— Валечка! Ты здесь?!..
Шесть лет назад мы жили с ней в одном доме, в Братске, в общежитии ИТР. Сколько вечеров бродили по тайге, пешком и на лыжах, сколько разговоров всяческих — о стройке и о лесах, о Бетховене, Надсо-не, Куприне, о студенческих временах и о трудной, порой непонятной нынешней жизни... И эти таинственные лунные дорожки в тайге, и Ангара, зеленогрудая под солнцем, и пыль на дорогах, попутные машины, и звонкие, пахучие груды досок, и будоражившие воображение пятна света под фонарями, которые раскачивает ветер. Ну как же забыть!.. Примерно через год после нашего знакомства она вышла замуж за инженера-проектировщика, у нее родилась дочь, и вскоре они переехали в соседний поселок: мы стали встречаться реже.
С продуктами в Братске было плохо, и дочурка Ва-лина постоянно болела: сперва диспепсией (врач сказал — оттого, что нет цельного молока, а только сухое), потом авитаминозом и еще чем-то. В конце концов Валя перебралась с дочкой к своей тетке, куда-то на Кавказ. Мы совсем потеряли друг друга из виду.
И вот теперь — эта встреча!..
— Да как же ты на Север забралась?
— Муж перевелся. Ему интересно: работа... Ну а я — я за ним, как нитка за иголкой. Не жить же врозь.
— А дочка? Валя вздохнула.
— Дочка у тетки, на Кавказе. Пробовали мы ее перевезти, да она у нас в полгода трижды, раз за разом, воспалением легких переболела... Вот так и живем.
— Ты работаешь?
— Работаю, все так же нормировщицей.
— А пишешь? — Одно время Валя пробовала писать очерки, зарисовки, и, честное слово, получалось у нее неплохо.
— Плохих писак и без меня много,— она отвела взгляд. У глаз ее уже пробегали морщинки, и лицо осунулось, повзрослело; и эти усталые интонации, и авоська в руке с консервными банками, какими-то свертками,— наверно, домашних забот полно...
Мы побродили по городу часа полтора и расстались.Валя, Валюша — эта усталая взрослая женщина? Валя сама идет в магазин, готовит для мужа — мужа!—обед, а не бежит в «столовку»?.. Нет, совсем нельзя было представить ее такой. А Валюшка, прежняя, в Братске — худенькая, маленькая, совсем девчонка, только из техникума, стоит в этом своем паль-теце-парашютике среди рабочих, смотрит на них синими обескураженными глазами и спрашивает: «Ну зачем же вы так-то уж?..» Рядом с ней рабочие кажутся слишком громадными и грубыми.
А потом, вечером, она жалуется:
— Никак я не могу на счетах научиться считать, а на бумажке, столбиком,— стыдно да и долго. Придет ко мне этакий дядя, повиснет над столом, тянет наряд и спрашивает: «Посчитай, милая, сколько я в эти полмесяца заработал». Я ему: «Хорошо, оставьте, я потом». А он баском, вежливо: «Ничего! Мне спешить некуда, подожду...» Вот и приходится при нем этими проклятыми костяшками двигать. А сейчас, зимой, так и вообще не знаешь, как им отвечать. Говорят, летом у нас заработки хорошие,— Валя была норми-
ровщицей на участке отделочных работ,— а сейчас они же целыми днями простаивают: нечего делать. Если по правде считать, то и пяти рублей в день не получится! А начальник участка жмет на меня: «Рисуй чего бы нито! Рабочих удержать надо,— уедут!» Сегодня опять поругалась с ним. Ругаюсь, а сама не знаю: кто прав — он или я? Ведь рабочих-то тоже жалко, они часто и не виноваты, что мало зарабатывают.
Помнится, очень удивляло: как можно написать в наряде больше того, чем сделано,— ведь видно же, сколько сделано, всегда проверить можно. Валюшка объясняла:
— А чего особенного? Взять ту же штукатурку. Она же бывает разная: мокрая, сухая. Сухая — опять-таки из разных материалов, вручную ее сделали или механизмами какими,— и на все разные нормы, расценки. Листы штукатурки цельные или поломанные ставили,— опять наценки могут быть. Материалы подносили за метр от дома или за десять,— снова разница. Когда штукатурка сохнет, дом надо отапливать. Так вот: кто дрова привозил, пилил, колол, кто топил печку;— пиши, что тебе ни вздумается, и всегда можно написать так, чтоб никто не подкопался. Что ж тут не понимать? — удивлялась в свою очередь на мои вопросы Валя.
Признаться, тогда — по младости лет, что ли? — не очень-то интересовали все эти хозяйственные дела и расчеты.Выискивали прежде всего разные случаи необыкновенных героических поступков, которые, казалось, лучше всего рисуют психологию нашего рабочего человека.
Тогда еще не понимали, что подлинная героич-ность характера всегда проявляется и в будничных делах, именно будни — мерила человеческой стойкости, а поэтому, не зная обычных, в том числе и экономических, условий жизни рабочего человека, никогда не поймешь и его психологии. Впрочем, в те годы этой бедой грешили не только мы...
А сейчас, вспоминая то, что рассказывала когда-то о своей работе в Братске Валя, мы решили еще и еще раз встретиться с ней, а также и с другими мирненскими нормировщиками и поговорить об их работе.
За недостатком места мы не можем рассказать обо всех этих "людях и хоть сколько-нибудь подробно передать разговоры с ними. Но выводы из наших бесед обязаны передать.Стоимость каждого строящегося объекта финансируется государством через заказчика (в данном случае—трест «Якуталмаз») по нормам СНиПа (сметные нормы и правила). В эту стоимость (как ее называют строители — сметную) входят не только затраты труда на строительстве (в данном случае — «Ви-люйгэсстроя»), или, говоря языком политэкономии, не только живой труд, но и стоимость установленного оборудования, материалов и т. п.— труд овеществленный. Грубо говоря, строители продают заказчику готовый объект по товарной, «рыночной» цене. И заказчик сверх этой, «сниповской», сметы не имеет права заплатить им ни копейки. Все экономические
показатели стройки опять-таки рассчитываются из этих сметных норм, в частности — выработка каждого рабочего (в деньгах) и фонд зарплаты строительства.Делается это так. Предположим, что стоимость фабрики, которую предстоит строить,— 1000 условных единиц. Берется прошлогодняя выработка на одного рабочего (если же стройка только начинается — усредненная выработка по стране); предположим, она составляет 4 условных единицы. К ней прибавляется известный, запланированный на этот год процент на рост производительности труда. В сумме, к примеру, получается 5 единиц. 1000 единиц (стоимость фабрики) делится на 5. В результате — 200; двести рабочих нужны строительству для освоения плана капитальных вложений—тысячи наших условных единиц.
Далее высчитывается средняя зарплата одного рабочего. Берется тариф и к нему прибавляется северная или иная, положенная для данного района надбавка. Предположим, в сумме получается 3 единицы. Необходимое количество рабочих — 200 — умножается на среднюю зарплату — на 3, выходит: фонд зарплаты для этой стройки на год равняется 600 единицам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27