– Поверьте, мне чрезвычайно прискорбно…
– Не трудитесь, – сказала Ула с достоинством, – повторяю: я на вас ничуть не в обиде. Просто я не смогу спокойно спать на этом месте и хочу перебраться к своим друзьям.
– Подвезти вас?
– Благодарю, но это совсем рядом.
Попечитель помог Уле вынести чемодан и вместе с безмолвными роботами проводил ее до выхода из гостиницы. Пройдя несколько сот метров, Ула вышла к упрятанному в укромном местечке экомобилю и кинулась в объятия Рома, с беспокойством ее ожидавшего.
Она поведала ему свою историю, и они долго хохотали над незадачливой доносчицей.
– Видишь, Ром, добрых людей в нашем списке становится все больше. Я убеждена, что толстяк попечитель все понял: зная, что роботы не умеют лгать, он допрашивал твоего спасителя так, чтобы тот не проболтался.
– Во всяком случае, роботы на нашей стороне, это точно!
– Вот так приключение! – с восторгом сказала Ула. – Мне начинает нравиться эта бродячая жизнь. – Ром вдруг опять засмеялся. – Что ты закатываешься, дурной?
– Мне пришло в голову, что каждый раз, когда мы ложимся с тобой в постель, дело заканчивается бегством и преследованием. Если так будет продолжаться дальше, я научусь удирать не хуже зайца.
4
Уныние и раздор царили в доме Монтекки. Обнаружив исчезновение Рома, олдермен кинулся к жене, но Анна спокойно заявила, что этого следовало ожидать, они сами виноваты, вынудив мальчика бежать. Ты понимаешь, закричал он, чем все это может для него и всех нас кончиться?! А ты понимаешь, что можно сделать с человеком, если вырвать из его груди сердце? Разговаривать с ней было бесполезно, и Монтекки, хлопнув дверью, пошел в управу.
Что до дома Капулетти, то там разразился ураган. Неистовая Марта била посуду, ломала мебель, кричала, что все, начиная с собственного мужа, сговорились сжить ее со свету, падала в обмороки, которые заканчивались вызовом неотложной помощи. Миновав этап истерии, она, как обычно, ощутила прилив сил и жажду деятельности. Синьора Капулетти собрала домашних, включив в их число своего любимчика и будущего зятя Пера, и потребовала немедленно организовать вооруженную экспедицию, поймать беглецов и доставить Улу домой, а этого мерзавца агра пристрелить как бешеную собаку.
– Ты с ума сошла, – попытался урезонить разбушевавшуюся супругу Капулетти. – Мы живем в цивилизованном обществе, кто же позволит самоуправствовать?…
– Я всегда знала, что ты трус! – отрезала Марта, не стесняясь присутствия сына и его товарища. – Но вы, молодые, неужели и у вас не хватит духу вырвать мою дочь из рук насильника и восстановить честь нашего старинного рода?
Капулетти подумал, что это его род старинный, а Марта не сумеет проследить свою родословную дальше деда, скромного программиста. Но почел за лучшее не делиться этим соображением. В конце концов, она его жена и имеет право считать себя полноценной Капулетти.
– Я понимаю тебя, мать, – сказал Тибор, – и готов задушить его собственными руками. Но отец прав, надо сначала попробовать легальные средства.
– А ты, Пер, что скажешь ты? Ведь он умыкнул твою невесту!
– Я готов отдать за Улу всю свою кровь, – сказал Пер. – Однако, синьора, умоляю вас прислушаться к мнению Тибора. Взяться за оружие никогда не поздно.
– Неправда, – вскричала Марта, – может стать и поздно! Как вы не хотите понять: если они поженятся, ничего уже нельзя будет изменить.
– Ни в одной префектуре не согласятся зарегистрировать брак между матой и агром, – возразил Капулетти. – Тем более не рискнет обвенчать их ни один священник. Это исключено.
– Много ты знаешь! – презрительно бросила Марта. – Кроме своих вычислений, ничем никогда не интересовался. Ис-клю-че-но, – передразнила она, – а если такой найдется, мало ли подлецов на свете?
Капулетти подумал, что она права. Согласно теории вероятностей не существует абсолютной детерминации событий. Закономерности не отменяют случайностей. Особенно в такой деликатной сфере, как человеческая психика. Применимы ли к ней вообще строгие категории математической логики? Эта проблема его заинтриговала, и он вполуха слушал очередную реплику жены.
– Я вижу, все против меня. Что ж, пошлите за четой Монтекки, облобызайте ее, устройте торжественную встречу новобрачным, отпразднуйте свадьбу под звуки фанфар, и пусть агр поселится в нашем дворце, а Ула рожает ему ублюдков агроматов.
Даже Пера покоробило от подобной безвкусицы. Почувствовав, что она перегнула палку, синьора Капулетти прибегла к испытанному средству – ударилась в слезы.
– Решайте, как хотите, вы мужчины, я слабая женщина…
– Послушай, – перебил привычный к ее стенаниям Капулетти, – а ведь это идея; надо послать за Монтекки и потребовать от них немедленно разыскать и вернуть сына домой. В конце концов, это их вина, пусть они и думают.
Марта тут же прекратила рыдать.
– Тебе, разумеется, хочется пофлиртовать с этой сонной уродиной Монтекки, – сказала она язвительно. – И потом, что толку взывать к его родителям, они в таком же положении, как и мы.
И опять Капулетти вынужден был признать правоту жены. В чем, в чем, а в здравом смысле ей не отказать.
– В таком случае, – сказал он, – остается одно средство: обратиться в арбитраж и получить официальное решение, запрещающее этот брак.
– Я советовался с юром, – подал голос Тибор, – он утверждает, что дело совсем непростое. Не существует закона, запрещающего браки между представителями разных кланов. Всего лишь обычай.
Капулетти поразился сообразительности сына. Хватка у него явно материнская.
– При чем тут обычай? – заявила Марта. – Надо требовать не запрещения брака, а наказания похитителя. Агр выкрал Улу обманом и увез ее вопреки желанию. Его следует обвинить в изнасиловании. – Пораженная собственной находчивостью, Марта торжествующе посмотрела на мужчин. Она заметила, что Пера передернуло, и поспешила добавить: – Конечно, ничего подобного не случилось, я уверена. Но ради святого дела можно и слукавить раз в жизни.
Капулетти подумал, что подобное наверняка уже случилось и что Марта лукавила в жизни добрую тысячу раз, притом далеко не всегда ради святого долга.
– Мне это не нравится, – осмелился сказать Пер.
– Ты же грозился отдать за Улу всю свою кровь.
– Это разные вещи.
– Ну, хорошо, все вы хотите быть чистенькими, так я возьму грех на себя. Бог мне простит, – она перекрестилась, – он понимает материнское сердце.
– Простите, синьора, вы знаете, как я привязан к зашей семье, но честь не позволяет мне участвовать в таком деле. – Сделав это заявление, Пер почувствовал, как возвышается в собственных глазах. Эх, если б Ула могла сейчас его слышать!
– И мне тоже, мать, – неожиданно присоединился к другу Тибор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80