– Они приедут только для того, чтобы осмотреть дом, баби, и ты это знаешь, а вовсе не потому, что беспокоятся о ком-нибудь из нас. Это то же самое, что разделить индейку с парой стервятников.
– Лари, ведь Джин – наша семья. А в День благодарения семьи собираются вместе.
Лари могла бы заметить, что о ее происхождении ничего достоверно не известно, но, беспокоясь об Аните, не стала бередить старую рану. Она пообещала приехать пораньше, чтобы они могли провести какое-то время наедине.
Однако до праздника оставалось еще две недели, когда однажды поздно вечером Лари позвонил Майк.
– Приезжай поскорее, – сказал он Лари. – Миссис Анита требует тебя…
В ту минуту это звучало как просьба умирающей. Когда Лари спросила, что произошло, Майк рассказал ей, что Анита прилегла вздремнуть перед обедом, но позже он не смог разбудить ее. К тому времени, когда прибыл доктор, она пришла в сознание, но была частично парализована. Врач поставил диагноз «удар» и хотел перевезти ее в больницу. Но Анита наотрез отказалась, и доктор предпочел уступить ее желанию, чтобы не ухудшить состояние больной.
– Она чувствует, что скоро умрет, мисс Лари. И уж раз ей суждено покинуть этот мир, она хочет начать свой путь только под родной крышей.
– А что говорит врач?
– В домашних условиях он не может поставить точный диагноз. Речь идет о том, проживет ли она еще один день или десять дней. Анита клянется, что не отправится ни в больницу, ни на небеса, пока ты не приедешь сюда.
Лари не стала ждать до утра. Она взяла напрокат автомобиль и поехала прямо в Ньюпорт. Небо сменило пурпур заката на лиловый цвет рассвета, когда она свернула на подъездную дорогу к «Морскому приливу». Приближаясь к дому, Лари овладели воспоминания о том времени, когда она, испуганная маленькая девочка, впервые увидела его. Какими добрыми и любящими были они все – Майк, Мэри и Анита! Без них она, возможно, никогда не обрела бы душевного спокойствия. Даже сам дом, казалось, был живым существом и воспитывал ее. Его величие и красота, какими бы поблекшими они ни были, помогли вдохнуть в нее честолюбивые планы, которые она теперь с успехом воплощала в жизнь.
Она отперла дверь своим ключом и направилась прямо в спальню Аниты. Майк дремал в кресле у окна, но сразу же проснулся, как только Лари появилась на пороге. Он на цыпочках подошел к Лари и обнял ее. Анита спала. Он повел Лари обратно в холл, где они стали беседовать вполголоса. Майк сказал, что Анита определенно слабеет. Доктор приходил еще раз и предложил отвезти в больницу.
– Но она была непоколебима, – продолжал Майк. – И я поддержал ее. Ведь, в конце концов, она хочет встретить свой последний час у себя дома, что бы ни случилось. Надеюсь, что поступил правильно.
– Если бы речь шла о ком-нибудь другом, я тоже могла бы усомниться в этом, – успокоила его Лари. – Но ведь мы знаем, что «Морской прилив» – ее жизнь, Майк. Отняв его у Аниты, мы только приблизим ее конец.
Лари сказала, что останется с Анитой, и велела Майку пойти отдохнуть.
Сидя в кресле у окна, она наблюдала, как солнце выползало из-за горизонта, пока не примостилось над ним, словно светящийся шар на туго натянутой проволоке. Потом раздался голос Аниты.
– Майк… Она еще не приехала?
Лари подошла к кровати и присела на краешек.
– Я здесь, баби.
Анита, утопавшая в подушках, улыбнулась ей.
– Ах, мое прекрасное, прекрасное дитя, – произнесла она слабым голосом. – Это действительно ты… или я уже среди ангелов?
Она попыталась поднять руку, чтобы коснуться лица Лари, но задача оказалась для нее непосильной.
Лари схватила ее руку и поднесла к своей щеке.
– Ты со мной, баби, здесь, в «Морском приливе».
– Да… и здесь я хочу умереть, а не в какой-нибудь безобразной белой…
– Не говори о смерти. Ты снова поправишься. Анита слабо улыбнулась.
– Дорогая… на ночном столике… Майк должен был оставить там для тебя конверт…
К лампе был прислонен большой конверт из манильской бумаги. Лари взяла его и вынула отпечатанный на машинке юридический документ на нескольких страницах. Заголовок в верхней части листа гласил: «Последняя воля и завещание Аниты Ливингстон-Данн».
– Прочти, – попросила Анита.
– Баби, сейчас не время для…
– Пожалуйста!
Казалось, одно это слово вытянуло из нее все силы.
Разумеется, это не было неожиданностью. В прошлом Анита уже говорила о том, что хочет завещать «Морской прилив» Лари. Но теперь, воплотившись в документе, ее желание приобрело тот вес, которого никогда не имело, когда Анита упоминала о нем в прошлом. «Моей внучатой племяннице, Ларейне Данн, я оставляю все свое недвижимое имущество, включая мой любимый дом…» Конечно, он обременит ее огромными проблемами – налогами, расходами на его содержание и постоянный ремонт – и все это для того, чтобы вести тот образ жизни, который она сама не выбрала бы. Однако единственное, что имело значение в тот момент – это величайшее выражение любви, на которое только была способна Анита.
– Благодарю тебя, баби, – произнесла Лари, и ее голос задрожал от волнения.
– Это – все, что у меня если.
– Я знаю.
– Сейчас кажется глупым – отдать все ради этого дома. Но что останется после нас, когда мы уйдем? Только наша история, вещи, которые мы создали, эти маленькие штрихи красоты, которую мы принесли в мир или которую хранили и берегли. Я не была прирожденным творцом, как ты, дитя мое, поэтому мне пришлось быть хранительницей.
Лари заверила ее, что это вовсе не глупо.
С улыбкой на лице Анита закрыла глаза и снова погрузилась в сон. В течение дня она то и депо просыпалась. Несколько раз первое, что она спрашивала, – не приехала ли еще Лари. Как только Лари садилась возле ее кровати, Анита снова просила ее прочитать завещание. Правда, иногда мысли ее прояснялись, и тогда они с Лари припоминали какие-то моменты из прожитых совместно многих лет и смеялись над ними.
– О Боже, как только мне удалось вырастить тебя и заменить тебе мать, когда мне было почти семьдесят лет! А ты вначале даже не говорила ни слова по-английски!
– Это не так, баби. Мы с тобой говорили по-английски в мой самый первый вечер здесь.
– Я этого не помню…
– «Ты всего лишь охотничья собака, которая все время лает…», – тихонько запела Лари.
Анита улыбнулась и стала подпевать. Правда, ее голос был едва слышен.
– «Ты никогда не ловишь кроликов, поэтому ты мне не друг…».
Они снова начали петь припев, но когда Лари дошла до слов «которая все время лает», то обнаружила, что поет одна.
Джин прилетел в Ньюпорт из Вашингтона утром в день похорон. Вместе с ним была его жена, Нелл Пэлленсан, женщина поразительной и своеобразной красоты. Она была высокая, даже выше Лари, с серо-голубыми глазами, настолько светлыми, что они напоминали льдинки, в которых отражается небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159