– Я уже слышал… Помоги встать!
– Ни в коем случае! Я им сказала, что могут посидеть минут десять, а ты будешь лежать…
– Я тебя об этом не просил! Встану…
– Нет! – Галина всплеснула руками.
– Ты хочешь, чтобы они ушли отсюда с мыслью, будто их старший тренер скис перед завтрашней коллегией? Чтобы они подумали, что человек, все время учивший их драться, сам оказался размазней?!
Галина со слезами посмотрела на него, но ничего не сказала – она поняла, что ей не удастся переубедить мужа. Единственное, что вынудит его остаться в постели… Она даже похолодела при мысли о смерти…
Рябов встал тяжело и вошел в гостевую комнату с улыбкой, заранее приготовленной.
– Чему обязан, орлы? – Рябов подозрительно осмотрел каждого из стоявших. Неловкость, будто особого свойства запах, висела в воздухе.
Глотов замер. Барабанов переминался с ноги на ногу, словно никак не мог найти наиболее подходящую, устойчивую позу. Борин не знал, куда деть свои тяжелые, узловатые руки, торчавшие из манжетов дорогой рубашки. Чанышев отвел взгляд – отсветы его ярко-малиновой рубашки заходили по щекам.
Как школяры, забормотали вместо ответа на рябовский вопрос:
– Здравствуйте, Борис Александрович!
– Здрасте…
– Здравствуйте…
– Добрый день!
– И впрямь, добрый! – Рябов знал слишком хорошо каждого из стоявших, чтобы, даже назойливо повторив свой вопрос, получить откровенный ответ. Да и нужен ли он ему? Разве само присутствие парней в его доме сегодня не служит своеобразным ответом? – И впрямь, добрый! Коль такие орлы залетели! Рябов засуетился:
– Садись кто где может! Галина, чайку приготовь и еще чего-нибудь. Крепкого они уж приняли…
Все четверо дружно запротестовали.
– За что вы так, Борис Александрович? – начал было Глотов, но Чанышев его мягко оборвал:
– Кончай выступать, капитан! Хозяину этого дома специальная аппаратура для проверки не требуется. А то ты не знаешь?
Разговор пустой, никому не нужный, сиял напряжение, вызванное внезапностью визита. Воздух в комнате стал как бы прозрачнее, легче. Рассевшись, парни заполнили своими грузными фигурами всю комнату – стороннему могло показаться, что готовятся к очередному тактическому занятию.
Старший тренер гонял их в спорте, старался гонять и в жизни. Профессор и впрямь вот-вот защитит кандидатскую, да еще по теме, одно название которой вызывало у Рябова головокружение своей технической заумностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89